Лариса Соболева - Дневник чужой жены
Кассета напрочь вытеснила из сознания опасность, связанную со Славкой. Теперь Нина думала только о маленьком и плоском предмете, лежавшем в кармане куртки, ее сжигало любопытство – что там такое? Почему-то Валентина не бросила эту кассету в общий кубок, хранила отдельно. Нина умела обращаться лишь с кухонной техникой, видеокамеру в руках не держала, как посмотреть кассету – понятия не имела. А вдруг там нечто важное? Она должна ее посмотреть сегодня же, иначе умрет.
Остановились у двухметровой железной ограды, Глеб просигналил, ворота открылись. Они въехали на территорию дачи. По понятиям Нины дача – это участок, на котором горожане с ранней весны до поздней осени превращаются в огородников и не разгибают спины от грядок. Эта дача была предназначена для отдыха. Честно говоря, Нина недоумевала, зачем, имея роскошную квартиру, выстраивать трехэтажный дом у черта на куличках. Отдохнуть ведь можно на курортах. Нет, ей богатых не понять.
Навстречу из дома вышли Юлия Федоровна и Николай Львович, оба уставились на Славку. Нина отдала букет мальчику и шепнула:
– Отдай тете и поздравь с днем рождения, ее зовут Юлия Федоровна.
Слава ринулся на веранду, протянул букет:
– Поздравляю с днем рождения. А сколько вам лет?
– Много, – сказала Юлия Федоровна, впившись в него прищуренными глазами.
– Слава, у женщин не спрашивают, сколько им лет, – приблизилась к ним Нина. – Посмотри, вон качели. Хочешь покачаться?
Он сунул рюкзак Нине и побежал к раскидистому дереву, к толстой ветке которого привязали веревки и приладили на них сиденье. Он уселся на качели, принялся раскачиваться. На какое-то время Нина нейтрализовала мальчика, но расслабляться нельзя. Из дома выглянула Надежда с длинной сигаретой между пальцами и томным взглядом черных глаз. Нина холодно с ней поздоровалась, ведь это из-за Наденьки возникло столько проблем. Юлия Федоровна ушла в дом поставить цветы и предупредила, что застолье начнется примерно через час, а пока можно всем погулять по даче и окрестностям, например, спуститься к речушке. Глеб понес сумки с провизией в дом, на веранде остались Нина и Николай Львович. Отец Глеба вызывал стойкую неприязнь у Нины. Николай Львович смотрел на нее с нежностью, а ей захотелось провалиться сквозь землю. Наверное, это происходит потому, что в его поведении постоянно присутствует некая отстраненная манера, словно он ставит опыты и наблюдает, как ведут себя людишки. Нина огляделась по сторонам, лишь бы уйти от его взгляда.
На лужайке перед домом в плетеном кресле дремал Корней Платонович – один из потенциальных убийц. Справа от него стояли плетеный стол, на котором в вазе лежали фрукты, и еще два таких же кресла. Корней Платонович был большой и тучный человек с бородавками на лице и шее. Нина представила его с ножом, зверски кромсающего Валентину. О нет, мешок лени не способен желать любви даже Валентины и не мог ударить Нину так сильно, что она отлетела, как пушинка. Но решила все же получить подтверждение своим мыслям.
– Пойду, поздороваюсь с Корнеем Платоновичем, – сказала Нина, сбегая с веранды. Николай Львович смотрел ей вслед, она чувствовала его взгляд на своей спине. Нина села в кресло, взяла банан. – Добрый день, Корней Платонович.
Тот приподнял одно веко и пробормотал:
– О, Нина. Сто лет тебя не видел. Как живешь?
– Прекрасно.
– Приятно слышать. – Он открыл второй глаз и сладко зевнул. Хотел было потянуться, да передумал. Вместо потягиваний вяло продолжил: – Сейчас кого ни спросишь про эту самую жизнь, слышишь в ответ: на букву «х». Ясно же, что не «хорошо». Не люблю занудливых пессимистов, но их развелось нынче видимо-невидимо. Нинуся, сделай одолжение, принеси рюмочку водочки и закусить. А то такая лень вставать… разморило на солнце.
Он преувеличивал действие солнца. Оно светило со всей весенней яркостью, но ветер дул сильный и было совсем не жарко.
– Сейчас, – вскочила Нина, сделала несколько шагов по направлению к дому, повернулась. – Корней Платонович, держите!
