Игорь Христофоров - Смертельное шоу
-- Кому -- им? -- в затылок спросил Андрей.
-- Бандитам, -- ответил Санька Эразму.
Тот все так же стоял, плетями опустив руки, и вязаная шапочка на его голове смотрелась шапкой волос, выкрашенных в орнамент для конкурса причесок.
-- Все. Я сваливаю из этого дурдома, -- тихо произнес он, повернулся и прошлепал в дом.
Его лопатки торчали обрубками крыльев. Но только черных крыльев.
-- Андрей, зачем ты вытащил гитары под навес? -- обернулся к барабанщику Санька.
-- Так репетиция же... Сразу после завтрака. Я подумал, все равно вытаскивать надо...
-- А где гитары лежали?
-- Вон в той комнатке, -- кивнул Андрей на подслеповатое оконце. -- И синтезатор там, и тряпки...
-- А ударная установка?
-- В сарае. В комнатке для нее места не было. Только тарелки влезли.
-- Он их хоть не погнул?
-- Не-ет.
-- Значит, ты вытащил гитары прямо в чехлах? -- пытался понять тактику вредителя Санька.
-- Да, в чехлах. Сложил на лавочке.
-- А свои барабаны?
-- Я их вытащил первыми.
-- Синтезатор, значит, ты еще не успел выволочь?
-- Ну да. Только собрался, ну, после объявления команды "Подъем!" Вот... А этот... Эразм сразу полез к своему "Гибсону". Открыл футляр и...
-- А клавиш на полу нет?
-- Не-ет, -- грустно ответил за Андрея Виталий. -- С собой, видно, сволочь, унес. Клиптоман гребаный!
-- Пошли к хозяйке! -- предложил Санька.
Уже знакомый звук галош-вездеходов опередил его желание. Под навес выплыла хозяйка дома. Ее лицо лучилось любовью и радушием. К такому лицу полагался поднос с хлебом-солью.
-- Приглашаю на завтрак, товарищи! -- бодро объявила она. -- Яичница готова! Помидоры -- мои! Вы еще не пробовали мои помидоры? У меня во всем Перевальном завсегда самые первые появляются!
-- Спасибо, -- сглотнул голодную слюну Санька. -- У нас к вам один вопрос: вы ночью ничего подозрительного не слышали?
-- Нет. Я так за день набегаюсь, что сплю без просыпу.
-- Значит, ничего?
-- А что стряслось? -- только теперь заметила тетка, что ее яичница с помидорами не вызвала ожидаемой радости. -- Опять свету нету?
-- Понимаете, как бы это попроще сказать... Короче, в эту комнату в доме через окно кто-то залез. Скорее всего, ночью. Сломал наши гитары. Синтезатор тоже. Почти сломал. Кто из ваших поселковых мог это сделать?
-- Ой, ужас какой! -- всплеснув пухлыми ручками, обессилено села она на скамейку. -- В мой дом залезли! Да за всю жизнь ни одного разу...
-- Что, у вас бандюг в Перевальном нету? -- басом протрубил Андрей.
Даже в тени на его отполированной лысине выступил пот.
-- Шантрапы полно, -- уверенно сообщила тетка. -- Но чтоб совсем бандитов... Нет, таких нету. Пьяниц больше всего.
-- Залезть мог и из шантрапы, -- посмотрел вглубь двора Санька. -Скажите, вот если бы вы решили сами свой дом ограбить, где бы вы забор перелезли?
-- Да зачем же мне себя-то?!
Лицо тетки из округлого стало вытянутым. Еще один такой вопрос -- и на земле не будет более худой и длинной физиономии.
-- Да я в жизни ни у кого... А у себя...
-- Я к примеру, -- нервно дернул головой Санька. -- Ну ладно! Скажем так, где удобнее всего пробраться во двор?
-- Да я в жизни... Вон там, -- проткнула она толстым пальцем воздух в сторону огорода. -- Возле туалета нету кустов малины. Перелез -- и по тропинке сюды...
-- Пошли, -- позвал за собой Андрея Санька.
-- Без толку, -- посомневался тот. -- Часа три-четыре прошло, как он свалил...
-- Пошли.
Подавая пример, он двинулся по дорожке, выложенной смесью цемента и прибрежной гальки. Цемента было гораздо меньше, чем гальки, и она, чувствуя свое преимущество, а, скорее, просто не чувствуя скрепляющей силы цемента, шевелилась под подошвами, будто шли они не по дорожке, а по берегу моря.
На земле вдоль дорожки ни слева, ни справа не появилось ничего, что могло бы остановить взгляд. Сухие округлые дырочки от ходов медведки, присыпанные пылью травинки, пара колышков, так и не пригодившихся для помидорных кустов, узкие черные языки -- следы ночной поливки.
-- Вот и сортир, -- пробурчал Андрей. -- Сам видишь -- на песке следов нет.
-- Тогда все ясно, -- задумчиво ответил Санька.
-- Что ясно?
-- Потом скажу.
-- А-а, ну да! Ты же на сыскаря учился! Может, ты словесный портрет злодея по обрывкам струн составишь?
