Дарья Калинина - Много шума и... ничего
— Ну, не переживай, может, еще найдут. Милиции в городе много, должны найти ваши машины.
А может, детишки взяли покататься. Помните, мы и сами так баловались? У нас прошлым летом тоже машину угнали, но потом нашли.
— Притворяется, будто бы ничего не знает, — шепнул Лысому Суреныч. — Ну и змея у нас Ленка.
Еще и издевается. Нет чтобы сразу сказать: так, мол, и так, ребята, была сердита, но теперь уже отошла.
Больше можете не волноваться. ;
А Лена тем временем продолжала разглагольствовать:
— Что машина, вот потерять близкого человека — это страшно. Особенно ребенка.
При этих словах Суреныч побледнел, а Лысый поспешно перекрестился.
— Ты вот говоришь, дети, — дрожащим голосом начал Суреныч, — а сама ты могла бы назвать такую вину человека, за которую могли бы пострадать его дети?
— Ну, это зависит от того, кто будет мстить. Например, для одного достаточно косого взгляда — и он уже готов отыграться на ребенке. Бывают и такие уроды. А другой всю жизнь лелеет план мести, и ребенок — это для него уже и не ребенок вовсе, а орудие отмщения.
— А ты могла бы? — поинтересовался по-прежнему бледный Суреныч.
— Ты что-то разволновался, я только сейчас обратила внимание, как ты побледнел, — забеспокоилась Лена. — Вопросы какие-то странные задаешь, кладбище на тебя так действует, что ли?
— Лена, — отважился наконец Лысый, видя, что Суреныч совсем сник, — я спрошу тебя прямо, ты работаешь со взрывчаткой? Ответь мне ради всего того, что нас прежде связывало.
— Вообще-то большой тайны в этом нет, иногда мне приходится работать и со взрывными устройствами, — ответила Лена и тут же воскликнула:
— А вот мы и на месте! Заходите, бабушка будет вам рада.
— Лучше ты первая, — предложил Лысый. — Мы тебя перед оградкой подождем, покурим, а потом тоже заглянем. Места там для троих маловато.
Лена скрылась в небольшом темном склепе, оставив своих друзей детства возле входа обсуждать сложившуюся ситуацию.
— Это она! — уверенно заявил Суреныч. — Сына грозит убить.
— Никогда бы не подумал, что наша Ленка способна на такое чудовищное зло, — проговорил Лысый. — Даже я, при том, что далеко не ангел и детей терпеть не могу, не смог бы пальцем тронуть пусть самого противного и сопливого из их племени.
— Что делать, Костя? — в отчаянии простонал Суреныч. — Она ведь сдержит свое слово. Мы ее знаем, если уж что задумала, то сделает. Она и в молодости была упрямая, а с годами вряд ли смягчилась. Убьет моего мальчика!
— Замолчи, — приказал ему Лысый. — Давай рассуждать спокойно. Место тут уединенное, посетителей почти нет, а что, если мы ее…
— Да ты что?! — ужаснулся Суреныч. — Ты в своем уме? Это же наша Ленка! Неужели у тебя рука поднимется ее убить?
— Боже сохрани! — испугался Лысый, — Я предлагаю запереть ее в склепе. Народ уже разошелся, так что до утра ее никто не найдет, а утром она, может, и одумается. Особенно если за ночь сообразит, что мы знаем ее планы. Во всяком случае, выиграем время, а там, глядишь, и милиция нам поможет.
И приятели на цыпочках приблизились к двери склепа, на которой висел внушительный замок.
— Давай, — подбодрил Лысый. — Ты отец, тебе и карты в руки.
Суреныч зажмурился и схватился за противно холодный замок.
— Ребята, вы чего там! — встревожилась в склепе Лена, услышав, как щелкнул дверной замок. — Кончайте дурить, вы же не маленькие!
— Лена, пойми, я делаю это ради своего сына! — крикнул Суреныч, поспешно отступая подальше.
— Какого еще сына! Ты совсем рехнулся на старости лет? Хотя чего я удивляюсь? Вы мне всю жизнь все портили, так с чего бы вам меняться? И как я могла дружить с такими придурками? Права была бабушка, когда говорила, что не доведете вы меня до добра. «Дружи с Леней, он далеко пойдет, а эти так шпаной и останутся». И чего я ее, дура, не слушала?
Откройте немедленно!
Но приятели были уже почти у ворот, где криков совсем не было слышно. Выбравшись с кладбища, Суреныч поймал первую попавшуюся машину и плюхнулся на сиденье с криком:
— В «Жемчужину!»
Лысый тоже запрыгнул в машину.
— Ленка вроде бы замужем? — сказал он, устроившись на сиденье.
— Ну и что?
— А то, что ты знаешь фамилию ее мужа? Я лично нет.
