Ольга Богуславская - Боль
В начале двенадцатого, незадолго до полуночи, она открыла дверь хорошо знакомому Лендьелу, который пришел с другом Хоревым, чтобы починить телевизор. Друзья принесли с собой ореховую наливку. Таня достала две рюмки, принесла несколько яблок, но к гостям не присоединилась, пили они вдвоем. А потом (как это было в точности, знают только Хорев и Лендьел, но говорят разное) то ли Таня рассказала, что может вслепую печатать на машинке, то ли она уже сидела за столом и печатала - так или иначе, она наклонилась над машинкой, и тут один из "гостей" схватил её за шею и повалил вместе со стулом на пол.
Из приговора: "Тищенко сопротивлялась, кричала, била ногами по полу, поэтому соседи стучали по батарее. Испугавшись разоблачения, он заткнул ей рот рукой (он - это Лендьел. - О.Б.), в ответ она прокусила ему большой палец. Потом он достал из своей сумки веревку и обмотал вокруг шеи, затем они оба натянули веревку за концы и задушили её. После этого собрали аппаратура и бижутерию, упаковали в свою сумку и в чемодан Тищенко и ушли. Аппаратуру реализовал Хорев, а украшения Лендьел".
В судебном заседании дать устные показания по убийству Тищенко Лендьел отказался и все изложил письменно. Застеснялся знакомых?
Надо полагать, и Лендьел, и Сидей, и Хорев, и все их подельщики, если таковые были, ещё очень долго промышляли бы в Москве, убивая и грабя родных и знакомых, если бы Лендьелу не изменила осторожность. А изменила она ему оттого, что он чувствовал себя совершенно неуязвимым: ведь сколько было сделано, сколько загублено душ и как ловко удалось выкрутиться. И так он забылся, что ровно месяц спустя после убийства Татьяны Тищенко явился в ювелирный магазин "Лазурит" с целлофановым мешком, в который свалил скопом все, что взял в квартире. В куче бижутерии было два тоненьких колечка из золота, он в это просто не вникал. Притащил и собирался сдать в оценку. Там-то и обратил на него внимание сотрудник милиции. Лендьел пытался выбросить мешок, но было уже поздно.
Слушая Танину сестру Лену, я поняла, что не ошиблась, увидев её в нашем редакционном коридоре как бы в стеклянном пространстве, с невидимыми прозрачными стенками, которые отделяют от всех остальных людей на свете. Вместе с гибелью Тани она пережила ещё одну трагедию, неизмеримо меньшую, но все же огромную, к которой совсем не была готова. Знакомясь с материалами дела, читая показания знакомых, с которыми дружила не один год, она поняла, что многие догадывались или знали нечто чрезвычайное, что должны были непременно сообщить ей, - тогда все было бы иначе. Иные оговорили Таню просто так, дав ей небрежную характеристику, - тем самым едва не поддержали версию обвиняемых, что Тищенко (как и Вахатов) была убита в результате ссоры, начавшейся из-за её грубости. Можно только догадываться, что должна была чувствовать Лена, узнав от знакомой, что Лендьел приходил к ней и сидел у неё дома в перчатках. За столом, в квартире. Что? Какое, ну хоть одно, объяснение приходит вам на ум, чтобы продолжать сидеть, и молчать, и никогда не упомянуть об этой странности, зная, что в семье подруги произошло убийство... А Лендьел - друг этой семьи... Одна из знакомых разговаривала с Таней по телефону в ту самую минуту, когда в дверь позвонили её убийцы. Таня извинилась, пошла открыла дверь - и потом закончила разговор. Как вы думаете, если около полуночи к вашей подруге кто-то приходит, вы, на другом конце провода, поинтересуетесь, кто пришел? И этот человек тоже молчал... Но все это, конечно, пустяки по сравнению с тем, что Ленину сестру убил муж её подруги.
Оказывается, мы очень мало знаем о людях, с которыми живем бок о бок. Часто мы их придумываем, иногда домысливаем, иногда просто ленимся или боимся искать объяснения поступкам, в которых не разобрались...
Лениному сыну 7 лет. Лена воспитывает и Таниного Сережу - он двумя годами старше. Один из её мальчиков никогда не улыбается так, как другие дети. Смеется, конечно, - но не так.
Страшно в один прекрасный день проснуться на совершенно пустом земном шаре.
Судебная коллегия Московского городского суда вынесла решение: Игорю Лендьелу и Александру Сидею - смертная казнь с конфискацией имущества, Андрей Хорев приговорен к 15 годам лишения свободы с конфискацией имущества.
Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда России приговор оставлен без изменения.
Спустя 10 месяцев после решения судебной коллегии Верховного суда ко мне приходит отец убитого Вахатова. Неистовство, в котором он пребывал, никаким описаниям не поддается. Неистовство беспомощности...
