Лиза Марклунд - Пожизненный срок
«Ты расплатишься за это, ублюдок».
Она попыталась позвонить Томасу, но его сотовый телефон был выключен.
Он не хочет, чтобы она ему звонила, не желает, чтобы ему мешали. Да она и сама прекрасно знала, чем он сейчас занят.
Она не стала оставлять сообщение, просто подышала в его новую, свободную жизнь, а потом отключилась. С него довольно.
«Предатель. Обманщик».
— Какой, ты говорила, номер дома?
Такси свернуло на Артиллерийскую улицу.
Анника погладила детей по головкам, чтобы разбудить.
— Мы приехали, — прошептала она. — Мы у Анны. Идемте, дети…
Анника открыла дверь, и в салон ворвался холодный утренний воздух. Эллен свернулась на сиденье калачиком, а Калле захныкал во сне.
— Оставь в залог мобильный телефон, — сказал таксист.
Анника вытащила детей из машины, повернулась и бросила телефон на заднее сиденье.
— Я его выключила, так что звонить с него ты все равно не сможешь, — сказала она, захлопывая дверь.
* * *Анна Снапхане осторожно повернула голову и посмотрела на лежавшего рядом с ней мужчину, на его темные, торчавшие ежиком, напомаженные волосы, на подрагивавшие ноздри. Мужчина крепко спал.
Как же давно у нее не было близости с мужчиной. С тех самых пор, как Мехмет связался с маленькой моногамной барышней и оставил ее, Анну, отказавшись от свободных отношений.
«Как он хорош, как юн. Он почти мальчик».
«Наверное, считает, что я слишком толстая», — подумала Анна, проверив, не потекла ли тушь. Потекла, но совсем немного.
Да, подумалось ей, она слишком толста. И слишком стара.
Сильнее всего ее поразил исходивший от него запах крепкого пива.
Когда она поняла это, ей стало стыдно.
Прошло полгода с тех пор, как она не берет в рот спиртного.
Неужели всего полгода? Ей казалось, миновала целая вечность.
Она перекатилась на бок и принялась изучать профиль лежавшего рядом молодого человека.
Это может стать началом чего-то нового, свежего, приятного и доброго.
Как хорошо будет выглядеть информация о ней рядом с газетными интервью: «Семья: дочь пяти лет, бойфренд — двадцати трех лет».
Протянув руку, она коснулась его волос. Какие они жесткие, как будто заплетены в мелкие косички.
— Робин, — прошептала она почти беззвучно, проведя пальцами по его лбу. — Скажи, что я тебе нравлюсь.
Он мгновенно проснулся, но не от шепота Анны, а от невыносимо напористого дверного звонка. Открыл глаза, сел и ошеломленно осмотрелся. Анна мгновенно отдернула руку.
— Что за черт? — спросил он, глядя на Анну так, словно видел ее впервые.
Она натянула простыню до подбородка и попыталась улыбнуться.
— Это всего лишь звонок в дверь, — сказала она. — Но я не собираюсь открывать.
Он выпрямился, и Анна заметила, что снадобье, которым были намазаны его волосы, оставило громадное пятно на наволочке.
— Это не твой старик? — спросил он с тревогой в голосе. — Ты же говорила, что у тебя никого нет.
— Это не мужчина, — сказала Анна, встала, тщетно пытаясь завернуться в простыню, и заковыляла в прихожую.
Звонок снова противно зажужжал.
— Да сейчас, мать вашу, — ругнулась Анна, чувствуя, как в ней закипает раздражение и разочарование. Она так давно ждала такой ночи, хотела казаться опытной, чувственной, но теперь была просто растеряна и выбита из колеи. Дьявол!
Она завозилась с замком, глотая звуки, очень похожие на рыдания.
На пороге стояла Анника с Калле и Эллен.
— Что тебе нужно? — спросила Анна, слыша, как дрогнул ее голос.
Анника выглядела безмерно усталой. В ответ она только вздохнула. Было видно, что у нее нет сил на объяснения.
— Ты соображаешь, который час? — спросила Анна.
— Мы можем у тебя поспать? — спросила Анника. — Наш дом сгорел.
Анна скептически посмотрела на детей. Сгорел? Она услышала, как Робин в туалете спустил воду.
— Ты приехала не вовремя, — сказала она, подтягивая простыню к подбородку.
Калле заплакал, к нему тотчас присоединилась Эллен. Из двери потянуло холодом, и Анна туже запахнула простыню.
— Вы можете не кричать? — спросила она. — Сейчас еще ночь, в конце концов.
Анника смотрела на Анну широко открытыми влажными глазами.
«Господи, только бы еще и эта не разревелась!»
— Нам некуда идти.
