Т. Ричмонд - По ее следам
– Вот уж нет, мистер Клептоман! Я вспомнила, это было на сайте. Да, точно.
– Тогда подойдите сюда, и мы посмотрим все заметки и комментарии, написанные про Алису в Интернете. Я собрал целую коллекцию закладок. Покажите вашу статью.
– Издеваетесь? Думаете, у меня фотографическая память? Просто какой-то сайт. Она написала сообщение: как прекрасна смерть, как хорошо лежать в мягкой земле…
– Хм, цитата почти точная. А говорите, у вас плохая память.
– Что-то мне не по себе…
– Пора во всем сознаться, Меган. Хватит лгать.
Она взмахнула рукой, прочертив в воздухе резкую ломаную линию.
– Путь у правды не всегда прямой! – заявила Меган.
«Я утаила его ото всех, даже от Дэвида», – вот что сказала мне Лиз.
– Сегодня все тайное станет явным.
– Она упала.
– Вы видели падение?
– Да. Нет.
– А поточнее?
– Плотина… там высоко.
– Плотина? Странно, почему вы о ней упомянули?
– Далеко было.
– Но вы видели, как она ушла под воду?
– Алиса прыгнула.
– Откуда такая уверенность? Вы же сами говорите, что было далеко.
Меган уронила голову на руки. Оставалось надеяться, что она не скатится в пьяный бред и не уснет прямо у меня в кабинете.
– Я пыталась ей помочь.
– Какое интересное развитие событий!
– Двадцать пять лет пыталась! Сколько себя помню, защищала Алису от нее же самой. Она всегда была бомбой с часовым механизмом.
Я разглядывал пятно плесени на потолке. Затевать ремонт уже не имеет смысла, этим займется следующий владелец.
– За пределами следственной группы о сообщении знали только три человека: Лиз, я и тот, кто его отправил.
– Алиса всегда норовила заглянуть в пропасть, что бы я ни делала. Сидело в ней какое-то безумие. Досталось в наследство от мамы, ничего не попишешь.
Она снова попыталась встать, потом бросила затравленный взгляд в сторону двери. Заперто.
– Алиса убежала от меня. Поскользнулась.
– Но вы же сказали, что она прыгнула?
– Отстаньте. Не могу больше.
– Вы слышали плеск, когда Алиса упала в воду? Сможете его описать?
– Зачем вы так?
– Потому что никто не знает, что мы здесь. Потому что могу. Так что же? Слышали?
– Я пыталась вытащить ее! Она звала на помощь, и я бросилась к ней что есть духу…
Ларри, Меган не сдерживала ликования, когда прошел слух об аресте Люка. Не скрывала буйной радости. Но потом его отпустили, и она нашла себе новую жертву, расчетливо и хладнокровно направила подозрения на новый объект травли – на меня.
Я сказал:
– Она не могла звать на помощь. Трудно кричать, когда пытаешься сделать вдох и захлебываешься, когда тебе в глотку льется речная вода.
– Перестаньте!
– Алиса кашляла, отплевывалась, а вода постепенно заполняла ее желудок.
– Нет.
– Трепыхалась, боролась, пыталась грести, хрипела. Хотела перевернуться на спину, жадно глотая воздух…
– Ненавижу! Ненавижу вас! И ее ненавижу!
– Наверное, она пыталась задержать дыхание, но разве это поможет? Срабатывает дыхательный рефлекс. Она ушла на дно камнем.
Я вспоминал: Меган, загнанная в угол, окрестила меня лжецом, извращенцем и чудовищем. Понимала, что я встал на верный след. «Заново воссоздать Алису и обрести себя» – одна случайная фраза, но сомнений не оставалось. «Зачем вам это?» – спросил я, и ладонь Меган скользнула вверх по моему колену. Да, Ларри, я понимаю, что выхожу на зыбкую почву воспоминаний и трактовок (например, мы с женой совсем по-разному воспринимаем розовый цвет, и этот факт всегда оставался для нас неиссякаемым источником веселья). Однако действия Меган были весьма недвусмысленны. И хотя этот инцидент произошел несколько недель назад, я прекрасно помню, как дрогнули ее пальцы, переползая чуть выше. «Вы ведь не будете возражать? – спросила она. – Против маленькой общей тайны? Конечно, не будете. Остальным невдомек. Это останется между нами. Один из сотен секретов».
«Выметайтесь из моего дома», – отрезал я.
Вслед за этим событием – и по весьма очевидным причинам – Меган разразилась серией клеветнических публикаций в своем блоге.
– Сознание Алисы помутилось от недостатка кислорода, – сказал я вслух. Осваиваю ремесло кукловода, Ларри. Подстегиваю боль, стыд и ярость, веду к неизбежному взрыву. – Так хотелось глотнуть воздуха…
– Нет! – взвыла Меган.
«Еще немного», – подумал я и снова атаковал, налетел, набросился, содрогаясь от примитивной звериной силы, пробудившейся в моей старческой груди, ринулся следом за ослепительной целью, как индеец навахо в наркотическом дурмане пейотля, как гуахибо в шаманском экстазе айяуаски.
