Наталия Левитина - Опасные удовольствия
– Ну, тогда до свидания, – недовольно пожала плечами Виола. – Езжай. – Ей было неприятно напоминание Куницына о ее предательстве десятилетней давности.
Вячеслав Матвеевич бросил на женщину непривычно прохладный взгляд, кивнул и вышел.
***
Вячеслав Матвеевич спускался вниз и с удивлением не обнаруживал в себе приподнятого, счастливого волнения, которое всегда кружило голову после встреч с Виолой.
На первом этаже его остановила круглолицая румяная тетка в толстой вязаной кофте.
– Извините, – робко окликнула она Куницына. Тот остановился в недоумении.
– Вы меня не помните? – спросила женщина, нерешительно улыбаясь.
Куницын лихорадочно пошарил в памяти, но ничего не обнаружил.
– Вы полгода назад мне денег дали. Помните? Просто так дали. Нет, никак не вспоминаете? – Женщина с надеждой заглядывала в глаза Вячеслава Матвеевича.
Куницын опять поднапрягся и наконец вспомнил. Несколько месяцев назад, когда Глеб еще был жив, но уже расстался с Виолой, Вячеслав Матвеевич приезжал сюда, чтобы оказать нравственную поддержку объекту поклонения. Виола тосковала, Куницын сочувствовал. Их встречи носили очарование двусмысленности, Виола все еще была как бы несвободна от брачных обязательств, Куницын все еще оставался другом Глеба, но они уже могли быть вместе и развлекаться полными фривольных намеков беседами.
После той встречи разгоряченный, окрыленный, на десятилетие помолодевший Куницын так же спускался по лестнице и наткнулся на красную, зареванную женщину, привратницу дома. Женщина рыдала. Вячеславу Матвеевичу в тот момент было так хорошо, он был так восприимчив и открыт для эмоций, что шумное горе привратницы потрясло его до глубины души. Он остановился и поинтересовался. Женщина поведала о постигшем ее несчастье – она только что обнаружила исчезновение полумиллиона рублей. Все ее средства на предстоящий месяц улетучились через аккуратный разрез в сумке, который сделал удачливый автобусный вор. Привратница тяжело оплакивала потерю, не представляла, как будет поддерживать семью до следующей зарплаты, и добрый, влюбленный Куницын распахнул кошелек такому безысходному горю, отсчитал пять стотысячных купюр (парочка скромных аперитивов в баре «Моника») и вручил их ограбленной женщине. Та онемела от восторга и благодарности. И вот сейчас хотела что-то сообщить своему спасителю.
– Мне очень неудобно вам это говорить, – с трудом начала привратница, обшаривая лицо Куницына сомневающимся взглядом, но…
– В чем дело?
– Не подумайте только, что я сплетница и шпионаж за жильцами – для меня спорт.
– И?
– Видите ли… не знаю, как сказать… – Женщина никак не могла решиться.
Куницын нетерпеливо дернулся и собрался уходить.
– Нет, постойте, постойте, я все-таки должна… – Женщина в конце концов раскочегарилась и торопливо заговорила, глотая слова и сбиваясь. – Как неудобно! Вы такой отзывчивый человек, и спасли меня тогда буквально от голодной смерти. Это, конечно, не мое дело… Но я не могу смотреть, как вас планомерно обманывают. Водят за нос. Вы носите ей цветы, такие корзины присылаете… Восхитительные. А она… Честно, я не могу больше видеть. Вы каждый раз спускаетесь от нее такой счастливый, вы так на нее смотрите, видно, что любите. А она вас обманывает.
Хмурый Вячеслав Матвеевич снова попытался улизнуть: ему было ужасно неприятно, что в его горячем чувстве ковыряются вязальной спицей.
– Извините, извините, я не имею права вмешиваться, но вы все же знайте, что у нее любовник. Вы видели его сегодня здесь, в коридоре, когда приехали…
Ни слова не говоря, Куницын повернулся к доброй женщине спиной и ринулся прочь. Любовник! У нее любовник! Обида и негодование овладели им. Занятый трепетным выращиванием и окучиванием своего возвышенного чувства, Вячеслав Матвеевич и представить не мог, что Виолой можно овладеть сейчас, сразу после смерти Глеба. А Виола, значит, была далека от таких сентиментальных переживаний, ее манили более осязаемые впечатления, нежели вздохи и мимолетные робкие прикосновения к руке или волосам. Она не хотела ждать, пока Куницын на что-то решится и конспиративно предавалась брутальному сексу с атлетичным красавчиком. Вот откуда жаркая истома, шальной блеск в глазах и опухшие губы. Теперь Куницын расшифровал ощущение беспокойства, которое нахлынуло на него, когда он столкнулся на лестнице с высоким широкоплечим парнем. Тот пах туалетной водой Виолы.