В спальне кашлянул Робин. «Только бы он сейчас не ушел».
— Но, Анника. — Анна оглянулась через плечо. — Я же в этом не виновата.
Анника отступила на шаг, набрала в грудь воздух, словно собираясь что-то сказать, но не смогла произнести ни слова.
Анна попыталась улыбнуться.
— Надеюсь, ты понимаешь.
— Не может быть, чтобы ты говорила это серьезно, — сказала наконец Анника.
Было слышно, как Робин ходит по спальне.
— Я сейчас не одна, и ты не представляешь, как много это для меня значит.
Анника зло прищурилась:
— Ты и в самом деле стала такой эгоисткой?
Анна моргнула. Что? Кто стал эгоисткой?
— Я не смогла вынести из дома деньги, — сказала Анника, — мне даже нечем расплатиться с таксистом. Или ты думаешь, что мне вместе с детьми следует спать на улице?
Анна едва не задохнулась от злости. «Кто она такая, чтобы меня обвинять?»
— Пришло время платить по счетам? — спросила она. — Ты заплатила за эту квартиру, а теперь требуешь компенсации?
Голос Анники Бенгтзон сорвался на фальцет:
— Ты не можешь помочь мне даже в такой малости?
«Он одевается. Он хочет уйти».
Анна поняла, что Робин собрался уходить, и, чтобы задержать его, вышла на площадку и закрыла за собой дверь.
— Я уже достаточно тебя наслушалась! — зашипела Анна, изо всех сил стараясь держать себя в руках. — Я слушала тебя много лет. Я постоянно слушала твое нытье о том, что все идет не так, что у тебя скучный муж и ужасная работа. Вот что я тебе скажу — это не я спихивала других вниз!
Анна почувствовала, что у нее задрожали ноги.
— Ты это серьезно? — спросила Анника.
Отвечая, Анна с трудом сдерживалась.
— Ту энергию, которую я потратила на тебя, — неуверенно сказала она, — я могла бы с пользой потратить на что-нибудь другое. Тогда я бы все сделала как надо. Получила бы место ведущей и нашла бы мешок, набитый деньгами.
— Место ведущей? — недоуменно переспросила Анника.
— Не думай, что я все забыла, — снова заговорила Анна, — я помню, какой заносчивой ты тогда была. После смерти Мишель, когда Хайлендер позвонил тебе и предложил занять ее место. Но эту работу должна была получить я! Кто положил столько лет тяжкого труда на эту чертову компанию?
— Я не понимаю, о чем ты вообще говоришь! — воскликнула Анника, округлив заблестевшие глаза.
— Вот видишь, для тебя это ровным счетом ничего не значит! Чего бы я ни достигла, это всегда было плохо.
Анника заплакала, по щекам неудержимо текли слезы. Она всегда была плаксой.
— Я понимаю, что тебе все это покажется сущим пустяком, но я, наконец, поймала шанс, из которого что-то может выйти. Ты мне завидуешь? Да?
Анника потупила глаза и сгорбилась.
— Я не буду тебя больше беспокоить, — сказала она.
Она взяла детей за руки и стала спускаться по лестнице.
— Вот и хорошо, — язвительно заметила Анна. — Спасибо!
Она вернулась в прихожую, но злость так сильно распирала ее, что она, не удержавшись, снова выглянула на площадку.
— Закажи место в отеле! — крикнула она в спину Аннике. — Ты же, в конце концов, богата как Крез!
Обернувшись, она увидела, что Робин все это время стоял за ее спиной. Он был уже в джинсах, рубашке и завязывал шнурки на одном кроссовке.
— Куда ты собрался? — спросила она, пытаясь стряхнуть гнев и улыбнуться.
— Пойду домой, — ответил он. — Мне сегодня рано на работу.
Анна подавила желание туже стянуть на себе простыню. Вместо этого она попыталась расслабиться, сбросила простыню на пол и простерла руки, чтобы обнять Робина.
Он смутился и, наклонив голову, принялся искать второй кроссовок.
— Но, — оцепенев, произнесла Анна, — ты же говорил, что безработный.
Он пристально посмотрел на ее груди.
— Мне надо быть на репетиции оркестра, — сказал он, и ложь была настолько неуклюжей, что он даже не пытался уверить в ней Анну.
Анна подобрала с пола простыню и снова завернулась в нее.
— Ты мне нравишься, — сказала она.
Он помедлил и сказал, явно испытывая неловкость:
— Ты тоже мне нравишься.
«Только не говори: нет, это ты мне нравишься, а не я тебе».
— Ты мне позвонишь? — спросила она.
Он тяжело сглотнул слюну, потупил глаза, потом легонько поцеловал ее в ухо.
— Непременно, — сказал он и вышел, захлопнув за собой дверь.
