Лариса Соболева - Гробница вервольфа
Марго применила тактику сплетницы – лукаво улыбнувшись и приставив губы к уху девушки, прошептала:
– А по мне, так он влюблен в вас.
– Де ла Гра? Да что вы! Он не умеет любить. Он педант и нудный, а такие любят только самих себя.
– Давно ли вы его знаете?
– Всю жизнь. Он учился во Франции, практику проходил в Германии, но постоянно приезжал к нам. Даже, пожалуй, часто для ученого, которому необходимо время для занятий наукой. Мать его обожала, давала деньги, ведь он лечил меня. На первом этаже в пристройке он держит лабораторию, но туда никого не пускает. Даже мать в нее не заходила.
– Отчего же не пускает? – насторожилась Марго.
– В лаборатории яды, их пары смертельны, а он часто оставляет на долгое время выпаривать снадобья. И они могут взорваться при появлении людей, не знающих мер предосторожности.
– Это он так говорил?
Шарлотта кивнула.
– А лаборатория сообщается с домом?
– Нет. Вход с другой стороны.
Марго прошла к полке с книгами и, будто заинтересовавшись маленькой библиотекой, рассматривала томики, а думала о де ла Гра. Почему он не пускает никого в лабораторию? Кстати, профессор обмолвился, что любит работать по ночам, а вход в лабораторию отдельный, значит, его невозможно проконтролировать. Одно не ясно: какая ему выгода стать убийцей? А вдруг он, понимая, что герцогиня не отдаст дочь за него, хотел заполучить Шарлотту? Зачем же тогда ему натравливать народ и на девушку? Марго похвалила себя за не свойственную ей сдержанность, когда чуть было не разоткровенничалась с ним.
– Вы увлекаетесь трудами философов? – спросила, лишь бы о чем-нибудь говорить. – Нетипично для девушки.
– Мне нравится читать их рассуждения, ведь узнать мир неоткуда.
– У моего брата огромнейшая библиотека, есть весьма редкие книги, писанные вручную. А как отнеслись ваши родственники к предложению Мишеля?
– Все были против, вам должно быть понятно, почему.
– Угу, понятно. А дядя почему живет с вами?
– Деваться некуда. Род фон Бэров практически пресекся, денег не имелось, а карьеру он отказался делать, ничего не умеет. Мать поначалу давала дяде деньги на содержание, но ему всегда было мало. Ей надоели его никчемность и расточительство, она оставила его без средств, заставила жить у нас. Он смирился. Правда, изредка ему удавалось выклянчить денег, тогда дядя выезжал навестить друзей в Германии, Италии и Франции.
– Я слышала от него, он не ладил с вашей матушкой.
– Постоянно говорил ей дерзости, потом просил прощения, потом пил.
– А как он относится к вам?
– Считает, я испортила всем жизнь. Он неинтересен.
– Возможно. А кузен?
– Кузен в короткое время промотал наследство. Мать считала своим долгом образумить его, приказала приехать сюда и воспитывала, что ему было не по душе. Он сбегал отсюда, отправляясь с дядей в путешествия.
– Давно они последний раз выезжали?
– Оба вернулись полгода назад, едва доехав до усадьбы, так как денег им почему-то не хватило. Мать разозлилась, сказала, больше не даст ни копейки, пока не придумают, чем полезным заняться. А в городе они часто бывают. Уж не знаю, какие у них там дела, но возвращаются оба веселыми.
– Кузен любит вас?
– В зависимости от настроения. Он бывает мил, а бывает груб и раздражителен. Я их обоих не люблю. Знаю, с моей стороны так к ним относиться нехорошо, но…
Графиня задумалась. Что же еще течет подспудно в этом доме? Однако Марго поостереглась напрямую задавать вопросы, ведь речь идет о родственниках, и «не люблю» способно обратиться в «как вы смеете подозревать моих близких». Тогда пойдут прахом все их усилия. Марго ловко сыграла недоумение, разбавив его смешком:
– Почему же, милая, вы их не любите? Они самые близкие вам люди.
Шарлотта ответила серьезно:
– Может, имея в лице дяди и кузена не совсем достойный пример, я воспринимаю их как трутней. Ведь нехорошо мужчинам ничего не делать, ни к чему не стремиться. У них было столько возможностей, а они их не использовали. Моя мать много для них делала, они же отвечали неблагодарностью. Впрочем, я тоже. Как грустно! Вы осуждаете меня?
– Нет-нет, – заверила Марго. – Это ваше право отдавать предпочтение тому или иному человеку. А как долго дядя и кузен остаются в городе?
– Иногда пропадают там по нескольку дней, чаще отлучаются на день. Но я всегда чувствую их отсутствие, в доме становится как-то… свободней.
– Нам, женщинам, часто в отсутствие неприятных людей становится лучше. Но мы засиделись, идемте, сейчас подадут ужин.
