Нора Робертс - Искушение злом
Кэм взглянул на часы. — Уже десять минут восьмого. — О, ну тогда… — Блейр развел руками, но тут же пожалел об этом.
— Я выполняю поручение полиции, — объяснила она ему, отбирая нужные ей гравировальные инструменты.
— Делать браслет — это поручение полиции?
— Да. Если ты просто собираешься стоять здесь, почему бы тебе не сварить нам кофе?
— У нас нет на это времени, — бросил Кэм.
— Мы можем захватить кофе с собой.
— Я куплю тебе целый чертов галлон кофе, когда закончим все дела.
— Тебе он нужен сейчас, — сказала она, выбирая инструменты. — Ты уже на пределе.
— Я уже не просто на пределе, а скоро совсем свихнусь.
— Вот видишь.
— Послушайте, — начал было Блейр и обеими руками сжал голову. — Почему бы вам не разобраться между собой, а я пока пойду еще посплю?
Никто из них даже не обернулся.
— Сколько еще времени тебе нужно?
— Пара минут. — Острый конец инструмента врезался в серебро. — Если бы у меня было больше времени, я могла бы…
— Клер, вещица блестит. Она ей понравится.
— Я — художник, — сказала она, выводя последние аккуратные завитушки граверным инструментом. — Моя работа — это моя душа.
— О, Боже.
Она закусила губу, чтобы не рассмеяться и, отложив инструмент, взяла кусок ткани, чтобы заняться полировкой. — Вот так. Немного примитивно, но изящно.
— Вынимай побыстрей свою душу из верстака и пойдем.
Вместо этого она взяла в руку напильник. — Еще пять минут. Мне надо отполировать замочек.
— Сделаешь это в машине. — Он сам развинтил верстак.
— Напомни, чтобы я не забыла твое пренебрежение к процессу творчества. — Она говорила на бегу, когда Кэм тянул ее из гаража. — Возьмем мою машину. Это будет менее официально, больше похоже на приезд в гости.
— Хорошо. Поведу я.
— Будь моим гостем. Ключи в машине. — Она уселась рядом с водительским местом, взяла браслет и стала шлифовать его.
— А что ты сделаешь, когда получишь тот браслет? Он свернул с подъездной дороги. — Надеюсь, она вспомнит, где нашла его. Тогда позвоню Джеймисонам. Им придется приехать для опознания.
— Для них это будет ужасно. Не знать, где она, что с ней.
«И жива ли она», — подумал Кэм.
Трейлер Энни стоял на краю городка, на маленьком заросшем участке земли, известном как Грязный Кряж. Никто не знал, откуда взялось такое название, так как слой почвы здесь был такой тонкий, а камней такое множество, что никакой заметной грязи здесь и не было с семьдесят второго года, когда налетел ураган Агнес.
Но тем не менее уголок назывался Грязным Кряжем, и жители разбросанных по нему прицепов приняли это название даже с некоторой гордостью.
В этот воскресный час единственными его обитателями, вышедшими наружу была пара отощавших собак, справлявших нужду у колес пикапа. Из одного прицепа доносился вкрадчивый и приторный голос радиопроповедника, рекламировавшего Господа Бога.
Трейлер Энни узнать было легко. Она покрасила одну из сторону яркой лиловой краской, найденной в куче мусора за скобяной лавкой. Остальная часть была цвета выцветшей зелени, за исключением ступенек, починенных недавно Дэви Ридером и покрашенных самой Энни в резкий желтый цвет. Все это вместе вызывало мысли о несварении желудка, но Энни была в восторге.
— Помню, как я в последний раз была здесь, — сказала Клер. — Как раз перед Днем Благодарения, когда мне было четырнадцать-пятнадцать лет, мы поехали вместе с матерью отвезти пирожков с тыквой. — Она положила напильник на подлокотник сиденья. — Знаешь, что мне правится в этом городке, Кэм? То, что люди здесь заботятся о таких, как Энни, даже не задумываясь над этим. Просто заботятся.
Клер опустила браслет в карман. Они слышали, как Энни пела псалом «Удивительная благодать», сидя в своем прицепе. Ее голос, разносившийся в этом неподвижном утреннем воздухе, звучал гораздо проникновеннее, искренней и чище, чем натренированные интонации профессионального проповедника.
— Подожди, — Клер движением руки остановила Кэ-ма, когда тот уже собрался постучать. — Пусть она допоет.
«Когда-то я сбилась с пути, но теперь нашла его, Когда-то была слепа, но теперь прозрела».
Кэм постучал в металлическую дверь. Он заметил, что местами она была повреждена, и подумал про себя, что до лета ее следует починить. Послышалось шарканье и бормотанье прежде, чем Энни открыла дверь, поморгала и расплылась в улыбке.
