Джоэл Роуз - Самая черная птица
Глава 60
Под бюстом Паллады
По и Патрик Бреннан, муж хозяйки фермы, перенесли Вирджинию в ее комнату и уложили на кровать. Через несколько мгновений она впала в бессознательное состояние и лишь иногда слабо постанывала.
Сразу же послали за семейным доктором Хейса, мистером Джоном Фрэнсисом.
Писатель ходил взад-вперед по комнате, не желая ни на минуту покинуть жену, а Мадди делала дочери холодные компрессы, чтобы сбить температуру.
Наконец сыщик покинул больную, и миссис Бреннан проводила его в кабинет По, где верховный констебль устроился в кресле из конского волоса под небольшой полочкой, на которой стоял гипсовый бюст Афины Паллады.
— Он остался от предыдущих постояльцев, — сказала хозяйка, заметив, что Хейс с интересом рассматривает эту любопытную скульптуру. — Здесь раньше жил французский лейтенант, служивший у Наполеона.
Стены были украшены гравюрами с изображением батальных сцен и драпировками в стиле ампир, тоже оставшимися после наполеоновского офицера. На стене висели часы, на полках стояли книги и журналы. Остальную мебель скрывали тканевые чехлы. Окно выходило во двор. Из него открывался вид на реку и скалы Нью-Джерси, а также на те самые обрывистые утесы Уихокена, неподалеку от которых нашли тело Мэри Роджерс.
После того как миссис Бреннан ушла, детектив долго сидел без движения, а потом взял со стола папку, подписанную аккуратным каллиграфическим почерком: «Сборник из 66 повестей: рассказы и письма к редакторам». На отдельном листке были перечислены и пронумерованы все повести. Сверху лежало письмо, начинавшееся словами «Дорогой Беннетт», далее шел следующий текст: «Не могли бы вы прислать 5 долларов? Я болен, и Вирджиния совсем плоха. Приезжайте в гости. Ходят слухи, что вы подозреваете меня в чем-то ужасном. Все эти обвинения необоснованны. Пожалуйста, не настраивайтесь заранее против меня, когда соберетесь к нам, как обещали миссис Клемм. Я постараюсь уладить дело поскорее». Подписано: «Э.А.П.».
Спустя около двух часов Хейс услышал, как его друг, доктор Джон Уэйкфилд Фрэнсис, входит в прихожую, расположенную на первом этаже.
— Где больная? — донесся до него гулкий голос врача, проходившего в это время через кухню.
Лекаря провели в комнату Сисси по выложенной ковром лестнице. Сыщик рассматривал его через открытую дверь. Цветущий мужчина с мудрым выражением лица, очками в металлической оправе, седыми локонами, ниспадающими на плечи, и сапоги.
Через несколько минут в кабинет приплелся По, понурив голову. Он весьма удивился, обнаружив констебля в своем священном убежище.
— Ах это вы, — сказал он, бросив взгляд на рукопись, лежавшую перед гостем. — Вы все еще здесь?
— С ней все в порядке? — спросил Хейс.
Писатель пожал плечами:
— Я полагаю, от ее болезни нет спасения.
— Значит, доктор уже поставил диагноз?
— Для этого не нужен доктор. В ней поселилась смерть, сэр.
— Понятно, — проговорил детектив. — Очень жаль.
— Доктор сказал, что осмотрит Сисси, а потом побеседует со мной. С ней осталась Мадди. Мне не следовало просить бедняжку петь.
— Хорошо, что мать с ней. Миссис Клемм, кажется, очень заботится о своей дочери.
— Да.
— Кажется, о вас она тоже очень заботится.
Поэт взглянул на него.
— Обо мне тоже, — произнес он медленно. — Для нас троих семья значит все.
— Я вас понимаю. И тоже так считаю.
Критик вздохнул.
— Вас что-то тревожит?
По покачал головой.
Хейс ждал.
— У меня не хватает денег, чтобы заплатить врачу.
— Не беспокойтесь на этот счет — во всяком случае, пока. Я сам оплачу услуги доктора. Он мой старый друг, а вы отдадите мне деньги, когда сможете.
— Учитывая цель вашего приезда сюда, я не могу принять ваше одолжение, — пробормотал писатель, но оба они знали, что это лишь для поддержки чувства собственного достоинства, еще остававшегося в нем.
— Несколько минут назад я стоял у окна, смотрел на реку и размышлял о том, что вы каждый день любуетесь этим видом, — сказал констебль. — Ведь именно там, на том берегу, нашли тело Мэри Роджерс. Сначала мне казалось, что можно легко разгадать загадку, но вот прошло почти четыре года — и ничего. Я беседовал об этом с моей дочерью. Она очень много читает и восхищается вашей проницательностью. Ольга объяснила, что три логические повести, «Убийство на улице Морг», «Тайна Мари Роже», а теперь еще и «Похищенное письмо», — это шарады. Точный, ясный способ, каким вы раскрываете их перед читателями, не имеет прецедентов в анналах литературы.