– От кислородного голодания начинаются судороги. Значит, на губах у Алисы выступила пена.
Меган закричала – долго, пронзительно. Ларри, я прижал ее к стенке, заставил разрыдаться и не отступил, стремясь к невиданному прорыву, непостижимому откровению – к правде. Для меня и для Алисы.
– Вода в реке непроглядно черная. Алиса ушла во тьму.
Она зажала уши ладонями, затопала ногами:
– Кто дал вам право издеваться надо мной?
– Я стою на пороге смерти. Смотрю в могилу и потому имею право на многое. А еще просто знаю. – Прости, Ларри, что не поделился этой теорией раньше, слишком уж она провокационная. – Это ведь были вы? Вы убили Алису?
Не выдержав, она моргнула и издала жалобный протяжный стон. Я погладил Меган по волосам, а она в ответ уставилась на меня большими перепуганными глазами и пробормотала:
– Алиса убила моего ребенка.
* * *Заметки на ноутбуке Люка Эддисона, 30 июня 2013 г.
Письмо я обнаружил только через три недели после твоей смерти. В теме значилось: «МИР». Прошло почти полтора года, а больно до сих пор. Подумай только, Ал, папка «Спам» – вот где ты оказалась. Все из-за вложения, отсканированной открытки с двумя леммингами, стоящими на краю обрыва. Один говорит другому: «Ты первый». Второй отвечает: «Нет, ты». А снизу твоей рукой приписано: «Иногда нужно просто набраться смелости и шагнуть в пустоту».
Меня будто молотком ударили. Вот про каких леммингов ты говорила в тот вечер у реки. Письмо пришло за день до твоей смерти – предложение мира и просьба о передышке, но ответа ты так и не получила. Неудивительно, что ты так разозлилась, когда я приехал в Саутгемптон.
Поначалу я не хотел никому рассказывать про письмо, думал, оно только подольет масла в огонь с теориями о самоубийстве. Эти безмозглые кретины просто не были с нами на Маргите и не слышали, как мы обсуждали совместную жизнь. Ты говорила: «Мы такие взрослые, что даже страшно, но иногда надо набраться смелости и совершить прыжок в пустоту». Как обычно, сплетники ничего не знают и повторяют чужие домыслы. А потом со мной связался Кук. Сказал, что разделяет мои чувства и не обидится, если я откажусь поделиться информацией или не разрешу ее публиковать. Тебе бы его книга понравилась. Он пришел к тому же выводу, что и я, пока писал заметки после твоей смерти. Сначала я хотел удалить все свои записи – и некоторые действительно отправились в корзину, – однако сейчас не помешает немного честности и прямоты. «Не надо держать все в себе», – настойчиво твердила ты. Кое-чему я у тебя научился.
– Забирайте. – Я вручил ему флешку. – Только вы ничего не поймете. Сплошная чепуха.
Все просто, Ал: ты часть моей истории, я часть твоей. Быть твоим избранником – величайшая привилегия и награда. Можешь назвать меня сентиментальным кретином, но я хочу внести свой вклад в профессорскую книгу. Большая популярность ей не грозит, все-таки не Дэн Браун, но пусть случайный читатель запомнит именно это: я был твоим парнем. До сих пор не понимаю, почему такая восхитительная девушка, как ты, встречалась с таким, как я. Честность и прямота – вот и все, чем я могу тебе отплатить (ты бы сказала «воздать должное и почтить память» – ох уж эти витиеватые формулировки!). Подозреваю, тебе бы понравилась идея запихнуть нас под одну обложку. История не должна быть плоской и однобокой, говорила ты. Любому сюжету нужен контекст. Его следует рассматривать с разных сторон.
Мы все по-разному справлялись – и справляемся – со случившимся. Кто-то предпочитает держать рот на замке, и таких людей можно понять. Однако нас все равно осудят, молчи не молчи, поэтому я решился рассказать все без утайки. Раскрыть все секреты. Пусть меня считают идиотом, но я доверяю Куку.
– Не торопитесь с выводами, молодой человек, – твердит он. – Посмотрим, что вы скажете обо мне, когда прочитаете книгу.
Судя по всему, у него полным-полно своих скелетов в шкафу. Ищет ответы, вкладывает в работу уважение, граничащее с благоговейным восторгом, заботу и страсть.
– В этом исследовании будут главы, – предупредил он, – которые покажутся вам очень непростыми.
– Так вы знаете о моих проблемах с чтением? – пошутил я.
Да, Ал, иногда я позволяю себе смеяться. Надеюсь, ты не возражаешь. Ты бы ведь не хотела, чтобы я совсем перестал смеяться после твоей смерти? Страшно сказать, я могу не думать о тебе целыми днями – а потом вдруг тону в воспоминаниях. Сидел сегодня на занудной деловой встрече – работаю на прежнем месте, но планирую последовать твоему совету и поступить в архитектурный – и втихую перечитывал письмо. Рядом со мной ты чувствовала себя живой. Ты меня любила.