— Привет, привет. — На ней были две блузки, одна на другой, и несколько пуговиц нижней блузы были продеты в петли верхней. Шнурки на ее теннисных туфлях были аккуратно завязаны, а на руках и груди позванивали украшения. — Входите. Входите и усаживайтесь.
— Спасибо, Энни. — Кэм вошел в дверь. Трейлер был забит коробками и сумками. Белый прилавок, отделяющий кухню от жилой части, был заставлен сокровищами — блестящими камешками, пластмассовыми призами из коробок «Крекер Джек», пустыми флаконами из-под духов и листерина.
На стенах висели фотографии, вырезанные из журналов. Рок-музыкант Спрингстин рядом с приветливой Бар-борой Буш. Кристи Бринкли с ее победной улыбкой по соседству с выцветшей фотографией группы «Сьюпримс» с их завитыми волосами и бледной губной помадой.
Они все были ее друзьями, ее спутниками, от принцессы Ди до безымянной фотомодели, рекламирующей шампунь.
— Вы можете сесть, — сказала им Энни. — Садитесь, где хотите. У меня есть немного вишневого напитка и печенье.
— Очень приятно. — Клер выбрала выцветшую цветастую подушку, а Кэм уселся под картинку с Микки Мау-сом. — Но не стоит беспокоиться.
— Я люблю, когда приходят гости. — Энни разложила печенье кружком на оббитой тарелке, а затем разлила сладкий вишневый напиток в три пластмассовые чашки. — Приходила миссис Негли и принесла мне книжки. Я люблю смотреть картинки. — С привычной любезностью она задвигалась среди коробок, чтобы подать напиток. — Угощайтесь.
— Замечательно, — сказал ей Кэм. — А почему ты не сядешь с нами?
— Сначала я должна достать печенье. Гостям всегда надо предложить угощенье. Моя мама так учила. — Поставив тарелку на коробку, она, наконец, уселась. — Вам понравился вчера парад?
— Да. — Клер улыбнулась ей. — Мне он очень понравился.
— Музыка была хорошая. Хорошая и громкая. Жаль, что каждый день не бывает парада. А потом я пошла в гости к его преподобию мистеру Баркли. Там подавали гамбургеры и мороженое.
— Ты видела Клер на параде, Энни?
— Конечно. Я познакомилась с ее друзьями. У тебя есть черная подруга и белый друг. Правда?
— Да, и ты показывала нам свои браслеты. Кэм тоже хочет посмотреть на них.
Она с готовностью протянула руку. — Я люблю красивые вещи.
— Они действительно красивые. — Он отодвинул в сторону пластмассовые, золоченые и крашеные металлические браслеты и принялся рассматривать серебряный. — Где ты нашла вот этот?
— Просто нашла.
— Когда ты его нашла?
— О, когда-то. — Она улыбалась, вертя кистью так, чтобы браслеты звенели. — Раньше, чем вчера.
Кэм с трудом сдерживал нетерпение. — А он был уже у тебя в тот день, когда я тебя подвез домой на машине? Ты помнишь тот день, когда мы слушали по радио Билли Джоэла?
Глаза Энни затуманились, затем снова просветлели.
— Для меня лучше всего рок-н-ролл. Мне нравится эта песня. Я знаю все слова.
— В тот день у тебя уже был этот браслет?
— Да, да, конечно. — Она любовно провела пальцами по буквам, выгравированным на браслете. — Я нашла его задолго до того дня. До того, как расцвели розы, и после того, как появились листочки.
— О'кей. Ты можешь мне сказать, где ты его нашла?
— На земле.
— Здесь, в городе?
Она нахмурилась. — Нет. — Она помнила, но не могла рассказать ему о тайном месте. Никто не должен был знать об этом. Она неловко убрала руку и потянулась за печеньем. — Просто на земле. Когда идешь, то находишь. Я много чего нахожу. Налить еще?
— Нет, спасибо. — Клер наклонилась и взяла ее руку. — Энни, очень важно, чтобы ты вспомнила, где ты нашла этот браслет. Я подумала, что раз он так тебе нравится, ты вспомнишь, где именно. Ты, наверное, очень обрадовалась, когда нашла его.
Энни заерзала на стуле и начала немного заикаться, как ребенок, вызванный читать стихотворение перед всем классом. От вишневого напитка у нее вокруг рта образовался красноватый кружок. — Я просто нашла его в каком-то месте. Там или здесь. Что находишь, то хранишь. Я нахожу много вещей. Ничего плохого нет, если я их подбираю, потому что люди просто роняют их и оставляют прямо на земле.
— Хорошо. — Клер поняла, что их вопросы только вызовут у нее возбуждение. — Мне нравятся твои картинки.
Руки Энни перестали дергаться. — Я их повесила на стенку, теперь у меня всегда гости. Но только такие, которые улыбаются. Нет, сэр, не надо грустных лиц. Я специально сделала себе книжку с картинками, чтобы рассматривать их на ночь.
