Филлис Джеймс - Женщина со шрамом
Оставшись в одиночестве, Кейт снова взялась за ящики с папками. Она понимала, что Дэлглиш оставил ее одну, чтобы она могла работать без помех, и действительно, трудно было бы добросовестно разобраться в содержимом оставшихся ящиков, слушая при этом, о чем говорит по телефону Дэлглиш.
Полчаса спустя на лестнице раздались шаги Дэлглиша. Войдя в кабинет, он сказал:
— Получилось несколько быстрее, чем я опасался. Все-таки пришлось попрыгать через обычные обручи, но в конце концов я добрался до надзирающей сотрудницы. Некая миссис Мэдлин Рейнер. К счастью, она живет в Лондоне, и я застал ее, как раз когда она отправлялась на семейный ленч. Завтра она приедет в Уэрем утренним поездом, а я договорюсь с Бентоном, чтобы он ее встретил и привез прямо в Старый полицейский коттедж. Если удастся, я хотел бы, чтобы ее приезд остался никем не замечен. Кажется, она уверена, что Шарон не нуждается в особом надзоре и не представляет опасности, однако чем скорее она покинет Манор, тем лучше.
— Вы теперь предполагаете вернуться в Дорсет, сэр? — спросила Кейт.
— Нет. По поводу Шарон мы ничего не можем делать до тех пор, пока завтра не приедет миссис Рейнер. Мы поедем в Драфтон и выясним насчет той машины. Заберем с собой копию завещания, подборку статей о Шарон и статью о плагиате. Думаю, это все, если только вы еще чего-нибудь не нашли.
— Ничего для нас нового, сэр, — ответила Кейт. — Есть статья о крупных потерях во время краха синдикатов Ллойда в начале 1990-х. Мисс Крессет нам рассказала, что сэр Николас оказался в числе пострадавших и был вынужден продать Манор. А лучшие картины продавались по отдельности. Есть фотографии Манора и одна — сэра Николаса. Статья не особенно добра к пострадавшим в крахе Ллойда, но я не вижу, как она может быть правдоподобным мотивом для убийства. Мы знаем, что мисс Крессет не очень жаждала, чтобы мисс Грэдвин оказалась под одной с ней крышей. Мне приложить эту статью к отобранным бумагам?
— Да, думаю, нам нужно иметь все то из написанного Грэдвин, что имеет отношение к Манору. Но я согласен с вами. Статья о пострадавших в крахе Ллойда вряд ли могла послужить вероятным мотивом для чего-то более опасного, чем сдержанный прием, когда мисс Грэдвин приехала в Манор. Кажется, она размышляла о том, чтобы постепенно отказаться от журналистики и писать чью-то биографию. Может оказаться полезным поговорить с ее литагентом, но это подождет. Во всяком случае, Кейт, будьте добры, добавьте еще письма, имеющие отношение к делу, и нам надо написать список того, что мы отсюда забираем. Впрочем, это можно сделать и позже.
Дэлглиш достал из следственного чемоданчика пакет для вещдоков и аккуратно уложил бумаги, пока Кейт на кухне мыла кружку и стакан для зубных щеток, а затем быстро проверила, все ли из того, что она потревожила, возвращено на свои места. Снова оказавшись рядом с Дэлглишем, она почувствовала, что дом ему понравился, что он готов был поддаться соблазну снова взойти на крышу, что именно в таком свободном затворничестве он тоже мог бы счастливо жить и работать. Но она вздохнула с облегчением, выйдя наконец на Абсолюшн-элли, и молча смотрела, как он закрывает и на два ключа запирает темно-зеленую дверь.
2
Бентон решил, что Робин Бойтон вряд ли встает рано утром, так что они с К-Д Уорреном отправились в Розовый коттедж уже после десяти. У этого коттеджа, так же как и у соседнего, который занимали Уэстхоллы, были сложенные из камня стены и крытая сланцевой черепицей крыша. Слева находился гараж с открытой стоянкой для одной машины, а перед домом — небольшой сад, засаженный в основном низкими кустами и разделенный узкой полосой дорожки из плоских камней неправильной формы. Крыльцо было увито густыми, переплетающимися ветвями, на которых несколько тугих коричневатых бутонов и один нежно-розовый, полностью распустившийся цветок объясняли название коттеджа. К-Д Уоррен нажал ярко начищенный звонок справа от двери, но прошло не меньше минуты, пока Бентон расслышал шаги, а затем скрежет отодвигаемого засова и щелчок поднятой щеколды. Дверь широко распахнулась, и Робин Бойтон встал перед ними недвижимо и, казалось, специально преграждая им вход. Какой-то миг длилось странное молчание, потом он сказал:
— Вам лучше зайти в дом. Я на кухне.