Глава 35
В понедельник, взывая противным, нудным голосом к милосердию и сочувствию, журналист (у него недавно угнали «семерку») вынудил Андрея поработать личным водителем.
– Старик, – разглагольствовал Максим, – смотри. Я поцарапан, слеп, не оправился после отравления. И все равно женщины идут на меня плотным косяком. Они не понимают, что же их так влечет. Но влечет сильно. Если бы в моей биографии не было тебя, Пряжников, моя коллекция удивляла бы красочностью и обилием экспонатов. В моих сетях запутались бы и Катерина, и Дирли. Объективно женщины от меня без ума. Но твое присутствие всегда портит игру. Спасибо, в пятницу вовремя исчез.
– А что?
– Что-что. Ты исчез и вот результат! У меня новая подруга. Танечка. Любовь нечаянно нагрянет. – Как сказала мышь, увидев сыр.
– Откуда она взялась и как тебе удалось завлечь ее своей битой мордой?
– Я же говорю, только непосредственная близость твоей персоны может помешать мне установить контакт. Я обладаю невероятным сексуальным магнетизмом. Танечка – Костина соседка. Вчера я уже был приглашен на пельмени.
– Поздравляю.
Максим некоторое время сидел тихо.
– Ну-с? – выжидательно промолвил он наконец.
– Что? – не понял Андрей.
Пряжников, ты в своем репертуаре! – возмутился Макс. – Тебя ничего не интересует! Спросил бы, как она выглядит, блондинка или брюнетка, номер лифчика и перчаток, объем талии, сколько родных зубов сохранилось, хронические заболевания, количество предыдущих любовников, был ли секс…
– Был ли секс? – покорно спросил Андрей.
– Не было! Не было! – торжествующе крикнул Макс. – Я не такой плебей, чтобы гнать девочку в постель после пяти тарелок пельменей.
– Если она хорошо готовит, то, несомненно, надолго покорит твое сердце, а вернее – желудок. Хотя я порой думаю, твои непостоянство и всеядность граничат с болезнью. У тебя все время новая пассия.
Я вижу рядом с тобой то одну, то другую девчонку. Когда ты успеваешь освободиться от предыдущей привязанности? Или…
– Ну вот, нарвался на лекцию «Нормы этики в вопросах взаимоотношения полов». Хотел услышать, какой я герой, а услышал, какая всеядная скотина, – вздохнул Макс.
– …или все твои женщины ничего для тебя не значат, простое развлечение?
– Вот смотрю я на тебя, Пряжкин, и удивляюсь. – Всем ты удался – и рост, и фигура, про морду вообще молчу, не мальчик, а ягода-малина, и при таких-то блестящих параметрах рассуждаешь, как монахиня. Должен заметить, это не я больной, а ты, между прочим. У меня здоровые инстинкты и потребности. – Я их удовлетворяю. А ты чем занимался до встречи с Дирли-Дудочкой? Чах, усыхал, мечтал о Катерине, давил свою мужскую сущность. Хорошо, хоть Дирли-Ду тебя взбодрила и напомнила, что на свете есть секс.
Пряжников промолчал.
– Ну, что заглох? Обиделся?
– Постой. Мне надо здесь остановиться, – сказал Андрей.
– Зачем! Я опоздаю в издательство! Что ты придумал?! Нам некогда!
Андрей затормозил, приткнулся под боком зеленого «фольксвагена» и вышел из автомобиля. Максим с недоумением проследил, как друг исчез в дверях гостиницы под названием «Фламинго».
Портье за стойкой сразу определил, что Андрей не собирается снимать номер.
– У вас остановилась девушка с длинными рыжими волосами, высокая, красивая, глаза у нее синезеленые. Отличается патологической склонностью к мини-юбкам?
– Возможно, остановилась, – кокетливо ответил парень, любовно осматривая крупного, породистого Пряжникова.
– Так «возможно» или «остановилась»? – сурово уточнил Андрей.
Портье закатил глаза, поиграл губками, извлек из-под стойки толстый журнал и стал неторопливо его перелистывать. Через пять минут Андрей понял, что ему и не собираются отвечать. Из трех вариантов поведения – предложить деньги, показать свой документ, достать гранату – он выбрал первый, как наиболее бесконфликтный.
– О, что вы! – возмутился портье. – Это так вульгарно, так вульгарно. – Он накрыл дряблой лапкой кулак Пряжникова и отодвинул от себя купюру. – Уберите скорее, слышите?
Андрей передернулся, сгреб жеманника в охапку и резко его встряхнул.
– Отвечай немедленно!
Кокетливый юноша с надеждой потрогал левый бицепс Пряжникова и вздохнул.
– Да. Остановилась. Я бы не назвал ее особенно красивой.
– Твое мнение меня не интересует. Фамилия?
