Карина Тихонова - Дневник его любовницы, или Дети лета
— Она оставила что-нибудь для меня? — спросил я, сгорая от унижения. В комнате Лизы я не нашел ни одного клочка бумаги хотя бы с несколькими словами, обращенными ко мне.
— Нет, — ответила горничная.
Я прошелся по комнате и остановился у окна.
— Вы можете быть свободны, — сказал я ровным голосом. — Ваши услуги мне тоже не нужны. Жалованье за месяц вперед я вам заплачу сейчас же.
— Елизавета Дмитриевна со мной расплатились, — возразила горничная.
Я поднял руку и потрогал горячий лоб.
— Что ж, тогда тем более все улажено, — сказал я.
Несколько минут стоял у окна, глядя на улицу пустым невидящим взглядом. Лиза не стала распутывать узел, который я запутал. Она просто разрубила его по примеру греческого героя.
Когда я обернулся, горничная все еще находилась в комнате. Она смотрела на меня с жадным любопытством сплетницы и не успела вернуть обычное скромное выражение лица.
— Вы что, не поняли?! — крикнул я. — Вон!
Она подскочила на месте и ринулась из комнаты. Я упал в кресло и хрустнул пальцами.
Скверно. Все очень скверно. Слеги всегда все знают о своих хозяевах и имеют длинные языки. Представляю, какие пересуды пойдут по городу!
Лиза не имела права так поступать!
Просто не имела, и все!»
На этом месте я остановился, потому что в ворота кто-то отчетливо постучал.
Я опустил тетрадь на диван и приподнялся на локте. Стук повторился.
Я сполз на пол и немного постоял на четвереньках. Свыкся с новым способом передвижения и медленно пополз к входной двери. Добраться до сада мне удалось. Но посреди дорожки, ведущей к воротам, я потерял сознание.
Не знаю, сколько времени я пролежал на холодном асфальте. Как я уже говорил, время стало для меня абстрактной категорией. Пришел я в себя оттого, что на меня опрокинули огромное ведро воды. Я вскинулся вверх, распахнул глаза, закрутил головой, пытаясь сообразить, что происходит. Вода лилась на меня, не переставая, непрерывным холодным потоком.
— Прекратите! — сказал я, делая попытку загородить лицо мокрой ладонью. — Хватит!
Сверкнул и тут же погас ослепительный блик. Мне показалось, что в глаза ударил свет странного зигзагообразного фонарика. Вспышка отозвалась в глазах резкой болью, по щекам потекли слезы, смешавшись с льющейся на меня водой.
— Кто вы? — снова спросил я, но мне никто не ответил. Фонарик беззвучно вспыхнул еще раз, над ухом загремел раскатистый барабан.
Над дачным поселком бушевала оглушительная летняя гроза.
Я попытался встать на ноги. Вода, потоком извергающаяся с небес, немного отрезвила меня и помогла собраться с силами. Я встал и, пошатываясь, двинулся к дому.
Добрести до своего кабинета я смог только на автопилоте. В полной темноте добрался до дивана, упал на него и отключился снова. Отключился, даже не сумев сообразить, кто мог стучать мне в ворота. Кто хотел узнать, все ли у меня в порядке. Кому я еще нужен. Господи, таких людей на свете нет!
В забытьи я пробыл или очень мало, или целые сутки. Во всяком случае, когда я снова открыл глаза, на улице было темно. Дождь перестал водопадом литься на землю, из открытого окна тянуло прохладой и свежестью.
Я поежился. Нужно чем-то накрыться. У моего несчастного организма и так не осталось никаких сил, он не может тратить последние крохи на обогрев тела.
Я скатился с дивана и медленно пополз в прихожую. Там, в шкафу-купе сложены теплые вещи. Одеяло лежит на нижней полке. Вообще-то, теплые вещи должны лежать на самом верху, но я поленился принести из кухни табуретку.
Я добрался до шкафа, отодвинул зеркальную створку и одной рукой ощупал темное пространство внутри. Руки онемели и почти утратили чувствительность, ноя сумел зацепить краешек теплого одеяла из верблюжьей шерсти. Я вытянул его из шкафа. На пол вместе с одеялом обрушилось что-то еще, но я не стал разбираться, что именно. Теперь это уже не имело никакого значения.
Я набросил одеяло на плечи и все так же, на четвереньках, пополз обратно в кабинет. Несмотря на теплую накидку, мне все равно было очень холодно. Из раскрытой двери кабинета тянуло ледяным морозным воздухом, и я чуть не заплакал, потому что понял: меня ждет Сандра.
Она стояла на своем обычном месте, справа от входной двери. Я вполз в кабинет, едва не задев туманный край ее длинного платья. Уселся на пол в двух шагах от призрака и задрал голову.