Они вошли в небольшую квадратную прихожую, в которой не было никакой мебели, кроме дубовой скамьи у не покрытой ковром деревянной лестницы. В распахнутую дверь слева можно было видеть мягкие кресла, диван, полированный круглый стол, а целый ряд картин на дальней стене — вроде бы акварелей — говорил о том, что эта комната служит гостиной. Полицейские прошли вслед за Бойтоном в открытую дверь справа. Эта комната тянулась во всю длину дома и была полна света. В том ее конце, что выходил в сад, была кухня с двойной раковиной, зеленой газовой плитой «Ага», с центральной рабочей стойкой, и столовая с прямоугольным дубовым столом и шестью стульями. У стены против двери они увидели большой кухонный шкаф с открытыми полками, заставленными самыми разными чашками, кружками, кувшинами и тарелками, а свободное место у переднего окна занимал кофейный столик с четырьмя стульями: все было старое и разного стиля.
Беря контроль над ситуацией в свои руки, Бентон назвал себя и представил К-Д Уоррена, затем прошел к столу и спросил:
— Может быть, сядем здесь? — И сел спиной к окнам, выходящим в сад, добавив: — А вы, мистер Бойтон, не сядете ли напротив?
Бойтону не оставалось ничего иного, как взять стул по другую сторону стола и сесть так, что свет из окон падал прямо на его лицо. Было очевидно, что им по-прежнему владеет какое-то сильное чувство — горе ли, страх или, может быть, и то и другое вместе, и выглядел он так, словно провел бессонную ночь. Лицо было желтовато-серым, на лбу блестели капельки пота, синие глаза припухли и спрятались в темных кругах. Однако он был свежевыбрит, и Бентон ощутил целую смесь запахов: мыло, лосьон после бритья и, когда Бойтон говорил, чуть слышный запах алкоголя в его дыхании. За короткое время после его приезда он ухитрился преобразить комнату так, что она стала выглядеть неприбранной и грязной. На сушильной доске рядом с раковиной — тарелки с присохшими остатками еды и грязные стаканы, в раковине — пара кастрюль, а переброшенное через спинку стула длинное черное пальто, пара испачканных глиной кроссовок у балконной двери и раскрытые газеты, брошенные на кофейном столике, довершали атмосферу общей неухоженности — помещения, в котором живут лишь временно и без удовольствия.
Глядя на Бойтона, Бентон думал, что такое лицо запоминается навсегда: светлые, золотистые волосы, густыми волнами безыскусно спадающие на лоб, замечательные глаза, сильная линия рта с идеально очерченными губами. Однако это была не та красота, что могла бы противостоять усталости, болезни или страху. Уже были заметны признаки упадка — недостаток живой энергии, мешки под глазами, чуть обвисшие мускулы вокруг рта. Тем не менее, если он и подкрепился, чтобы выдержать испытание, когда он заговорил, слова произносил четко и внятно.
Сейчас, обернувшись к плите и махнув в ту сторону рукой, он предложил:
— Кофе? Чай? Я еще не завтракал. Честно говоря, я не помню, когда в последний раз ел. Однако я не должен зря тратить полицейское время. Или кружка кофе может быть расценена как взятка и коррупция?
— Вы хотите сказать, что не в состоянии отвечать на вопросы? — спросил Бентон.
— Я настолько в состоянии, насколько могу быть в сложившихся обстоятельствах. Я полагаю, что вы-то воспринимаете убийство походя, сержант… вы ведь сержант, я правильно запомнил?
— Сержант-детектив Бентон-Смит и констебль-детектив Уоррен.
— Все остальные воспринимают убийство с огорчением, особенно если жертва — их друг, но, разумеется, вы ведь просто выполняете свою работу, что в наши дни может извинить практически все, что угодно. Я полагаю, вы хотите, чтобы я выложил вам все мои подробности… это как-то неприлично прозвучало… мое полное имя, адрес, если, конечно, Уэстхоллы еще не снабдили вас этими сведениями. У меня была квартира, но пришлось от нее отказаться — некоторые осложнения с хозяином, знаете ли, из-за арендной платы, — так что я живу сейчас у своего делового партнера, в его доме на Мэйда-Вейл.
Он назвал адрес и помолчал, наблюдая, как Уоррен его записывает, медленно водя огромной рукой над блокнотом.
— А каким именно делом вы сейчас занимаетесь, мистер Бойтон? — спросил Бентон.
— Можете записать, что я — актер. У меня есть членский билет актерского профсоюза «Экуити», и время от времени, если представляется такая возможность, я играю. А еще я, что называется, предприниматель. У меня рождаются идеи. Некоторые из них срабатывают, некоторые — нет. Когда я не играю и у меня не рождаются яркие идеи, мне помогают друзья. А когда и это не срабатывает, я обращаюсь к благожелательному правительству за тем, что так смешно называется пособием по безработице.
