Василий Казаринов - Бог огня
— М-да… Золото и перламутр. Довольно безвкусная вещица, но такой в моей коллекции нет… Чему вы радуетесь, молодой человек?
— Тому, что я не имею привычки носить запонки.
3. Бифштекс с кровью запивают красным вином
На третий день после общения с командой Аркадия Б. О. начал потихоньку приходить в себя — Бася определила это по тому, что утром, лежа в постели, он потребовал принести ему зеркало. Оценив состояние своего лица, удовлетворенно кивнул:
— Все. Закрывай мой бюллетень. С сегодняшнего дня я выхожу на работу… Ты в самом деле думаешь, что Игнатий Петрович клюнул на твою наживку?
— Не то слово. Когда я ему слегка намекнула, кто будет за рулем, он чуть с ума не сошел… Потом, правда, поостыл. Битый час меня расспрашивал о деталях. А когда я сказала: ребята из той команды запросто «сделают» любого соперника, — улыбнулся: он в этом не убежден.
— Ну-ну… Именно так выразился и мой клиент. Хорошо. Значит, на праздничный обед в честь Дня города будет подано жареное мясо.
— Вот как?
— Ну да, бифштекс с кровью. Приготовленный на быстром огне.
— Куда ты собираешься? — спросила она, наблюдая за быстро одевавшимся Б. О.
— Да поеду выправлю твой бампер.
* * *Коля был на месте в своем гараже, он лежал под темно-зеленым фургоном «доджа» — из-под машины доносилось характерное металлическое клацанье.
— Здорово тебе помяли передок, — приветствовал он Б. О., выбравшись из-под «доджа».
— Да ну, ерунда. Даже радиатор цел.
— Я вообще-то не этот передок имел в виду, — сказал Коля, присаживаясь на корточки у «Жигулей».
— Да, есть немного, — Б. О. ощупал лицо, забрался в «додж», поерзал на водительском месте, осваиваясь в просторной кабине, подергал удобное рулевое колесо, потренировал правую руку, которая по инерции проскальзывала мимо рычага переключения передачи, смонтированного на старый манер, в рулевой колонке.
— Классные колеса! — крикнул он Коле. — Стекла автоматом поднимаются? А это что?
— Там, сбоку? Блокиратор дверок. На пассажирском месте держаться не за что. Народ вечно хватается за ручку запора. Вывалиться на полном ходу — мало радости, поэтому дверцы блокируются.
— Дверцы блокируются… — задумчиво произнес Б. О., выбираясь из машины. — Коль, а можно в другой тачке вот так же все дверцы заклинить?
Коля задумчиво поскреб обширную лысину, оставляя на ней темные масляные следы.
— А почему нет? — Он широко улыбнулся. — Что за колеса?
— Тяжелые грузовики.
— Можно.
— А можно сделать так, чтобы блокиратор сработал автоматически, помимо воли водителя? Предположим, в результате сильного удара?
Коля вытер руки тряпкой, вставил в рот папиросу и пристально посмотрел на Б. О.:
— Не понял.
— Пойдем пройдемся. Покурим. Поговорим.
— Про погоду?
— Про Сашу.
Гаражный сторож, сидевший у ворот, был занят ремонтом треснувшего козырька капитанской фуражки. Оторвавшись от своего дела, он немного удивился, когда из пыльных «Жигулей», подкативших к воротам гаражного хозяйства, вышел Коля со второй аллеи, — ни у, Коли, ни у двоих других здешних обитателей, подрабатывавших в свободное время мелким ремонтом, не было привычки провожать клиентов до ворот. Вслед за Колей из машины выбрался водитель. Присев на капот, они закурили и перекинулись парой слов.
— Я двадцать лет чиню автомобили, — . сказал Коля. — Но впервые за это время мне предлагают превратить две классные тачки в мангалы.
— Не в мангалы, — покачал головой Б. О., — скорее в печки-буржуйки. Из мангала можно выскочить, — он поставил сигарету свечкой и, слегка подкручивая ее, наблюдал, как завивался в спираль дымок. — Хотя из буржуйки — чисто теоретически — тоже можно выскользнуть. Ага, через дымоходную трубу. Ты уж подумай, как нам решить проблему этой трубы.
— Я подумаю.
— Знаешь, — произнес Б. О., смущенно почесывая в затылке, — все эти проблемы, наверное, можно было разрешить цивилизованным путем…
— Ой, сомневаюсь… — поморщившись, отозвался автослесарь. — Ты хочешь сказать, что всю эту сволочь надо усадить на скамью подсудимых? — Он Смачно сплюнул. — Ага, как же, как же… Они наймут свору адвокатов и выкрутятся.
Б. О. дружески пихнул его в бок:
— Я рад, что ты меня понял… Да, мы разберемся с ними по-нашему, по-степному. Так что уж помозгуй про дымоходную трубу… Чтоб ни одна мразь через нее не выскочила.
— Я подумаю, — кивнул Коля. — Я очень хорошо подумаю.
