Росс Макдональд - Чисто семейное дело
— Не сказать, что знаком. По воскресеньям она часто обедает тут с сыном.
— Я понял, что у нее большие деньги, это так?
— Не только деньги. Ее сынок — важная шишка среди здешних учителей. Хороший парень, только непонятно, чего он до сих пор липнет к материнской юбке. Может, надеется на ее денежки? Как бы ему не прогадать. Слава богу, у него хватило ума сделать карьеру… Кстати, вы нашли этого Бегли?
— Да, я с ним говорил, но мало чего добился.
— Кажется, я вспомнил, где видел его. Только обещайте не ссылаться на меня в случае чего. Есть такая штука как случайное сходство, и я могу сесть в лужу, если ошибаюсь.
— Обещаю не ссылаться, — сказал я.
— Ладно. Так вот, мне кажется, что этого человека зовут Томас Макджи. Тот самый Макджи, который десять лет назад убил свою жену в Индиан-Спрингс. Я фотографировал его на суде, когда работал в газете, но редактор так и не напечатал снимок.
— Вы уверены, что его судили именно за убийство жены?
— Да, дело было ясное. У меня нет времени на подробности, но я помню, что бедняге грозило пожизненное заключение. Если бы не его адвокат, Джил Стивенс, Макджи не выбрался бы на свободу так скоро.
Я вспомнил рассказ Бегли про хромовые рудники в Новой Каледонии, и мне подумалось, что десять лет — это не так уж и скоро.
Над Шеауотер-бич висел густой туман: прилив был в самом разгаре. Из-за коттеджей доносился рев прибоя, в промозглом воздухе стоял терпкий запах йода.
Дверь на мой стук открыла Мэдж Джерарди. Глаза у нее были заплаканные, чего не могла скрыть даже наложенная щедрой рукой косметика.
— Вы сыщик? — спросила она.
— Да. Можно войти?
— А зачем? Чак уехал.
Об этом я уже и сам догадался. Женщина повела меня в гостиную, где уселась на диван, отшвырнув пинком стоявшую на полу пустую бутылку.
— Это вы виноваты, — посетовала она. — Он начал собирать чемодан сразу же после вашего ухода.
— Он сказал, куда едет?
— Нет. Только просил не ждать. И зачем вам понадобилось нагонять на него страху? Чак никогда никому не делал зла.
— Нетрудно же оказалось его напугать.
— Чак очень чувствителен, у него была тяжелая жизнь. Он часто говорил мне, что мечтает о покое и укромном уголке, где мог бы писать свою книгу.
— Воспоминания о Новой Каледонии?
— Не думаю, чтобы Чак когда-то был в Новой Каледонии. Про хромовые рудники он вычитал в журнале. Сомневаюсь, выезжал ли он вообще за границу.
— Где же он был?
— В тюрьме, — сказала она. — И вам это отлично известно, иначе вы не стали бы за ним охотиться.
— Чак сказал вам, за что сидел?
— Нет, но главному герою его книжки пришили убий-ство, которого тот не совершал. Я спросила, не о себе ли он пишет, но Чак отмолчался.
— Сегодня мне сказали, будто бы десять лет назад Бегли убил свою жену. Мне трудно в это поверить, а вам?
Она покачала головой.
— Должно быть, тут какая-то ошибка.
— Надеюсь, что так. Кроме того, мне сказали, что его настоящее имя — Томас Макджи. Вы это знали?
— Нет.
— Девушка, к которой он ходил в «Прибой», тоже носила до замужества фамилию Макджи. Томас сказал мне, что эта девушка похожа на его дочь, и я полагаю, что он на самом деле ее отец. Он никогда не говорил вам об этом?
— Нет.
— Как долго он жил тут с вами?
— Две недели. Мы собирались пожениться.
Наступило молчание. Я прислушался к гулу волн за домом.
— Как вы думаете, Чак с ней уехал, с дочерью?
— Сомневаюсь, — проговорил я. — У него была машина?
— Нет, он дошел пешком до угла и сел на автобус. Сказал, что едет в Лос-Анджелес.
— Как давно это было?
— Часа в три дня.
— У него есть деньги?
— Только на билет.
— Вам было хорошо вместе?
— Конечно. Чак — прелесть, и мне наплевать, что когда-то он наделал глупостей. Мне он ни разу не сказал грубого слова, а я вечно ворчала на него. К тому же, у меня склонность к выпивке, и Чаку приходилось составлять мне компанию, чтобы я не лакала эту гадость в одиночестве, как алкоголичка. Вам, кстати, налить?
— Нет, спасибо, мне пора. Вы уверены, что не знаете, где искать Чака?
— Он обещал прислать весточку, но я в это не верю. Все кончено.
— Вы дадите мне знать, если он напишет или позвонит?
