Петр Краснов - Тамбовский волк
— Конечно. Помнишь мы жили все трое у тети Маши в Подмосковье?
— Помню!
— Тебе было хорошо в ее деревянном доме?
— Очень!
— А тебе, папа?
— Превосходно!
— А из какого дерева этот дом был построен, знаете?
Павел не знал, из какого дерева был построен приютивший и согревший их в неспокойные времена дом. Но сознаваться в этом перед Олежкой не хотелось. И Принц стал ворошить в памяти эпизоды, связанные с деревьями. И сразу же вспомнил, что все радостные и светлые мгновения в его жизни были связаны с сосной! Под ней так всегда легко дышалось и любилось! Павел посмотрел на слегка улыбающуюся Весту и сказал:
— Дом тети Маши был построен из сосны.
— Да… Из сосны. Я еще до этого знала, что сосна — мое дерево. Я вычислила ее в Измайловском парке во время прогулки с родителями. Мне тогда было двенадцать лет… Я, перебегая от дерева к дереву, застывала под каждым из них на некоторое время, прислонясь лопатками к коре. Когда же я встала под сосну, вокруг меня точно образовался широкий светлый столб, который сквозь крону дерева устремился прямо вверх, в небо! Дышалось легко и свободно! Тогда я впервые почувствовала, как моя душа устремляется вместе с этим световым потоком вверх, в космос. С тех пор, когда мне вдруг хотелось полетать, я находила любую сосну, прижималась к ней лопатками и… летала!..
Принц вспомнил свой первый "полет в поднебесье", когда он и Веста оказались на сеновале под крышей из сосновых досок. Тогда Павел и Веста, доверившись своим душам, стремящимся к друг другу, соединились душой и телом.
Воспоминания Павла прервал Олежка. Он, посмотрев поочередно на родителей, воскликнул:
— Значит, сосна — и мое дерево?!
— Да.
— Наверное, эта яхта тоже сосновая… Мне здесь хорошо. Только очень хочется пить…
— Олежка, а что было в твоем сне потом?
— Потом?..
— Ну, да. Когда голуби на тебя сели…
— Они подняли меня, и я полетел. Я летал с ними долго-долго… И сейчас я вижу светлый столб… Я снова лечу…
Павел положил ладонь на лоб Олежке и тяжело вздохнул.
— У него жар…
Выбравшись из кубрика, Павел оторвал от паруса кусок материи и, намочив в воде, положил Олежке на лоб. Как только повязка нагревалась, Павел снова остужал ее в воде, температуру Олежке удалось сбить. Он забылся в тревожном беспокойном сне.
К сожалению, ночное небо не помогло заложникам сориентироваться в пространстве. Школьных знаний по астрономии явно не хватало. А в учебке, где натаскивали будущих агентов «Центра», этому не учили, видимо, даже не предполагая, что им придется когда-нибудь принимать участие и в морских операциях.
Принц до ломоты в глазах вглядывался вдаль, но все было тщетно. Не было даже зрительных галлюцинаций. Ночью стало прохладно, и Павел укрыл Олежку и Весту парусом, как лоскутным одеялом.
Принц впервые пожалел, что не курит. Может быть, если развести костер, их кто-нибудь заметит? Вспомнился Жюль Верн, когда путешественники обошлись без спичек, сконструировав из двух линз увеличительное стекло. Но у Калужных не было даже этих несчастных линз! Только стекло на часах, из которого лупу не сделаешь…
Наутро у Олежки начался бред. Он бредил с открытыми глазами, и это было еще страшнее. Он все пытался вырваться, не узнавая ни Павла, ни Весту. Павлу пришлось помогать Весте держать Олежку…
В этой изнурительной борьбе Олежка потерял много сил. Под глазами появились синие круги, щеки впали так, будто он не ел уже дней десять. Обессиленное тело лежало на досках. Было видно, что долго он не выдержит.
Принц не мог находиться в каюте. Забравшись на палубу, он сидел, покачиваясь из стороны в сторону. Бездействие отупляюще действовало на мозг, и Принц, перебрав десятки, сотни, тысячи вариантов возможного спасения, так и не смог ни одним из них воспользоваться. Оставалось только надеяться на чудо.
Теперь Принц сожалел, что бункер был только сном. Потому что он хорошо запомнил слова, сказанные Бизоном: "Тебя не убьют!"
Если бы хозяин существовал не в сновидении, а наяву, они бы уже давно были спасены и находились в Москве…
Павел почувствовал, что и у него поднимается температура. Он стал делать себе компрессы на лоб. Морская вода полилась по лицу в рот…
К своему удивлению, Принц почувствовал лишь легкий привкус соли. Вода была недостаточно соленой. Смыв с лица струящийся пот, зачерпнул ладонями воду и снова попробовал ее на вкус. Вода была пресной!
