Фридрих Незнанский - Убей, укради, предай
– Валяйте. От ваших доказательств в суде камня на камне не останется.
– Кто, интересно, будет разносить их в пух и прах? Те адвокаты, которые сегодня так скоропостижно от вас отказались? Или думаете, ваш дражайший супруг найдет вам новых, еще лучших?
– Вас это уж точно не должно заботить.
– Мне жаль вас, Митина.
– Себя пожалейте.
– Это всегда успеется. А вот сегодня мне жаль именно вас. Хотите знать почему? Потому что именно ваш муж наверняка убедил адвокатские конторы не связываться с вами. Он же знал, к кому вы обратитесь в первую очередь? А может, выпустил всеобщий меморандум: по миллиону всем, кто пошлет на фиг мою жену вместе с ее проблемами.
– Что за чушь вы несете?! – возмутилась Митина.
– Не чушь, а истинную правду. Кулинич поставил на вас крест. Причем не фигуральный, а настоящий, наверное, заказал уже гранитный монумент с трогательной надписью «Я каждую минуту помню о тебе, дорогая». Не верите? – Турецкий выложил перед ней принесенные Грязновым распечатки. – По иронии судьбы, вас должен был убить тот же киллер, которого нанимали вы. Хотя почему по иронии? Вы ведь узнали о Гусарове от мужа? И не мы это все инспирировали, такие подробности нам негде было взять.
Митина просмотрела распечатки и криво усмехнулась:
– Неблагодарный сукин сын.
– Ну и? Сдадите нам его?
– В обмен на что? На десять лет в ваших вонючих зонах? По мне, так лучше пулю… Или мы договоримся?
– О чем?
– Черт его знает о чем… Хорошо, надеюсь на ваше великодушие. Доказательства против Сергея вам может дать только Затворник, если вас, конечно, интересуют мокрые дела. А в финансовых я вам не помощник.
– Затворник – это кто?
– Да вы же ничего не знаете! – сообразила Митина. – Вот дура-то… Ну и пусть! Затворник – это тот тип, который занимался зачисткой в Нью-Йорке.
– Убирал Пушкину?
– Да.
– Басина? – затаив дыхание, спросил Турецкий.
– Да.
– А Шестопала в Амстердаме? – Турецкий вспомнил про «стрелку» – гэбэшное орудие убийства.
– И Шестопала!!! Да, сразу хочу предупредить, отмывание денег мне предъявлять даже не пытайтесь. Это все Кулинич, я только знакомила его с нужными людьми, а в дело втравливал их он.
– Мы с Затворником не закончили, – напомнил Турецкий.
– Затворник – это его кличка или псевдоним еще со времен службы в спецотделе «Альфы». В России он не работает, он тут живет, когда не выполняет заказы в Штатах. Возможно, и в Москве.
– Какие-то более точные приметы?
– Никогда его в глаза не видела. Хотя знаю, что есть у него несколько фишек. В том городе, в котором он в данный момент живет, он немедленно устраивается на какую-нибудь невинную работу. Крыша у него такая. И еще. Пользуется только общественным транспортом. На автомобиле не ездит, даже в качестве пассажира. Больше я ничего не знаю. Это все?
– Почти. – Турецкий включил компьютер. – Как вы относитесь к творчеству господина Черного?
– К творчеству никак. Все как-то руки не доходили до его творчества.
– Тогда прокомментируйте, пожалуйста, вот это. – Он показал отобранные Черным статьи из Интернета.
Митина без всякого интереса просмотрела заметки.
– То, что настоящий хозяин «Феникс Лтд» – Кулинич, а не Шестопал, правда.
– А что скажете насчет ГКО?
– Вы имеете в виду историю с банкротством Мичиганского банка?
– И еще то, что менеджер Кикс заявил, будто банк продал свои ГКО накануне августовского кризиса, – добавил Турецкий.
– ГКО Киксу продал Кулинич. За четверть цены. В 1999 году, то есть уже после кризиса, а не до него.
– Это точно, вы уверены?! – вмешался Реддвей.
– Еще бы! Еще бы не точно!!! – взорвалась Марина. – Да я же сама помогла их ему достать! Но к самой сделке и тем более к убийству я никакого отношения не имею! И о том, кому предназначались бумаги, я узнала случайно!
Наконец– то «честное и взаимовыгодное сотрудничество», о котором так длинно и красиво говорил генерал Селезнев, принесло первый полноценно зрелый плод. Правда, без посредников обойтись все же не получилось. Меркулову пришлось надавить на все рычаги, до которых он только смог дотянуться, генеральному пришлось объяснять в Администрации президента, что подрыв национальной безопасности не входит в планы Турецкого А. Б. (по крайней мере пока), а в администрации потом то же самое долго объясняли начальству Селезнева.