Николай Иванович увидел в программе "Сегодня" специальный репортаж из Бутырской тюрьмы с участием Анатолия Приставкина, председателя комиссии по помилованию при Президенте России. Приставкин говорил, что смертную казнь необходимо отменить. Полноправным участником этой передачи стал Лендьел. Молодой, полный сил, осознавший и раскаявшийся...
И только на один вопрос я жду ответа: им не было тесно в эфире Лендьелу и Анатолию Приставкину?
Комиссия, которую возглавлял Анатолий Игнатьевич Приставкин, нужна как воздух. Всю жизнь я буду вспоминать с благодарностью, что именно эта комиссия способствовала освобождению женщины, делом которой я занималась целый год. Я убеждена, что эта женщина не совершила преступления, за которое была осуждена.
Да, осужденным необходима помощь. Я много лет пишу об этом, а надо будет - закричу. Но сейчас я хочу сказать о потерпевших.
Они, родители, мужья и жены, дети и внуки убитых, существуют в жизни общества, лишь пока длится суд, если кому повезло до него дожить. После оглашения приговора на них ставится точка. Ну что ещё общество может для них сделать?
А между тем они обречены жить без дорогих им убитых, и каждый день вместе с ними просыпаются непереносимые воспоминания. И никакие художественные произведения, никакие фильмы и песни не передают даже малой толики страданий безысходности, с которыми приходится жить.
В обществе, наэлектризованном крушением закона, нельзя делать таких ложных движений, нельзя рассуждать о милосердии, когда из-за плеча смотрит Лендьел. Нельзя фальшивить, когда все и так нестерпимо болит.
Да, убивать именем закона страшно. Но ведь они-то убивают уже без опаски и из подземелий вышли на улицы. А на улицах дети. Может, пришить каждому на курточку: "Пожалуйста, не убивайте меня, потому что убивать нехорошо..." Плакатик такой небольшой.
Последняя доза
В этот день Марина пришла домой поздно вечером, после девяти. Работа на телевидении раньше не отпускала. Сына Ильи дома не было. Она привычно набрала номер телефона в квартире 193, трубку взял хозяин, Эрик Саркисян. Марина спросила, нет ли у них сына.
- Илюша, - крикнул Саркисян, - возьми трубку, звонит твоя мама!
Марина сказала, что греет ужин, а сын ответил: иду.
Сколько времени прошло? Полчаса? Час?
На часы она не смотрела: сказал же Илья, что сейчас придет. Но тут взгляд её задержался на окне: почему на улице так много народу? Милиция, много милиции, вокруг - толпа... Она накинула пальто и спустилась вниз. Кто-то сказал: "Таню и Эрика убили". А Илья? Жив ли Илья? Ведь он был там, в этой квартире...
Она побежала к соседнему подъезду - дорогу преградила милиция. Кажется, уже там она услышала, что её сын заперся в квартире, на стук и звонки в дверь не отвечает, а телефон постоянно занят.
Марина сказала, что она мать запершегося в квартире парня. Ей разрешили подняться на 4-й этаж, она стала звать сына - в ответ ни звука. Тогда она зашла в соседнюю квартиру и позвонила бывшему мужу, отцу Ильи. Евгений Ильич спустя считанные минуты уже стоял возле дома.
На лестничной площадке лежал мертвый Саркисян.
Жена и сотрудники милиции стояли у двери запертой квартиры.
По движению людей в милицейской форме, по разговорам, которые они вели между собой, стало ясно, что квартиру будут штурмовать. Однако возникла заминка: на лестничной площадке явственно ощущался запах газа... Вырезать дверь с помощью специальной установки становилось рискованно: газ мог воспламениться. Решили штурмовать квартиру снаружи, через окна.
Вдруг из лифта вышел человек в милицейской форме и сказал, что парень выбросился из окна.
Они побежали вниз, не разбирая дороги.
Место падения было окружено плотным кольцом милиции. Как потом выяснилось, на место происшествия приехал начальник МУРа, а штурм квартиры снимал "Дорожный патруль". Но Илья всего этого знать не мог. Он лежал на снегу ничком, и когда к нему наконец пропустили отца, он сумел сказать ему всего несколько слов. Одно из них было - "Прости".
Марина и Евгений Алексеенко развелись, когда их сыну Илье было всего 8 лет. Ребенок пережил их разрыв как трагедию, хотя Евгений не переставал заботиться о сыне: ежедневно звонил, помогал деньгами, ездил с Ильей отдыхать, делал дорогие подарки.
Илья рано научился читать, в школу пошел в 6 лет, учился с удовольствием, однако родители знали, что он чрезвычайно самолюбив и горд.