И бросила ему банан. Реакция у Корнея Платоновича оказалась подобна его круглому телу – вялая. Он взмахнул руками, притом правая рука работала активней, пытаясь отбить плод. Банан упал у ног, Корней Платонович наклонился, взял его правой рукой и сказал с обидой:
– Нина, что за шутки! Ну, вот, аритмия прихватила…
Она извинилась и убежала в дом. Глупо было даже подумать, что Корней Платонович способен воспылать страстью к кому бы то ни было. Он лишний раз не повернется, не то что побежит на тайные свидания и затратит массу энергии в постели. Так, один отпадает, а приехали еще не все. Нина вынесла бутылку водки и закуску на подносе. Идя к Корнею Платоновичу, она поискала глазами Славку и обомлела. Стоило ей отлучиться на минуту, как Николай Львович очутился у качелей. Нина бросила поднос на плетеный столик и помчалась к Славе. До ушей долетели обрывки фраз.
– …нравится роль паука? – спрашивал Николай Львович.
– Не-а, – раскачиваясь, ответил мальчик. – Мне и «Муха-Цокотуха» не нравится, стишок для трехлеток. Меня заставили играть роль паука. А я хотел поиграть в морского разбойника Джона Сильвера. Это вещь!
– И кто же тебе не дал поиграть в разбойника?
– Воспитатели.
– Какие воспитатели?
– Слава! – крикнула Нина в панике. – Хватит качаться, голова закружится.
Славка соскочил с качелей, помчался ей навстречу:
– Пошли на речку, мама Нина?
– Пойдем, – сказала она, схватив его за руку. Да, мальчика следует булавкой к себе пристегнуть. Чуть не проболтался! – Простите, Николай Львович, что помешала…
– Ничего, ничего.
Нине почудился в его тоне двойной смысл. Собственно, она сама стала без меры подозрительной, в каждом слове ей мерещился намек на шпионаж. А тут преподнесла взрослого внука ничего не подозревающему дедушке, конечно, он не верит, конечно, ищет доказательства, что это его родной внук. Спустившись по пологому склону к тихой речке, заросшей прошлогодним камышом, сквозь который тянулись к солнцу новые стебли, Нина смогла говорить не таясь:
– Славка, ты чуть-чуть не проговорился.
– Когда это? – спросил он. Слава нашел себе подходящее занятие, бросал камешки в воду.
– Ты сказал, что тебя заставили играть паука воспитатели. В школе нет воспитателей, только учителя.
– Нет, есть. Классный руководитель – одно и то же.
– Слава, ты еще не учишься в школе, ты забыл?
– Помню, – и бросил еще камешек.
– Из нас плохие получаются разведчики, – сказала Нина, присаживаясь на влажную корягу. – Как думаешь?
– Не-а. Нормальные.
Славкино «не-а» не принесло успокоения. Ох, как разоблачат ложь при всех – вот будет позорище. «Посмотрите на нее, – раскричится мама Глеба, – это авантюристка, лгунья! Она много лет мечтала влезть в нашу семью! Теперь сына придумала! Вон отсюда!»
– Да, примерно так будет, – сказала вслух Нина. – А вообще-то… не расстреляют же нас! Всего-то выставят с позором. Подумаешь!
Нет, она еще должна посмотреть кассету, без этого не уйдет отсюда. Если отдаст Рыкову, то не узнает до завтрашнего утра, что там записано. Где-то слышала краем уха, что можно просмотреть и на обычном видеомагнитофоне, только нужна специальная штуковина – адаптер. Этой штуковины у Нины нет, значит, она обречена на смерть от любопытства. Остается один вариант, посмотреть прямо на видеокамере. Обычно в дорогих камерах есть маленький экран. Нина не раз видела, как это делали в кафе клиенты, сначала снимали, а минуту спустя хохотали над собой, глядя в экран. Но что и где нажимать в камере – она без понятия. Ей интересоваться устройством подобной аппаратуры нельзя, убийца заметит интерес, неизвестно что выкинет. Но у нее же есть Славка, а дети страшно любознательные. Нина набрала на сотовом номер:
– Долька? Это я, Нина. Пока повремени, заберешь Славку позже, он мне нужен здесь. Я позвоню, когда его забрать.
Не стала выслушивать предостережения Долли, а сунула телефон в нагрудный карман куртки. Мальчик все кидал камешки и бегал по берегу узкой речушки. Нина подошла к нему, повернула за плечи к себе лицом:
– Славка, есть важное задание. Когда мы сядем за стол, кто-нибудь обязательно будет снимать на видеокамеру торжество. Слава, пристань к этому человеку, чтобы он показал, как вставлять кассету, какие кнопки нажимать, чтобы появилось изображение. Можешь это сделать?
– Запросто. А мне дадут поснимать?
– Попроси хорошенько. Потом мне покажешь.
– Нина! – услышали они голос Глеба. – Нина, где вы?
– Мы здесь! – крикнула она, поднимаясь по склону. Славка карабкался за ней.
Из-за кустарников на холме появился Глеб:
– Пойдемте, гости за стол садятся. Нравится тебе здесь, Слава?
– Ага, – коротко ответил мальчик. Ему действительно здесь нравилось, он чувствовал себя вольготно, никто не ограничивал его свободу. Кому же не понравится?