Но это, в конце концов, не так уж важно, главное Турецкий получил доступ к святая святых – архиву сверхсекретного отряда ГБ «Альфа», где выяснил, что позывной Затворник носил снайпер Максим Вадимович Бирюков, уволенный в запас в 1996 году в чине капитана ФСБ. Дальше пошли совсем уж фантастические вещи. Оказалось, что в личном деле Затворника нет ни одной его фотографии, ничего неизвестно о наличии у него каких бы то ни было родственников как в России, так и за рубежом. Остались только медицинская карточка, из которой единственно следовало, что у Бирюкова гипертония. А во всей Москве есть один-единственный человек, который, не исключено, сможет его опознать. Его давний наставник и инструктор – полковник КГБ в отставке Алексей Алексеевич Зворыкин. Зворыкин писал безобидные мемуары и жил в Переделкине. Решено было отправиться к нему утром.
Зворыкин. 24 сентября, 4.00
Переделкино спало.
Это был не тот сон, которым обычно спят города. Это был не тот сон, которым обычно спят села. Элитарность поселка словно витала в ночном прозрачном воздухе. Изредка над поселком проносился собачий лай, сначала одинокий, а потом подхватываемый сучками да кобелями с разных концов поселка. Но от этого мирного лая в домах просыпались только кошки и настороженно вглядывались в тьму. Спокойствие и умиротворенность мгновенно обволакивали каждого, кто приезжал в поселок хотя бы на время.
И нынешняя ночь не предвещала ничего особенного. Казалось, она пройдет – и наступит самое обычное переделкинское утро. На застекленных верандах появятся люди, накроют столы, позавтракают, за завтраком с вниманием, но без особого участия, лишь со сторонней наблюдательностью посмотрят выпуск новостей на одном из каналов – в зависимости от того, кто во сколько встал и кому что ближе. А потом все разбредутся по своим кабинетам, заставленным книжными полками, усядутся за захламленные рукописями письменные столы, и начнется самый обычный переделкинский день. Этот своеобразный тихий час продлится до вечера, лишь с небольшими перерывами на обед и первый ужин.
Лишь около десяти вечера обитатели поселка выползут из своих кабинетов. Некоторые из них отправятся на свои ежевечерние прогулки, а некоторые, будучи по натуре домоседами, усядутся на веранде, заварят душистый чай, разольют его по чашкам и, поудобнее устроившись перед телевизором, будут дожидаться конца очередных суток.
Никто не знал и даже не мог предполагать, что нынешняя ночь нарушит привычный переделкинский ритм жизни на целую неделю, если не больше.
Все произошло за каких-нибудь полчаса: началось около трех часов и закончилось в половине четвертого.
Около трех ночи Переделкино озарилось пламенем. Сначала оно было не очень ярким и вполне могло сойти за разожженный детворой костер из осенних листьев. Такое часто случалось в поселке, когда приехавшие на выходные из Москвы внуки обитателей Переделкина гуляют ночи напролет, жгут костры, целуются и делают прочие приятные вещи.
Но яркость пламени всего через каких-нибудь десять минут настолько усилилась, что уже не могло возникнуть никаких сомнений – это не костер, это горит чей-то дом. Чутко спящие жители поселка, в основном женщины, высыпали на улицу.
– Ой, горит! Горит! – послышались крики из толпы не то с ужасом, не то с восхищением.
– Вызовите пожарных! Звоните в «01»! Скорее вызовите пожарных!
– Уже вызвали!
– Уже едут!
– Ну где же они?! Так все сгорит!
Кто– то кинул камень в окно. Со звоном посыпались стекла. Этот кто-то осторожно подошел к дому и, просунув голову в окно, крикнул:
– Есть здесь кто?
Ответа не последовало. А может, его просто не расслышали за треском бревен и дьявольским шуршанием языков пламени.
– Есть здесь кто? – еще раз повторился крик.
И вслед за этим криком, словно лавина, отозвавшись на него, рухнула крыша. Отважный спасатель еле успел отпрыгнуть в сторону.
После падения крыши пламя на несколько мгновений сбилось, но уже через минуту запылало с большей яркостью и силой…
Когда приехали пожарные, все уже было кончено. Тушить было практически нечего, а спасать некого. Тем не менее они с усердием и деловитостью приступили к исполнению служебных обязанностей. Пожарные затушили пламя минут за двадцать. Или, быть может, оно само потухло, пожрав все то, что могло.
Примчавшаяся «скорая» тоже оказалась не у дел, равно как и сотрудники МЧС. Последние тем не менее не уехали. Как оказалось, «чрезвычайщики» ждали, пока пожарные потушат огонь, чтобы убедиться в том, были все-таки люди в доме или нет.