Поэт взглянул на него устало.
— Возможно, — проговорил он медленно. — Никогда не задумывался о предшественниках. Я признателен вашей дочери за добрые слова и внимание ко мне.
— Однако должен сказать, мистер По, — продолжал знаменитый сыщик, — что огромная пропасть лежит между разгадыванием загадки, намеренно сочиненной литератором, и раскрытием тайны, связанной с реальным преступлением, совершенным злодеем, имеющим особый талант к обману.
Писатель побледнел.
— Разумеется. Я и сам бы не мог выразить это лучше, главный констебль. Не найдется ли у вас еще закурить?
Хейс похлопал себя по карману в поисках табака. Нащупав искомое, он передал коробочку собеседнику. Тот потянулся к столу и, достав из керамической кружки дешевую кукурузную трубку, набил ее табаком, а детектив зажег спичку и по очереди поднес ее к обеим трубкам.
Они закурили. Из комнаты Вирджинии изредка доносились приглушенные голоса.
— У вас есть семья? — спросил По.
— У меня есть дочь. Думаю, вы с ней знакомы. Ольга Хейс. Она от случая к случаю работает на издательство Харпера редактором.
Писатель кивнул:
— Мы несколько раз разговаривали с ней. Кажется, она приходила на мои лекции.
— Жена скончалась около четырех лет назад. У нас было четверо сыновей, но они тоже умерли.
— Искренне соболезную.
— Ольга посещает все публичные лекции. Она ваша большая поклонница.
— Я польщен. — Он слабо улыбнулся. — У вашей дочери хороший вкус, — добавил он игриво.
— Она говорит, что вы опубликовали новую повесть в «Гоудис ледис бук».
Глаза По снова подозрительно сузились.
— Прошу прощения, я забыл: как называется это произведение?
— «Длинный ларь».
— Вот-вот! «Длинный ларь». То есть на самом деле гроб. Если не ошибаюсь, рассказ в какой-то мере навеян всей этой историей с Джоном Кольтом.
— Лишь в том смысле, что в повести убийца прячет труп в ящике, поэтому он и упоминается в названии.
— Совсем как мистер Кольт, так же спрятавший тело своей жертвы.
— Да.
— А «Ты еси муж, сотворивший сие!»?
— Я смотрю, вы действительно горячий поклонник моего творчества, главный констебль.
— Как я уже говорил, моя дочь очень много и внимательно читает. Она сообщает мне все интересующие меня данные. Тот факт, что тело мистера Челнуока положили в ящик, забив крышку гвоздями, снова навевает мысли о том, как убийца обошелся с мистером Адамсом.
— Да, я думал об этом, пока писал.
— Вы ведь в последнее время не общаетесь с мистером Кольтом?
— Общаюсь с Джоном? — Эдгар улыбнулся с некоторой хитрецой. — Вы имеете в виду после его самоубийства?
— Как вам будет угодно.
— Нет, не общаюсь, — сказал он. — Это в воображении я разговариваю с мертвыми, но в реальности, признаюсь, нет.
— Бросьте, мистер По, ни один из нас не верит в то, что он мертв. Эти две повести, а еще «Заживо погребенные»…
— Вам пора снова напомнить мне, главный констебль, что «добропорядочные граждане всегда говорят правду».
— Добропорядочные граждане говорят правду, сэр.
— Нет, я не общаюсь с мистером Кольтом, жив он или мертв. А в «Заживо погребенных» рассказывается о моих собственных страхах быть принятым за мертвеца и похороненным заживо. Мне больше нечего добавить. Более того, сэр: знайте, что вне зависимости от того, что вы думаете, я ни в коей мере не причастен к убийству Мэри Роджерс.
Глава 61
Убийство ради удовольствия
— Пожалуйста, поверьте мне, сэр, — сказал По, глядя в окно: на ферму Бреннан, на реку, на то место, где была убита девушка. — Я ее не убивал. И никоим образом не причастен к случившемуся.
— Я и не говорил, что вы это сделали, — ответил Хейс. — Пока что ни разу не говорил.
— Я любил Мэри Роджерс, — тихо промолвил поэт. — И не причинил бы ей зла.
— Но вы устроили весь этот маскарад, скрыв обстоятельства ее смерти, чтобы спасти ее честь?
— Что вы имеете в виду? — Эдгар перестал смотреть в окно и повернулся к своему преследователю; тот продолжал сидеть, изучающе глядя на него. По вздохнул. — Признаю, — проговорил он, — что мы были в Покипси вместе. Я путешествовал по реке, давал лекции и читал свои стихи в тамошних усадьбах. Я изменил своей жене, но не убивал Мэри.