Странно, но она смотрела не на меня. Ее голова была повернута в сторону моего рабочего стола.
— Привет! — сказал я и пощелкал пальцами.
Она не отозвалась. Продолжала стоять очень прямо и смотрела совсем в другую сторону.
— Ты что, ослепла? — спросил я.
Фигура дрогнула и начала таять в воздухе. В комнате сразу стало теплее.
Я пожал плечами. Как это говорил Вий? «Поднимите мне веки, я не вижу…»
Я издал несколько каркающих хриплых звуков, означающих смех, и невольно порадовался этому. Как я ни ослаб, все же мне удалось увидеть в маленьком происшествии свою смешную сторону. Значит, я все еще адекватен. Я еще не совсем сумасшедший.
Мысль укрепила меня, успокоила и придала сил. Придерживая одеяло, наброшенное на плечи, я поднялся на ноги и пошел к рабочему столу. Нашел выключатель торшера, нажал на прямоугольную клавишу. Комната осветилась оранжевым светом. Я огляделся. Увидел диван, залитый подтеками апельсинового сока. Увидел пакет этого самого сока, стоящий на полу. Увидел пустой стакан рядом с пакетом. Увидел пол, испачканный противными липкими пятнами. Устыдился.
— Ну и свинья же ты! — сказал я самому себе.
Но сил на уборку уже не осталось.
Я вернулся к дивану, стараясь не наступать на засохшие липкие пятна. Упал на спину и попытался отдышаться. Все же интересно, кто ко мне приходил днем? А может быть, это мне померещилось? Вполне возможно. Я теперь не знаю, где кончаются мои изобретательные галлюцинации. Сердце, бешено колотившееся в грудной клетке, немного успокоилось.
Я поднял с пола дневник и продолжил чтение.
01.07.05.
«Ура! Она приехала!
Наконец-то закончилось это невыносимое ожидание! Но все по порядку.
Утром я, по обыкновению, отправился к особняку Загурского. Однако вместо обычно запертых ворот увидел распахнутые настежь двери. Перед домом сновало множество людей, выгружавших вещи из двух дорожных колясок. Я подошел к одному из них, вышедшему со двора, и спросил:
— Скажи, любезный, приехал хозяин?
— Приехал, — подтвердил человек.
— Один, или с гостями?
— С гостями.
— А гостей много?
Он посмотрел на меня удивленным взглядом. Но я достал из кармана серебряный рубль и покрутил у него перед носом.
— Не много, — ответил человек, не отрывая зачарованного взгляда от монеты. — Пожилая дама с дочерью.
Сердце мое забилось очень быстро.
— Елагина? — уточнил я.
Человек почесал затылок.
— Это нам не известно, — ответил он с сожалением. — Наше дело маленькое: вещи в дом доставить.
— А гости? Дому уже? — настаивал я.
— Дома, — подтвердил человек. — Отдыхают с дороги.
Я бросил ему рубль, он поймал монету на лету. Я повернулся и пошел прочь.
Она приехала!
Через несколько минут мое восторженное состояние сменилось унынием.
Приехать-то она приехала, только где я смогу ее увидеть?
Вход на дачу к Загурскому мне заказан: хозяин не приглашал меня бывать у него. Явиться незваным гостем к человеку, с которым виделся всего несколько раз в жизни… нет, это невозможно.
Что же мне делать? Слоняться возле дома Загурского?
Я досадливо качнул головой и отмел это предложение.
Остается только одно: гулять по набережной в ожидании того дня, когда наши пути пересекутся».
06.07.05.
«Вот они и пересеклись.
Сегодня наконец увидел Сандру, гуляющую с матерью по набережной. Загурского поблизости не было, и я рискнул подойти поздороваться. При виде меня лицо генеральши дрогнуло.
— Вы? — спросила она растерянно. Тут же спохватилась и вежливо добавила:
— Какими судьбами, Николай Антонович?
— У меня здесь дача, — ответил я со скрытым вызовом. Пускай попробуют доказать, что я приехал сюда не для отдыха. А с какими-то другими намерениями.
— Дача? — переспросила генеральша.
Я взглянул на Сандру. Она закрывалась зонтиком от жарких солнечных лучей, выражение ее лица было совершенно непроницаемым.
— Здравствуйте, Александра Викторовна, — сказал я.
Она молча присела в неглубоком реверансе. Анна Ильинична тем временем оправилась от неприятной неожиданности и смогла продолжить разговор.
— А где же Елизавета Дмитриевна? — спросила она. — Надеюсь, вы не оставили ее в Петербурге?
— Она приехала вместе со мной, — ответил я, не отрывая взгляда от Сандры. — Но вынуждена была вернуться назад.