Мысли Марго были далеки от тарелок. Шарлотта рассказала много занимательного, у графини дыхание замирало от предвкушения удачи и одновременно от страха – как бы маленькая погрешность не привела еще к одной трагедии. Но в положении, когда ничего толком не известно, доказательством могут стать только улики. Ах, как бы помогла Евлампия!
Ход мыслей Марго прервал де ла Гра:
– Мадам, простите, я не извинился перед вами, вы ведь хотели о чем-то спросить Никифора в конюшне, а я помешал.
«Почему они все уставились на меня? – отпивая вино из бокала, думала она. – Суров понятно, он обеспокоен, что убийца догадается о наших планах. А барон и баронет? У них так мало развлечений, что любое незначительное движение превращается здесь в событие? А де ла Гра зачем упомянул о конюшне? Разве мой поход туда столь важен по сравнению с его рассказом? Кто же из них? Фу, как отвратительно сидеть за одним столом с убийцей!»
– Я зашла спросить, – поставила бокал она, – каков уход за моей Ласточкой. Она у меня особенная.
– Лошади все особенные, мадам, – сказал барон. – Иной раз бредет издыхающая кляча, а в глазах ее человечье понимание.
– Господа, не сыграть ли нам в карты? – предложил Суров, выразительно посмотрев на Марго. – Вечер длинен, так мы убьем время.
– Прошу извинить, меня ждет лаборатория, – отказался де ла Гра, после чего, бросив на стол салфетку, удалился.
Барон с баронетом согласились, Шарлотта ушла к себе, а Марго приняла участие в игре. Но после первой партии, проиграв, отодвинула карты:
– Господа, у меня началась мигрень. Пойду прилягу.
– Я давно заметил: вы, Маргарита Аристарховна, не любите проигрывать, – сказал Суров, тасуя карты.
– Ну и что? – вздернула подбородок Марго. – Кто же, господа, не любит побеждать? Думаю, таких людей и не найдется в целом свете.
– Совершенно с вами согласен, – осторожно раздвигая веером карты в руке, произнес фон Левенвольде. – Всякий человек стремится к победе. И победитель всегда прав, хотя победителей не любят.
– Победа хороша, коль приносит деньги, – ухмыльнулся барон. – Иначе она теряет смысл.
– Моральное удовлетворение тоже имеет смысл, – возразил баронет, кидая карту. – Но маленький.
Игра пошла. Марго поднялась наверх, громко стуча каблуками – пусть внизу слышат. Сбросив туфли в своей комнате у порога, намеренно громко хлопнула дверью и оглядела пустой, плохо освещенный тоннель коридора. С замирающим сердцем она босиком заскользила назад, осторожно прошла площадку, откуда вела лестница вниз, и пулей примчалась к комнате фон Бэра. А дверь заперта! Комната Левенвольде… Заперта! Хм, в этом доме все боятся друг друга? Теперь к де ла Гра…
Открыто! Темно, окно распахнуто настежь, лампу зажечь нельзя, профессор может увидеть свет. Ух, как не повезло! Марго выскользнула обратно в коридор. Подходя к лестнице, услышала, как кто-то поднимается. В этой части дома жил и Суров. Ах, если сюда шел сейчас он… Но часто желания назло не исполняются, так произошло и на сей раз. Де ла Гра остановился с молчаливым вопросом, мол, что мадам делает на мужской половине? Но Марго не откажешь в умении выходить из скользких ситуаций.
– Вы мне нужны, господин профессор.
– Я же сказал, что буду в лаборатории.
– Ах, да… – тронула пальцами висок Марго, будто память покинула ее прехорошенькую головку и только сию секунду вернулась. – У меня мигрень. Просто кошмар! Умоляю, спасите меня от болей, иначе я погибну!
– Идите к себе, я принесу снадобье.
Марго примчалась в свою комнату, упала на кровать, возблагодарив бога, что вовремя вышла от де ла Гра. Он принес микстуру, пришлось при нем выпить, чтобы не заподозрил ее в обмане.
Игра в карты закончилась глубокой ночью.
– Вы обыскали комнаты? – был первый вопрос Сурова, когда Марго прибежала к нему.
– Нет. Они запирают двери, кроме де ла Гра, но у него было темно. Хорошо, что я не зажгла лампу, он едва не застал меня. Надобно днем туда проникнуть и как-то взять ключи у барона с баронетом.
– Украсть? – уточнил подполковник.
– Просто взять на время. Вы меня поражаете, Александр Иванович, убийца не пользуется правилами, а мы должны?
– Но украсть должен я, поскольку общаюсь с ними, так? И каким же образом красть? Беспардонно в карманы залезть?
– Что же делать, Александр Иванович? Мотив у них двоих имеется.
