Ольга Богуславская - Боль
Марина и Евгений Алексеенко развелись, когда их сыну Илье было всего 8 лет. Ребенок пережил их разрыв как трагедию, хотя Евгений не переставал заботиться о сыне: ежедневно звонил, помогал деньгами, ездил с Ильей отдыхать, делал дорогие подарки.
Илья рано научился читать, в школу пошел в 6 лет, учился с удовольствием, однако родители знали, что он чрезвычайно самолюбив и горд.
Позже, в зале суда, отец вспомнит: когда сыну было лет пять, они поехали в гости, и кто-то сделал ребенку замечание. Евгений Ильич едва успел схватить мальчика, который выбежал на балкон и уже собирался прыгать вниз. Да, все его друзья и знакомые в один голос говорят о том, что основой его характера всегда была гордость, а идеалом - независимость.
И того, и другого, не ведая об этом, он лишился погожим майским днем, уколовшись героином у друга на даче.
Потом его спросят, зачем он это сделал. И он ответит: ни о каких последствиях не думал, главным было только то, что сейчас.
Тогда же он ушел с первого курса МАДИ. Почему? Из допросов на предварительном следствии нет-нет да и промелькнет объяснение: стал угасать интерес к жизни, все стало тускнеть...
Через год он открылся матери. Он сказал, что хочет порвать с наркотиками, но сам с этим справиться не в силах. Возникает вопрос: почему? Ведь первое время он делал всего три-четыре инъекции в месяц. Неужели этих уколов хватило для того, чтобы он спохватился?
Теперь, когда мы знаем, чем все закончилось, можно утверждать: это было время, когда в его жизни наступила катастрофа. Он понял это и пытался спастись. В доме номер 53/63 на Бутырской улице появились новые жильцы супруги Татьяна Яковлева и Эрик Саркисян.
Илья жил в соседнем подъезде и поначалу понятия не имел о том, что за люди поселились в сто девяносто третьей квартире. Очень скоро он с ними познакомился. Татьяна, женщина средних лет, подошла к нему и сказала: если тебе что-нибудь нужно, заходи в любое время. Они друг друга поняли. "Что-нибудь" - это героин.
Эрик Саркисян закончил медицинский институт и работал врачом в кожвендиспансере, откуда был уволен в связи с употреблением наркотиков. С тех пор он больше не мог найти работу. Его жена Татьяна сидела дома с ребенком. Потом ребенка забрала Татьянина мать, и супруги начали торговать наркотиками.
О том, что в квартире Яковлевой и Саркисяна круглосуточно функционирует наркопритон, знали все - и соседи, и милиция. Соседи потому, что под окнами супругов с утра до вечера орали "прихожане", у подъезда и на лестнице сменялись покупатели, да и из квартиры не сказать, чтобы слышалась музыка Бетховена. В отделении милиции Саркисяна и Яковлеву тоже знали как облупленных: супруги неоднократно попадали в отделение в связи со сбытом наркотиков, однако всегда возвращались домой, довольные жизнью. Надо полагать, лояльность местной милиции была вызвана самым сильнодействующим наркотиком под названием доллар.
Раньше раздобыть героин было сложно. Теперь стоило подняться на четвертый этаж в соседнем подъезде - и все проблемы как рукой снимало. Вначале, как водится, давали в долг. Позже, когда он начал колоться два-три раза в день, потребовались наличные.
Мать поняла, что если Илья просит помощи - значит, дело и в самом деле обстоит куда как скверно. Начали думать, в какую клинику обратиться.
В наркологическом центре Маршака "Кундала" с них взяли 5 тысяч долларов за курс лечения в 21 день. Деньги дал отец Ильи. Однако на восьмой день Илья оттуда ушел. Потому что в перерывах между сеансами пациенты собирались в курилке и с упоением предавались воспоминаниям о том, кто, когда и как укололся и что при этом почувствовал. И эти наркоманские посиделки были единственным полноценным человеческим общением в клинике. Это только в рекламных роликах врачи-наркологи с дрожью в голосе рассказывают о том, как любят своих несчастных пациентов. На деле же все пациенты почему-то чувствовали себя прежде всего источником благосостояния своих докторов.
Марина попросила вернуть деньги. Ей ответили: не вернем. Так мы наказываем наших пациентов за их неправильное поведение.
Потом Илья нашел объявление о центре "Возрождение" при 17-й наркологической больнице. Девизом центра были слова "Я остаюсь, чтобы жить". И Илья остался и прошел всю начальную часть программы. Лето кончалось, начиналась осень. У Ильи снова появился интерес к жизни - это заметили все. Однако главным его ощущением и главной проблемой стал теперь страх перед проклятой квартирой. Он знал, что, стоит ему появиться во дворе, из подъезда или из открытого окна его окликнет Татьяна. Она постоянно звонила ему, приходила домой, караулила у подъезда.
