Лиза Марклунд - Пожизненный срок
Нине захотелось его ударить.
— Я еду в управление писать рапорт, — сказала Нина, садясь за руль.
— Ты слышала предварительное заключение о причине смерти? — спросил Андерссон. — Сначала она пустила ему пулю в голову, а потом размозжила член и мошонку…
Нина закрыла дверь и выехала на Рингвеген. Наступило утро, движение стало более интенсивным. Она взглянула на часы. Было двадцать пять минут шестого. Смена закончится в шесть, но едва ли она управится раньше семи, а то и восьми часов. Надо написать рапорт, заполнить форму П-21…
«Форму? Как я могу сейчас думать о каких-то формах? Господи, ну что я за человек?»
Она глубоко вздохнула, чтобы подавить рыдание. Руки, лежавшие на руле, задрожали, и ей стоило больших усилий унять эту дрожь. Направо, на Хорнсгатан. Переключить передачу. Теперь немного быстрее.
Потом в голове забилась мысль, которая пряталась где-то в закоулках сознания с тех пор, как она вошла в квартиру. «Надо позвонить Хольгеру и Виоле».
Надо как можно скорее поговорить с родителями Юлии. Единственный вопрос заключался в том, как, каким образом сказать им о том, что случилось. Она не могла упоминать детали — это было тайной следствия, не могла сказать им, что увидела на месте преступления, но речь шла о другом. «Надо соблюсти приличия, поступить нравственно».
Нина практически выросла вместе с Юлией у ее родителей. Они спасли Нину от участи двух ее братьев. Каждое лето она проводила долгие недели в одиночестве на ферме, пока ее мать работала на птицефабрике в Валле. Во время учебного года она часто приходила в гости к Юлии, и они пили чай за раздвижным столом деревенской кухни. Нина до сих пор помнила вкус бутербродов и супа из бычьих хвостов, помнила едва уловимый запах навоза, вечно исходивший от Хольгера. Потом, когда у матери заканчивалась смена, она садилась в автобус и ехала домой, в Экебю…
Нина мысленно отругала себя за сентиментальность.
«Это было совсем не тяжело. Мне просто повезло, что у меня была Юлия».
Какие-то пьяные подростки в школьных корпоративных шапочках, пошатываясь, шли по мостовой слева от машины. Нина внимательно к ним присмотрелась. Они шли взявшись за руки — трое парней и одна девушка. Девушка едва держалась на ногах, и парни почти тащили ее на себе.
«Берегись, малышка, как бы они тобой не воспользовались…»
Один из парней, встретившись с Ниной взглядом, вскинул вверх средний палец и начал делать непристойные движения. Нина на три секунды включила мигалку и сирену. Эффект был молниеносным. Молодняк ударился в паническое бегство. Девушка не отставала.
Видно, не так уж она была и пьяна.
Нина резко остановила машину, подъехав к отделу, и выключила двигатель. Наступившая тишина оглушила ее. Несколько минут она посидела в машине, наслаждаясь безмолвием.
Потом вздохнула, взяла оставленный на сиденье Андерссоном пустой пакет из-под гамбургера, пустую банку из-под кока-колы и бросила все это в корзину для бумажного мусора. В конце концов, есть границы у ее ответственности перед человечеством!
Петтерссон, начальник отдела, говорил по телефону, жестом он указал Нине на стул напротив себя.
— В пять? — сказал он в трубку. — Не поздновато? Многие наши сотрудники… Да, да, это верно. Да, ты прав. Хорошо, в семнадцать часов.
Он положил трубку и горестно покачал головой.
— Какая ужасная история, — сказал он, потерев лысину. — Что происходит с нашим обществом?
Он говорит, как комиссар Валландер, подумалось Нине.
— Будет минута молчания в память о Давиде Линдхольме, — сказал Петтерссон. — В пять часов заступает вечерняя смена, а дневная еще не успеет уйти. Значит, большинство сотрудников смогут принять участие. К нам присоединятся все полицейские управления страны. В конце концов, Линдхольма все знали и уважали. За то время, что он читал лекции в полицейской академии, у него появилось множество друзей, как среди молодых, так и среди старых сотрудников…
— Только не говорите об этом на пресс-конференции, — сказала Нина.
Петтерссон потерял нить и посмотрел на Нину с раздражением.
— Естественно, мы проинформируем прессу. Наверняка будет трансляция церемонии по радио.
— Допустим, вы планируете ограбить местную галантерейную лавку и вдруг — о подарок небес — узнаете, что вся полиция Швеции будет парализована с пяти часов до пяти часов одной минуты. Да к тому же как ты представляешь себе трансляцию минуты молчания? Не будет ли это… несколько уныло?