Она кивнула. Я протянул ей визитную карточку и объяснил, где меня найти в случае необходимости. Когда я вышел на улицу, плотная стена тумана уже доползла до шоссе
8
Я не удивился, увидев возле особняка Бредшоу красный «порше» Алекса. Из-за деревьев поднималась луна, в тишине слышался девичий плач, громкий и горестный. Казалось, будто где-то кричит раненая кошка. Дверь сторожки была чуть приоткрыта. Я распахнул ее и заглянул внутрь.
— Вон отсюда! — крикнул Алекс.
Они сидели на кровати. Молодой человек прижимал Долли к себе, а она отчаянно вырывалась, колотя его кулаками по груди. Блузка ее была разорвана, на посеревшем лице застыла гримаса боли.
— Убирайтесь! — взвизгнула она, увидев меня.
— Я, пожалуй, останусь и побуду с вами, — объявил я, закрывая дверь. Плач Долли понемногу стихал, она прильнула лицом к плечу мужа, спрятав глаза.
— Что тут происходит, Алекс? — спросил я.
— Сам не пойму. Она пришла несколько минут назад. Видно, что-то стряслось, раз она в таком состоянии.
— Шок, — определил я. — На ней есть какие-нибудь раны?
— Не знаю. Она влетела сюда, увидала меня и хотела сбежать. Еле остановил.
— Отпустите меня, — взмолилась Долли. — Я жить не хочу. Отпустите же!
— У нее кровь, Алекс, — сказал я.
— Это чья-то еще. Только что убили какую-то ее подружку.
— Я одна во всем виновата, — сдавленно пробормотала Долли.
— Успокойся! — гаркнул Алекс. — И не плети чепухи.
— Она там лежит, вся в крови, и это я ее убила!
— О ком она говорит? — спросил я Алекса.
— О какой-то Хелен.
— Что случилось, Долли, объясните толком.
— Я должна была держаться от нее подальше. Все, кто рядом со мной, рано или поздно гибнут.
Что за чушь, — произнес Алекс. — Ты никогда никому не делала зла.
— Что ты обо мне знаешь?
— Все, что мне нужно. Я тебя люблю.
— Не надо, Алекс! Мне от этих слов только удавиться хочется.
— Вы что-нибудь понимаете? — спросил меня молодой человек.
— Ничего.
— Но ведь не убила же она эту Хелен или как ее там!
Мы говорили в присутствии Долли так, будто она сошла с ума или оглохла, и ее, судя по всему, это вполне устраивало.
— Пока мы даже не знаем, убит ли кто-либо вообще, — сказал я. — У вашей супруги комплекс вины, скорее всего, совершенно беспочвенный. Сегодня вечером мне удалось кое-что разузнать о ее прошлом. Во всяком случае, я думаю, что удалось.
Я сел на кровать рядом с ними.
— Как звали вашего отца, Долли?
Похоже, она меня и не слышала.
— Томас Макджи, не так ли?
Долли кивнула так резко, будто получила подзатыльник.
— Да. Он застрелял мою мать, но мы с тетей Элис выдали его полиции. А теперь он снова пустил в ход пистолет.
— И убил Хелен?
— Да. Только если б не я, ничего бы не случилось.
— Лучше повременим с расспросами, — сказал я Алексу. — В таком состоянии она не сможет отличить ложь от правды и наплетет бог весть чего.
— Бог весть чего? — вскричала Долли. — Да я помню себя еще годовалым ребенком, помню все их ссоры и драки. Не удивляюсь, что кончилось убийством…
— Замолчите, Долли, или смените пластинку. Вам нужен врач. Вы знаете кого-нибудь здесь, в городе?
— Катитесь вы с вашим врачом! Звоните в полицию, я хочу сделать признание.
Я повернулся к Алексу.
— Вы знаете здешних докторов?
— Может, позвонить отцу в Лонг-Бич?
— Отличная мысль, только сейчас это ни к чему.
— Тогда давайте отвезем ее в больницу.
— Только в сопровождении частного врача, который мог бы оградить ее от нежелательных контактов.
— С кем?
— С полицией или психиатрами. Я не хочу, чтобы она подвергалась официальным допросам до тех пор, пока не выяснится, что с Хелен.
— У меня тут есть один знакомый врач, — призналась Долли. Она уже немного пришла в себя и начала испытывать страх.
— Как его имя?
— Доктор Джеймс Годвин, психиатр. Я ходила к нему на прием и процедуры, когда была маленькая.
— Можно ему позвонить?
— Миссис Бредшоу разрешает мне пользоваться ее телефоном.
Я пошел по аллее в особняк. Пелена тумана уже скрыла луну, дом словно вымер, только из-за одной шторы чуть пробивался свет. Я позвонил у двери, и мне открыла крупная темноволосая женщина в ситцевом платье. Не дожидаясь, пока я раскрою рот, она сообщила, что мистера Бредшоу нет, а его мать готовится ко сну.
— Я только хотел позвонить, — промямлил я. — Та леди, что живет у вас з сторожке, моя знакомая. Она больна, и я должен вызвать врача.