С великими предосторожностями Павел принес в сложенных ладошках совсем немного воды для Весты. Потом для Олежки. Но пока он добирался до каюты, воды в ладонях оставалось совсем мало, и Принц стал думать, во что набирать воду. Попытки жены и сына самим добраться до воды Павел решительно пресек. Нужно экономить силы!
В том, что спасение возможно, Павел уже не сомневался. Если вода пресная, значит, это не море, но и не река. Нет такой широкой реки, чтобы не видно было хотя бы одного берега. Значит, это озеро!
Принц снова торопливо поставил парус. Если все время плыть в одну сторону, обязательно приплывешь к какому-нибудь берегу. Отодрав от палубы одну из досок, он использовал ее в качестве руля. Теперь и солнце пригодилось. Оно помогало выдерживать намеченный курс.
У Принца будто удесятерились силы. Он сновал по яхте, то поправляя парус, то управляя рулем. Ветер, словно смеясь над «капитаном» яхты, дул еле-еле. Но посудина все-таки двигалась вперед!
Емкость для переноса воды Павел сделал из жестяной пластины, отодрав ее от кормы. На этой пластине раньше крепился подвесной мотор. Утолив жажду, заложники повеселели. Но при этом еще больше захотелось есть.
Ветер подул в обратную сторону, и «капитан», чертыхаясь, пытался установить парус так, чтобы яхта продолжала двигаться в избранном направлении. Сделать это не удалось. И пришлось опять лечь в дрейф…
Из-за горизонта показались свинцовые тучи.
Хлынул ливень, и Принцу пришлось вычерпывать воду, чтобы посудина не пошла ко дну. Несмотря на протесты Павла, Веста и Олежка стали помогать ему, захватывая воду ладонями и выбрасывая ее за борт…
Прошла еще одна тревожная ночь.
Наутро заложники услышали шум вертолета. Павел вышел из кубрика, увидел кружащуюся над яхтой железную птицу и стал лихорадочно соображать, как сообщить пилоту о своем бедственном положении. Не прыгать же на палубе, размахивая руками, как туземец! Как назло, Принц увидел, что его призыв о помощи, написанный кровью, смыло с палубы дождем.
Павел стал быстро выкладывать на палубе из веревок, смытые ливнем буквы «SOS». Пилот понял и сбросил вниз веревочную лестницу, к концу которой была прикреплена записка: "Ждите катер".
Вертолет улетел. Павел показал записку Весте. Прочитав ее, Веста закрыла от счастья глаза.
Неизвестно, сколько бы еще дней дрейфовали заложники по водной глади Ладожского озера, если бы на берегу не были обнаружены спрятанные под перевернутой лодкой два трупа с огнестрельными ранениями в голову. Оба убитых оказались агентами концерна «Плюс» и активными сторонниками «стукача» Дюка, решившего прибрать к своим рукам и корпорацию «Центр».
Один из убитых был прибалтиец Моргалис. Именно ему принадлежала яхта, в которую запихнули похищенных заложников. Кто расправился с самими похитителями, следствию установить не удалось. Судя по контрольным выстрелам в голову, с латышом и его приятелем расправились профессионалы, а значит, искать убийц было бессмысленно. В этот же день Калужные вернулись в Москву.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Генеральный директор, заместитель Генерала по личному составу Принц, начальник оперативного отдела Френд и командир "Летучего отряда быстрого реагирования" Торс собрались на экстренную оперативку. Генерал Крафт обратился к присутствующим:
— С оперативными данными следственной группы вы ознакомились. Какие будут мнения?
Торс, сидевший, как на иголках, нервно воскликнул:
— Можно мне?
— Говорите.
— Это злополучное похищение — не случайная акция. Нам, всему нашему «Центру», брошен наглый вызов. В нашей организации хотят посеять панику. И то, что не удалось сделать ФСБ, нам надо самим довести до конца! Мы должны восстановить звенья разорванной цепи. Сосед Принца по подъезду никогда не видел тех двоих с пробитыми черепами. Похититель «технаря», выкравший и машину Калужного вместе с пассажирами, до сих пор не найден. Думаю, что когда мы его найдем, а мы должны его найти во что бы то ни стало, тогда многое объяснится!
Генеральный задумчиво потирал подбородок. Френд, выслушав Торса, обратился к Принцу:
— Неужели ты не помнишь, хоть смутно, каких-нибудь подробностей?
— Все, что знал, я уже рассказал. Как ни пытаюсь вспомнить еще хоть что-нибудь — ничего не получается!
Френд, покусывая нижнюю губу, неуверенно произнес:
