Виктор Пронин - Брызги шампанского
– Что молчишь, Вася? – обратился к нему Выговский.
– Миллион можно отдать, чтобы погасить пожар. Миллион – это нормально. Много, но нормально. И мы такую сумму выдержим без больших потрясений.
– Миллион долларов неизвестно кому?! – Курьянов недоуменно обвел всех гневным взглядом. – Не понимаю!
– Мы можем, конечно, им сказать, что сами разобрались с исполнителями, – медленно проговорил Выговский.
– Не понял? – резко повернулся к нему Усошин. – Это что же получается... Вы сами разобрались с ребятами?
– Получается, – пожал плечами Выговский. – Дело в том, что они тоже запросили за каждого из пятерых... Не так много, но достаточно круто.
– И вы с ними... разобрались? – уточнил Горожанинов.
– Ладно, Коля, проехали! – не выдержал Здор. – Проехали. Успокойся. Они уже никогда у нас ничего не потребуют. Ни сегодня, ни завтра. Вляпались они! Засветились! И мы все оказались на волоске!
– Твоя работа? – спросил Усошин.
– Ладно, Николай, хватит, – вмешался Выговский. – Действительно, дело прошлое.
– Его работа? – продолжал Усошин с непонятной настойчивостью. – Здор их убрал?
– По нашему общему решению.
– Их убрал Здор?
– Да, – наконец произнес Выговский.
– Больше вопросов нет, – Усошин откинулся в кресле и закрыл глаза, словно получил наконец то, чего так долго добивался. – А я и не знал, – проговорил он. – Думаю, куда это мои ребята пропали, почему молчат, почему прячутся... А это, оказывается, Здор с ними разобрался... Надо же, какой молодец. Нехорошо, – пробормотал Усошин, но в наступившей тишине все его услышали.
– Что нехорошо? – спросил Здор.
– Гриша и Валера – мои ребята. И если с ними решили разобраться, я должен об этом знать. А я не знал. Решение принималось без меня. Это нехорошо.
– Да, действительно, накладочка вышла, – примирительно сказал Горожанинов.
– Накладочка? – удивился Усошин. – Хороша накладочка... Но главное сделано – разобрались! – Усошин подмигнул Здору, весело так подмигнул, заговорщицки, чуть ли не половиной лица. Дескать, уж мы-то с тобой знаем, как все надо понимать, уж мы-то с тобой не промах, крутые ребята.
– Не слышу предложений, – напомнил Выговский.
– Я уже предложил, – сказал Мандрыка. – Отдать миллион долларов и закрыть вопрос.
– А ты, Толя? – обратился Выговский к Курьянову.
– Послать подальше. Сколько бы мы им ни дали – это будет только начало. Знаю я эту публику. Нам надо или всем разбегаться в разные стороны, или послать. Предлагаю послать.
Все слушали Курьянова с легкой полуулыбкой – он слишком часто подчеркивал причастность к делам фирмы, к людям, к проблемам, без всякой надобности все время повторял «мы».
– Повидаться бы с ними, – предложил Агапов.
– Уже говорили об этом... Не отказываются, но пока уклоняются. Побаиваются.
– А чего им опасаться?
– Боятся, что гостиничная хохма может повториться.
– Решайте, – пробормотал Агапов.
– Нет, ребята, так не пойдет! – жестко сказал Выговский. – Или мы едины в принятии решений, или нет. Каждое решение должно приниматься сообща. Мы все в равной степени замараны. Никто не должен остаться в стороне, другими словами, никто не должен оставаться слишком уж чистеньким. Это попросту опасно для всех.
– Хорошая мысль. – Усошин все так же сидел в кресле, откинувшись на спинку, глаза его смотрели прямо в потолок.
– Николай, повторяю, произошла накладка, – Выговский услышал негромкие слова Усошина. – У нас не было времени собирать всех и устраивать подобные совещания. Пойми – ребята засветились. Их вычислили.
– Можно было позвонить.
– И на звонок не было времени.
– Так не бывает.
– Тогда садись на мое место, – вспылил Выговский.
– Все мы рано или поздно сядем... На то место или на другое место, – Усошин усмехнулся, нехорошо усмехнулся, имея какую-то свою мысль, свое понимание происходящего.
– Как я понимаю, никто не может ничего предложить? – сказал Выговский.
– Дать бой, – продолжал настаивать Курьянов.
– Мы уже дали бой... И не один... С каждым боем проблем у нас не становится меньше, их становится больше. С каждым боем. Так будет продолжаться и дальше. Я совершенно в этом уверен.
– Они обещали доказательство того, что существуют? – спросил Агапов. – Тогда подождем доказательств.
– Обещали в течение нескольких дней.
– А этот их посланник или представитель... Если ему пальцы в дверь? – предложил Курьянов. – А можно еще кое-что зажать дверьми... Заговорит.