Сторож, до которого долетали обрывки этого разговора, накладывая тонкую полоску клея на внутреннюю сторону козырька, посчитал, что ребята обсуждают перспективы ближайшего выходного, собираясь провести его на даче, — ах, хорошо, подумал он, растопить мангал, нажарить шашлыков, пропустить под них сто граммов, а потом до ночи сидеть у костра, глядя в огонь, и не спеша думать о чем-то легком и немного расстраиваться, что яблоки в этом году не уродились.
* * *Ей хорошо удавался обратный кросс — в то мимолетное мгновение, когда отскочивший от корта мяч достигал высшей точки, девочка, подготовив удар резким замахом, с двух рук, мощно отправляла его точно на площадку соперника, по инерции вспархивая, отрываясь от рыжего грунта и на секунду повисая в невесомости, свободно и раскованно паря над землей. В этот момент хрупкая теннисистка походила на бабочку, и седой человек в легком клетчатом пиджаке, следивший за ней, восторженно приоткрывал рот.
В один из таких моментов его и отвлек чей-то спокойный голос, прозвучавший за спиной:
— Здравствуйте, господин ювелир. Я рад, что у вас все обошлось.
Пожилой человек бросил короткий взгляд через плечо и отвернулся к кортам.
— Господи, еще один, и все о том же… — Он скрестил руки на груди и спокойно продолжал: — Молодой человек, некоторое время назад я уже объяснял одной дамочке, что никакой я не ювелир. Я не способен отличить алмаз от рубина.
— Вы, конечно, можете этого не знать, потому что огранка камней и в самом деле не ваша специальность. И все-таки вы мастер… Не огранки, а нарезки.
Старик вздрогнул.
— Ну да, — продолжал Б. О. — Нарезки стволов. Ювелирной нарезки. Потому вас так и звали — Ювелир. Двадцать лет безупречной работы на одном из тульских оружейных заводов, личное клеймо, изготовление заказного оружия, и каждый образец — произведение искусства. А потом — досадная оплошность, вы сделали ствол в домашних условиях. Да, это был подарочный экземпляр, да, никакого криминала тут не было, но кто-то стукнул в компетентные органы, и все — тогда не особенно церемонились. Тюрьма, лагерь. А потом…
— А потом, — жестко возразил Ювелир, — ничего.
— Да-да, последние лет десять в самом деле ничего. Но до того… Всякий, кто имел потребность в нестандартном классном оружии, шел к вам. Дела давно минувших дней, я понимаю, все это забыто и похоронено… Но тем не менее вот он я, и я пришел к вам. Я хочу, чтобы вы меня выслушали. Я расскажу вам одну историю — она имеет кое-какое отношение к вашим злоключениям вообще и гипертоническим кризам в частности. А уже потом изложу свою просьбу. Давайте немного пройдемся.
Через полчаса они вернулись на трибуну, сели, молча наблюдая за игрой детей.
— Я хотел у вас спросить, — сказал Б. О., — где вы нашли эту жирную сволочь?
— Что-что? Какую именно?
— Ту, что навещала меня от вашего имени в Прибалтике.
Ювелир вздрогнул и недоуменно приоткрыл рот:
— Господи, так, значит…
— Нет, — перебил Б. О., — с этой женщиной все в порядке. У нее в результате всей этой сложной заварухи погиб муж. Я думаю, вам не надо объяснять, что ему помогли отойти в мир иной. Но она думала, что вся вина лежит только на ней одной. И решила наложить на себя руки. Она много раз пробовала, но сама не могла… Вот и попросила вас найти кого-нибудь, кто просто подтолкнет ее в могилу. Я убедил ее, что это не самый лучший вариант. Сейчас она в порядке. Сейчас она настолько в порядке, что я, честно говоря, ее побаиваюсь… Так откуда взялся этот ваш курьер?
Да так, случайный знакомый, пояснил Ювелир, встретились год назад в казино, он сильно проигрался, я выручил, — словом, за ним был должок, и он согласился смотаться в маленький прибалтийский городок.
— У меня к вам просьба… — произнес ювелир после долгой паузы. — Ради бога, извинитесь от моего имени перед этой женщиной.
Б. О. мягко улыбнулся:
— Знаете, не далее как вчера вечером она просила меня передать вам, чтобы вы на нее тоже не гневались.
Они несколько минут наблюдали за игрой детишек.
— Вы говорили о просьбе… — нарушил молчание Ювелир.
Б. О. снял с плеча теннисную сумку и извлек из нее черный предмет, при взгляде на который у преклонного возраста крашеной шатенки, сидевшей двумя рядами ниже и имевшей неосторожность в этот момент обернуться, перехватило дыхание, и она ощутила, как холодеет маленькая плешь на затылке, образовавшаяся ввиду многолетних и плачевно сказывавшихся на густоте волос экспериментов с химической завивкой. Разинув рот, она с ужасом уставилась на странную парочку, разглядывавшую черное оружие с толстым стволом.
