Фридрих Незнанский - Кто есть кто
Судя по всему, Удогова шутить была не намерена. И молча, почти не изменив выражения лица, попыталась острым носком своей туфли заехать мне в пах. Расчет ее был верен – правой рукой я придерживал ручку двери, а левой зажимал рану. Поэтому от ее удара я должен был сложиться вдвое, а потом… Потом где-нибудь в подмосковных лесах обнаружили бы мой труп. Невеселая перспектива! Мне, во всяком случае, она совершенно не нравится.
Поэтому я изловчился и схватил Удогову за ногу. Она произнесла гортанное ругательство не по-русски и попыталась вырвать ногу. Это, понятно, у нее не вышло, поэтому ей ничего не оставалось, как прыгать на одной ноге, стараясь удержать равно-весие.
– Ну, Зоя Умалатовна, доставьте же мне удовольствие. Ваши ножки выше всяких похвал!
Я поднял ее ногу выше, так, что ей пришлось изогнуться, чтобы сохранить равновесие.
– Отпусти, – взвизгнула она.
– Я вижу, поза цапли вам не слишком по вкусу. Ну конечно – все-таки любовница главного банкира страны. Но уж простите – я должен принять меры предосторожности.
Судя по выражению ее лица, информация Турецкого оказалась точной.
Я резко крутанул ее щиколотку, и Удогова грохнулась на пол лицом вниз. Быстро наступив коленом ей на спину, я связал ее запястья своим брючным ремнем. Потом, дотянувшись до большого мотка скотча, очень кстати оказавшегося в комнате, я скрутил ее лодыжки и заодно заклеил рот.
– Еще раз прошу прощения, госпожа Удогова.
Она только дико вращала глазами и извивалась всем телом, которое даже в таком нелепом положении оставалось просто образцовым – как у фотомодели. И как у ее сестры. И опять я изумился их необыкновенному сходству.
Однако медлить было нельзя: каждую секунду сюда могли ворваться. Я снял пиджак, рубашку, наскоро заклеил тем же скотчем рану и снова оделся. Если не приглядываться, кровавых пятен можно и не заметить. Благо там, в зале, все мигает, сверкает и кружится. Но вот как пройти мимо секьюрити у входа? Они-то как пить дать заметят кровь.
Вдруг я заметил плащ Удоговой, который она кинула на стул, войдя в комнату. Конечно, он был совершенно женский, со всякими штрипками, пряжками и сборками. Но выбирать было не из чего. Напялив плащ, я решительно взялся за ручку двери.
Увидев, что я собираюсь уходить, Удогова что-то замычала и сделала еще одну безуспешную попытку освободиться.
– Бесполезно, гражданочка, – умерил я ее пыл.
Ах да, чуть не забыл! У нее, по идее, должны быть документы Веры. Если бы мне удалось их унести с собой, можно было праздновать полную победу.
Я открыл сумочку Удоговой и вывалил ее содержимое на стол. Обычная женская дребедень. Пудра, несколько губных помад, сильно смахивающих на патроны для охотничьего ружья. Тушь, тюбик с чем-то, платок, несколько смятых долларовых купюр, пластиковая кредитка. И все. Никаких документов в сумке не оказалось.
Я повернулся к Удоговой. Мне показалось, что она ухмыльнулась. И что теперь прикажете делать? Ясно, что она теперь даже под пыткой не скажет, где они. К тому же пытать женщину, даже если она законченная стерва, не в моих привычках. Да и времени было в обрез.
– Ну ладно. Живи. Но имей в виду…
Что ей следовало иметь в виду, я не договорил. Из коридора послышался какой-то шум. Я прислушался. Женский смех, голоса, звуки шагов. Они сначала приближались, потом оказались совсем близко, а затем стали удаляться – компания прошла мимо.
Я вытер пот со лба и вышел в коридор. Никого. По идее, можно было бы поискать запасной выход, но я боялся наткнуться на кого-нибудь, кого бы заинтересовало, что делает в служебных помещениях ночного клуба «Гамадрилло» странный человек в женском плаще и с дико вращающимися глазными яблоками. Нет, надо пробираться через главный вход.
Я быстро поднялся по узкой лесенке и оказался перед тяжелой дверью, из-за которой доносилась музыка. Не такая громкая, как полчаса назад, когда я спустился сюда, в этот коридор. Я рывком открыл дверь и быстро шмыгнул в зал.
Здесь было темно. Несколько разноцветных прожекторов освещали сцену, на которой стояла певица. Теперь на ней находился патлатый человек в черных очках и пел низким и хриплым голосом на мотив известной музыки из «Крестного отца»: «Зачем Герасим утопил своё Му-му?!»
Наверняка это был профессор Лебединский, о котором с таким восхищением рассказывала моя случайная знакомая.