– Он ничего не знает, как мне кажется, – сказал Выговский. – Сознательно подобрали человека со стороны, который бы ничего не знал. Грамотно поступили.
– Будут звонить?
– Не знаю.
– Может быть, письмо подбросят?
– Сомневаюсь. Письмо – это уже след. Миша, – обратился Выговский к Здору, – твое слово.
– Отдать миллион, и пусть катятся. Миллион за пятерых отморозков – это хорошая цена.
– Если откажутся?
– Усилить охрану.
– А если начнут грозить?
– Еще усилить охрану.
– Я склоняюсь к тому же, – сказал Усошин.
– Пусть так. – Выговский передвинул на столе какие-то бумаги, бездумно передвинул, просто чтобы сосредоточиться. – Сергей, – он поднял голову, нашел глазами Агапова. – Ты вроде как шкуру медвежью обещал привезти из диких своих краев?
– Есть шкура! – обрадовался Агапов перемене темы. – Отличная шкура!
– Где же она?
– Привез шкуру! – Глаза Агапова сияли такой неподдельной радостью, будто не он привез медвежью шкуру, а ему привезли. Он был в очередном своем сером свитере с красными узорами, из-под свитера выступал воротник белой рубашки, вьющиеся волосы падали на лоб. К своим сорока годам Агапов умудрился сохранить румянец и выглядел если не красавцем, то где-то совсем рядом, совсем рядом. – Сейчас! – и он рванулся к двери.
– Куда он? – спросил Выговский.
– К машине, – пробормотал Усошин, который чувствовал себя причастным ко всем делам, касающимся Агапова. Все-таки оба из одних мест, оба представляли северный блок фирмы. Поднявшись из кресла, он подошел к окну, отдернул штору. Перед окном простиралась небольшая площадь, уставленная машинами, хорошими машинами.
Сзади к Усошину подтянулись остальные, и все увидели, как большими даже не шагами, а как бы прыжками Агапов пересек площадь, подбежал к своей машине, к роскошному французскому джипу, на котором он за сутки преодолел почти две тысячи километров. Все видели, как он достал из кармана ключи, открыл дверцу джипа, протиснулся внутрь машины, пытаясь достать с заднего сиденья объемистый сверток, перетянутый шпагатом...
А потом, словно на экране, словно понарошку все увидели взрыв – изнутри джипа вырвался огонь, раздался оглушительный грохот, оконные стекла ввалились внутрь кабинета Выговского, осыпав всех стеклянными брызгами, так похожими на брызги шампанского, которые совсем недавно, совсем недавно тоже сверкали в воздухе искрящейся радугой.
Развороченный джип горел, черные клубы дыма поднимались вверх с каким-то злобным торжеством, изломанное, дымящееся тело Агапова, выброшенное взрывом, лежало в нескольких метрах и тоже дымилось, дымилось, как какая-то часть джипа.
И в этот момент прозвенел звонок.
Не отвечая, Выговский поднял трубку и тут же опустил ее на рычаг. Прошло ровно столько времени, сколько требуется на то, чтобы снова набрать номер.
– Да! – отрывисто крикнул Выговский в трубку.
– Простите, пожалуйста, – прозвучал вкрадчивый надтреснутый голос. – Я был у вас несколько дней назад по поводу пяти миллионов долларов... Вы меня помните? Я – никто и звать меня никак...
– Помню.
– Во время нашей встречи вы пожелали получить доказательства серьезности наших намерений.
– Припоминаю.
– Теперь вы их получили. Этого достаточно? Или, может быть, вы захотите...
– Вполне достаточно, – Выговский положил трубку и обвел взглядом все оцепеневшее руководство фирмы «Нордлес», которое молча слушало разговор. – Это они звонили. Спрашивают, достаточно ли нам этого доказательства, – Выговский кивнул в сторону разбитого окна, в которое уже просачивалась гарь пылающего джипа.
– Может быть, он живой? – предположил Здор, показывая на распростертое тело Агапова.
– Живые так не лежат, – сказал Мандрыка. – Ты что, не видишь, у него полголовы нету.
На площадь из здания фирмы выбежали охранники, оттащили от горящей машины тело Агапова, собрались прохожие, толпа все нарастала, а здесь, в кабинете, стояла полная тишина – говорить было не о чем. Потрясенные люди молча наблюдали за суетой на площади.
– А вы сожалели, что приехали напрасно, – сказал наконец Выговский. – Очень кстати приехали. Похоронить надо Сергея.
– Я его с собой увезу, – сказал Усошин. – Там и похороним.
– Да, – кивнул Горожанинов. – Так будет лучше. И вам здесь меньше хлопот. А потом, как я понимаю... Нам бы сейчас не надо вместе собираться.