Начальник рассеянно посмотрел на Нину, потом с такой силой откинулся на спинку стула, что тот жалобно заскрипел.
— Ладно, давай приступим к делу.
Нина достала из кармана записную книжку. Монотонным голосом она перечислила все факты: вызов в три часа двадцать одну минуту в связи с выстрелами на Бондегатан. Спецназ и отряд быстрого реагирования находились в Юрсхольме, поэтому операцию поручили экипажу патрульной машины 16–17. Командование было поручено Нине Хофман. Звонивший, Гуннар Эрландссон, жилец дома, сообщил, что был разбужен донесшимися из квартиры наверху звуками, похожими на выстрелы. Так как дверь квартиры не открыли по требованию сотрудников полиции, команды 16–17 и 19–80 взломали дверь согласно параграфу 21 закона о полиции, так как промедление могло привести к ухудшению ситуации. В квартире были обнаружены два человека, Давид Линдхольм и Юлия Линдхольм. Давид Линдхольм лежал на кровати с двумя огнестрельными ранами — в голову и туловище. Юлия Линдхольм была найдена в ванной в состоянии тяжелого психологического шока. Она была доставлена для лечения в больницу Сёдермальма.
Нина закончила чтение и подняла голову.
Петтерсон еще раз покачал головой.
— Какая ужасная история, — повторил он. — Кто бы мог подумать, что его ждет такой конец…
— Есть еще одно обстоятельство, — сказала Нина, опустив глаза. — Перед тем как отключиться, Юлия сказала одну странную вещь.
— Какую?
— Она сказала о своем сыне Александре. Юлия сказала: «Она его взяла. Другая женщина взяла Александра».
Петтерссон удивленно вскинул брови.
— Другая женщина? Что она имела в виду? В квартире был кто-то еще?
Нина почувствовала, что попала в глупое положение.
— Нет, — ответила она.
— В квартире были следы взлома, борьбы?
Нина на секунду задумалась.
— На первый взгляд никаких следов не было, но судмедэксперты…
— Дверь была заперта?
— Она закрывается автоматически, если ее не держать.
Начальник отдела тяжело вздохнул.
— Вот черт, бедняга Давид. Похоже, что она еще более ненормальная, чем можно было себе представить.
— Но Александр тем не менее и в самом деле пропал, — возразила Нина.
— Кто это?
— Сын Юлии и Давида. В квартире мальчика не было. Его комната пуста.
Начальник сунул в рот порцию жевательного табака.
— И где же он?
— Я не знаю.
— Кто-нибудь заявлял о его исчезновении?
Нина покачала головой.
— Нам известно, что с ним что-то случилось?
— Нет, — ответила Нина. — Но… мы обыскали квартиру и не нашли мальчика.
Шеф откинулся на спинку стула.
— Значит, так, — сказал он. — Информация о другой женщине и мальчике должна присутствовать в рапорте. Но постарайся выражаться осторожнее.
Нина почувствовала, что у нее вспыхнуло лицо.
— Что ты хочешь этим сказать?
Петтерссон несколько секунд испытующе смотрел на Нину, потом встал и не спеша потянулся.
— Этой ночью ты не должна была выходить на службу, не так ли? — спросил он. — Ты должна была отдыхать.
— Я вышла на дополнительное дежурство, — пояснила Нина. — По графику я заступаю сегодня в шестнадцать часов.
Шеф снова вздохнул.
— Уже начались звонки из газет, — сказал он. — Не разговаривай с ними. Все комментарии они получат от офицера по связям с общественностью. Никаких утечек той даме из «Квельспрессен».
Нина встала и направилась по коридору мимо комнаты дежурных в небольшой кабинет, где стояли стол и компьютер.
Она села за стол, включила компьютер и, войдя в базу данных о происшествиях, принялась заполнять нужные пункты, записывая в клеточки важную информацию: время вызова, имена заинтересованных лиц, адрес места преступления, пострадавшие, умершие, подозреваемые…
«Подозреваемые?»
Она будет фигурировать в деле как автор этого рапорта. Ее имя будет навсегда связано с делом об убийстве Давида Линдхольма. Может быть, это дело будет использоваться в течение пятидесяти лет как учебное пособие в полицейской академии, и каждый раз будут называть ее имя. Она составила первый протокол, она выявила предварительные детали, ей надо сформулировать суть дела.
«Подозреваемая: Юлия Линдхольм».