Народу за эти полчаса поубавилось. Немудрено – на моих часах было около трех ночи. Однако людей все же было достаточно, чтобы затеряться. Я так и сделал. Потихоньку, обходя танцующие пары, я пробрался к выходу. Стены холла были выкрашены матовой черной краской, от которой на душе становилось жутко тоскливо. Кроме того, по углам стояли вырезанные из фанеры и выкрашенные все той же черной краской силуэты большеголовых уродцев, видимо долженствующих изображать танцующих людей. Все это я заметил краем глаза, пока деловой походкой пересекал холл. При этом на лице у меня было каменное выражение – как раз такое, чтобы отпугнуть любого охранника.
Охранника – да, но не гардеробщицу. Нет, это не была старушка в цветастом платочке и с вязанием в руках. За большим окном для приема и выдачи верхней одежды стояла накрашенная блондинка вполне в стиле этого заведения. Видимо, представители этой профессии обладают некоей общей для всех, независимо от пола и возраста, въедливостью. Завидев меня, гардеробщица закричала неприятным резким голосом:
– Гражданин! Эй, гражданин! Вы почему в верхней одежде прошли?!
Я сделал вид, что она кричит не мне. И почти дошел до двери, но тут мне дорогу преградил рослый охранник.
– В чем дело?! – возмутился я.
Охранник смерил меня долгим взглядом. Разумеется, обратил внимание на принадлежность моего плаща противоположному полу и хмыкнул:
– А-а… голубой. Ну проходи.
И тут… Этого надо было ожидать! Кровь, которая пропитала мою одежду, внезапно выступила на светло-бежевой ткани плаща. Пятно разрасталось очень быстро, и охранник не мог его не заметить. Он вытаращил глаза и попытался схватить меня своими ручищами.
Конечно, это никак не входило в мои планы. Я нагнул голову и изо всей силы пнул охранника в живот. Поначалу мне показалось, что я наткнулся макушкой на бетонную стену. Потом его накачанный пресс все-таки провалился – недаром же я был первым вратарем в университетской сборной по футболу.
Охранник не ожидал моего внезапного нападения. Но гардеробщица, черт ее дери, видно, была готова ко всему. И тут же завизжала почище пожарной сирены. Однако охранник вцепился в меня мертвой хваткой.
– Пиплуха, что с тобой?! – донесся сбоку нечеловеческий крик, и я заметил Иру, которая, судя по всему, не вняла моим советам и все-таки купила колес. На ногах она стояла с трудом. И орала в полную мощь.
Это меня и спасло. Охранник от неожиданности чуть ослабил хватку, чем я не преминул воспользоваться.
Я с трудом протиснулся в щель между охранником и дверным косяком. И наконец выскочил на улицу. Теперь надо было добежать до машины.
– Стоять! – послышался сзади вопль охранника. В ночной тишине, да еще в центре города, этот крик производил жуткое впечатление.
Меня интересовал только один вопрос: будет ли он стрелять? Есть ли у него пистолет?
Я выбежал из подворотни и кинулся к машине. При этом я старался держаться в тени.
Выстрелов слышно не было. Звука шагов тоже. Видимо, охранник покричал и успокоился. Ну и ладно.
Я уже почти дошел до «жигуленка» Винта, когда передо мной внезапно появилось три фигуры. Даже в темноте не составляло труда определить их этническую принадлежность. «Лица кавказской национальности» – написали бы в милицейском отчете. Я мог также назвать, лицами какой кавказской национальности они являлись.
Разумеется, это были чеченцы. И скорее всего, они уже обнаружили связанную Удогову. И вероятно, сейчас они схватят меня и уволокут в ту же самую комнату… Ну а дальше все по вышеописанному сценарию – труп в подмосковных лесах. Эх, почему адвокатам не выдают оружие?!
Один из чеченцев подошел ко мне вплотную. Я даже почувствовал острый запах какого-то одеколона, исходящий от него. И еще от него пахло чем-то сладковато-дурманящим. Смертью, наверное…
– Кайф, – сказал он, глядя мне прямо в глаза.
– Что? – не понял я.
– Кайф, дорогой. Не надо? – продолжал чеченец.
– ???
Чеченец засмеялся и сказал что-то своим напарникам на своем непонятном языке.
– Ара, я тебе русским языком говорю – кайф не надо? Анаша есть, «винт», «черная», даже кокаин. Недорого возьмем.
Он вытащил из кармана шприц, наполненный мутной темной жидкостью, и помахал перед моим носом.
– А-а… Н-нет… – выдавил я из себя.
Чеченец пожал плечами:
– Не хочешь – не надо. Смотри, у нас без обмана. Если что – только к нам. Мамеда спросишь.
– Нет, не нужно. – Я обошел его и быстро зашагал к стоянке, по дороге стараясь вернуть на прежнее место провалившееся в пятки сердце.