Друзья помогали, как могли. Одно время кто-то жил у Ильи дома, потом соседи увезли его к себе на дачу. Но рано или поздно он должен был остаться один. И наконец он сломался и снова стал ходить в соседний подъезд.
Из квартиры исчезла бытовая техника. Потом кто-то сказал Марине, что на машине, которую отец подарил Илье ко дню рождения, ездит Эрик Саркисян. Саркисян и Яковлева объявили ему, что он много должен.
Понимал ли Илья, что происходит?
Это вопрос, безусловно, риторический.
Понимал он все - он не мог овладеть ситуацией. Люди, погружающиеся в болото, чувствуют, что их ждет, но выбраться не в силах.
Илья знал, что некоторые из постоянных посетителей сто девяносто третьей квартиры умерли. Это были такие же молодые люди, как он сам: одному было 16, другому - 20 лет.
В том-то и дело, что он все, все понимал.
Понимал и шел туда.
А если не шел, приходили за ним.
Восемнадцатого января 1999 года он пришел туда около полудня.
Автоматически, как всегда, отметил, какая там грязь, какая убогая мебель, везде окурки, огрызки, грязные шприцы и окровавленная вата. Кроме Яковлевой и Саркисяна, там была ещё и восемнадцатилетняя наркоманка Настя Семенова, ежедневно покупавшая наркотики у "добродетельных" супругов.
Илья пришел за героином.
Как только Алексеенко переступил порог квартиры, Яковлева и Саркисян набросились на него с упреками: пропал героин на 400 долларов. Это он его украл! Илья возразил: у них и раньше пропадали и деньги, и наркотики. Позже все находилось. А он никогда ничего не крал. Но супруги не унимались. Придется пригласить знакомых бандитов - они поставят Илью "на счетчик", и тогда ему уж точно не поздоровится. Потом Саркисян несколько раз ударил Алексеенко кулаком в живот, чтобы неповадно было, и ссора угасла.
Саркисян наконец дал Илье маленькую дозу, которую тот сейчас же использовал. Кажется, они стали смотреть телевизор, и тут ссора возобновилась. Видимо, с перерывами она продолжалась почти до самого вечера. Илья, измотанный перебранкой, решил уйти.
Он уже стоял на пороге комнаты, как вдруг Яковлева вскочила и бросилась в коридор со словами, что надо бы проверить карманы его куртки: как бы он и на этот раз чего-нибудь не стащил. Куртка висела на ручке шкафа в коридоре.
Из протокола допроса обвиняемого Алексеенко 7 июля 1999 года: "Когда она начала ощупывать карманы моей куртки, я стоял рядом, и меня охватил гнев, ненависть к ней, в глазах потемнело. Дальше я помню только один удар, потом помню, что забежал в комнату, где на диване лежал Саркисян, он в это время привстал с кровати и находился в положении полулежа, опираясь на локти. Я также запомнил, что нанес ему удар ножом или в область груди, или в область живота, каким образом и сколько я наносил последующие удары и говорил ли что-либо при этом - я не помню. Объяснить, откуда я взял нож, которым наносил удары, я не могу, но могу заявить категорично, что в квартиру к ним я пришел без ножа и никаких преступных намерений у меня изначально не было. Потом я помню, что закрыл дверь квартиры изнури, в связи с чем я это сделал, объяснить не могу. Своих последующих действий в квартире я тоже не помню, затем у меня осталось в памяти, что я стою в коридоре, слышу звон разбитого стекла в комнате, затем я вновь ничего не помню, а очнулся, уже когда находился в больнице".
Семенова на допросе сообщила, что, дважды ударив ножом Яковлеву, Алексеенко бросился в комнату, где на диване находился Саркисян, прыгнул на Саркисяна и со словами: "Получай, скотина!" - начал бить его ножом. Саркисяну, согласно заключению экспертизы, нанесено не менее 15 ударов.
Яковлева успела добраться до соседей и умерла у них в квартире. Саркисян истек кровью на лестнице. Илья был доставлен в больницу с компрессионным переломом позвоночника, переломом тазобедренного сустава и обеих ног и ушибом мозга.
Знаете, сколько судей работает в Московском городском суде? Сто двадцать, и из них дела по первой инстанции, имеющие большой общественный резонанс и потому минующие район, слушают не более тридцати судей. В своем роде это избранные, не так ли? Ведь в одной только Москве проживает столько же жителей, сколько во всем шведском королевстве. И вот на все наше московское королевство в нашем главном городском суде приходится всего тридцать судей. Наверное, не таких, как мы. Товар-то штучный. Наверное, они знают и понимают больше нас, и главное - они справедливей. Ведь именно справедливый суд - это суд и есть, все остальное - всякий раз пьеса с гибелью главного героя в последнем акте.