Санька резко обернулся. В его глазах было столько уверенности и воли, что Андрей опять ощутил себя не менеджером группы, а распоследним из музыкантишек.
-- Вчера Буйноса чуть не убили, -- сказал Санька.
-- Как это?
-- Покушение с поджогом.
-- И что? Не погиб?
-- Я же сказал: чуть!
Вчера вечером всех оставшихся сил Саньке хватило лишь на стакан молока. Разговаривать ни с кем, даже с Андреем он не стал, и в том, что он только теперь решил поделиться новостями, тоже сквозил элемент начальственности.
-- Значит, та гарь, что была у тебя на шее... -- начал Андрей.
-- Да, все оттуда, от Буйноса. Кто-то бросил в его кабинет бутылку с зажигательной смесью...
-- Как в войну! -- восхитился Андрей.
-- В каком смысле?
-- Мне батя рассказывал, что в войну, а он совсем молоденький был, вместо гранат бутылки с зажигательной смесью давали. Называлось "Коктейль Молотова". А почему Молотова, а не Ворошилова или там Буденного -- не ясно.
-- Коктейль, значит...
Обломанная ветка малины в дальнем углу огорода приманила санькин взгляд.
-- А того, кто бросал, не поймали? -- на всякий случай спросил Андрей.
-- А как ты думаешь?
-- Понятно.
-- Постой здесь, -- попросив барабанщика, двинулся вдоль кустов малины Санька.
Шипы больно, по-кошачьи царапали кожу на руках, но он упрямо шел, не замечая злого малинника. И шипы перестали драться. Упрямство часто побеждает.
Почерневшая от ночного полива земля вокруг помидорных кустов длинными языками тянулась и к малиннику. Переступая грязные полосы, Санька с трудом добрался до угла огорода и уже хотел шагнуть по пояс в малинник, но кроссовка повисла в воздухе. Точно перед нею в размякшей земле виднелся отпечаток куска подошвы. Судя по обилию геометрических фигур -- кроссовки. Со следующим шагом той же ногой чужак не попал в грязь. Пыль плотно впечаталась в его влажную подошву, оставив уже еле уловимый отпечаток.
Двинувшись по направлению шагов, Санька выбрел к курятнику, обогнул его, пересек двор и с радостью обнаружил под окном комнатки еле заметное черное пятнышко.
-- В каком часу вы поливали помидоры? -- обернулся Санька к тетке, сидящей с окаменевшей спиной все на той же скамейке.
-- С двенадцати до часу, значится... Только вы не говорите никому.
-- А что будет? В ссылку отправят?
-- Ну это... Штрафануть же могут. За чужую воду.
-- Глупости все это. Нет сейчас такого закона.
-- Да конечно!.. Колонка ж от железнодорожной станции. Они за воду платют, а не мы. Если прознают...
-- А думаете, не знают?
Хозяйка проглотила вопрос, не в силах его переварить. Еще со времен Хрущева, когда железнодорожники поставили эту колонку для своих сотрудников, живших на улице, все приноровились поливать огороды по ночам. Ну, во-первых, потому, что днем нельзя -- листья тех же помидоров погорят, а, во-вторых, ночной полив был своего рода воровством, а воровство чаще всего утаивается.
-- Легли вы, значит, в час ночи? -- не унимался Санька.
-- Во втором часу.
-- И ничего подозрительного не видели и не слышали?
-- Так я уж говорила, что ничего. Токо это...
-- Что? -- напрягся Санька.
-- Где-то под утро куры заметушились. Темень еще была. Я еще подумала, петух кукареть подсобрался да передумал. А минут через десять он и вправду заорал. Первую зарю, значит.
-- Ну что? -- вернулся к дому Андрей. -- Нашел чего-нибудь?
-- Нашел -- едва ушел, -- мрачно пошутил Виталий.
Он сидел на другой скамье, у окна, обняв за плечи поникшего Игорька, у которого на коленях лежала изувеченная гитара. Глядя на них, можно было заплакать. Гитара лежала, как зарезанный ребенок.
-- Все, мышьяковцы, не поминайте лихом! -- вырос на пороге дома Эразм.
С черным гитарным футляром за спиной он смахивал на охотника, собравшегося на сафари в Кению. Наверное, потому, что часть футляра, внутри которого находился гриф, смотрелась ружейным чехлом, а на вязанной шапочке был типично африканский узор. Черные кругляшки очков тоже навевали что-то жаркое, экваториальное. Ничего, кроме футляра, у него не было. Каким приехал, таким и уезжал.
-- Это не по-честному, -- зло сказал Андрей. -- Ты обещал мне, что выручишь группу.
-- Я -- профессионал. И пашу за деньги. А если каждый день сплошные убытки, да еще и чуть не сделали наркоманом, то ничего, кроме "Гуд бай", я вам сказать не могу.
-- Аппаратура есть в доме культуры, -- вяло посопротивлялся Андрей.
-- У них нет "Гибсона". Да и не в "Гибсоне" дело. Я лучше в Питер поеду. Меня в один кабак звали играть. Там тоже бандитов хватает, но они хоть не такое зверье, как местные...
-- Может, все-таки останешься, -- почти умоляя, бросил ему в спину Андрей.