— Плевать, — возразил Суреныч. — Во-первых, может, она не стала менять фамилию, а во-вторых, такую женщину невозможно не заметить. Если в администрации есть хоть один мужчина, то можно считать, что день, когда Ленка появилась у них в гостинице, он запомнит на всю жизнь.
За регистрационной стойкой сидела женщина.
Приятели обратились к ней с описанием своей подруги.
— Такой не помню, — отрезала дама. — Значит, не в мою смену. У нас народу немного, своих я всех за неделю помню.
— А когда началась ваша смена? — вежливо поинтересовался Суреныч.
Дама смерила его тяжелым взглядом.
— Она не началась, она уже заканчивается. И если бы вы не отвлекали меня разговорами, то уже закончилась бы пять минут назад. И вы смогли бы все это спросить у моей сменщицы. Может быть, с ней вам больше повезет.
С этими словами величественная дама уплыла за дверь, а ей на смену явилась ее точная копия.
Приятели повторили ей свое описание, но дама отрицательно покачала головой.
— Ваша знакомая у нас не останавливалась. Ни вчера, ни третьего дня.
— Убедился? — спросил у приятеля Суреныч, когда они вышли на улицу. — Она нас обманула. То есть, может, это ничего и не значит. Мало ли по каким причинам Ленка не хотела, чтобы мы знали, где она остановилась. Однако получается, что проверить ее слова о том, когда она прилетела, сегодня или две недели назад, мы не можем. А значит, все можно предполагать.
— И куда сейчас? — спросил Лысый.
Суреныч не удостоил его ответом, а просто ринулся вперед с такой скоростью, что Лысый едва поспевал за ним, на ходу повторяя:
— Куда ты, а?
Но Суреныч не отвечал, занятый своими мыслями. Впрочем, вскоре все и так выяснилось, когда он толкнул дверь с надписью «Милиция». В милиции их встретили не то чтобы враждебно, но все же как-то прохладно. Молодые оперативники тщетно пытались понять, почему двое солидных граждан, по возрасту годящиеся им в отцы, обвиняют в трех взрывах, прогремевших недавно в городе, свою подругу детства, которая к тому же только сегодня вернулась в город после многолетнего отсутствия.
— А у нее был повод? — наконец поинтересовался один из них.
— И повод, и причина, и все, что хотите, — заверил его Лысый.
— А какой?
— Это наше личное дело, — буркнул Лысый.
— Она сына моего грозилась убить! — не выдержал Суреныч.
— Ну вы же говорите, что это ваше личное дело, — невозмутимо ответил парень. — Вот и разбирайтесь сами. Или рассказывайте все начистоту.
Приятели переглянулись, и Лысый сказал:
— Понимаете, лет двадцать назад мы все трое были влюблены в одну девушку. Но она предпочитала нашего третьего друга, который сейчас после случившегося взрыва отдает концы в больнице. И тогда мы решили…
— Ленька в больнице?! — прервал его душераздирающий вопль. — Что же вы молчали, изверги!
Лысый втянул голову в плечи и испуганно обернулся. Зрение подтвердило то, что подсказывал ему слух. Позади него стояла Лена. Выглядела она значительно менее импозантно, чем при встрече на кладбище. Платье в нескольких местах было разодрано, роскошные длинные ноги покрывали ссадины и синяки, а в волосах застряла паутина и сухие листья.
Выпала и цветная линза, и поэтому один глаз у Лены стал ярко-зеленым, а второй оставался карим.
— Как же это? — прошептал Суреныч, пораженный появлением подруги.
— Что вылупился? — злобно набросилась на него Лена. — Думал, что меня можно каким-то замком в том склепе удержать? Не тут-то было. Что вы с Ленькой сделали? Его в больницу, а меня прямо в склеп решили определить? Но это оказался не тот склеп, я случайно перепутала. Там какие-то Веселовы похоронены. Зато он отличался от бабушкиного тем, что в потолке был люк, вот я через него и выбралась. Что, не ожидали? И теперь я хочу видеть Леньку, говорите, он при смерти?
— Сама же этого добилась и теперь еще нас обвиняешь, — обиделся Суреныч.
— Да, я виновата, — сокрушенно повесила голову Лена.
Приятели обменялись торжествующими взглядами с насторожившимися милиционерами.
— Если случившееся с ним — итог того, что он пошел по плохой дорожке после моего отъезда, то я никогда себе этого не прощу, — грустно продолжала Лена. — Я его бросила, а он скатился на самое дно.
Я должна его немедленно видеть и просить прощения за прошлые ошибки.
— К нему никого не пускают, — поспешно сказал Лысый. — Мы сегодня были, и все безрезультатно.
— Это ужасно, — огорчилась Лена. — Пойду завтра.
Втроем они вышли из милиции, и Суреныч предупредил:
— Ленка, учти, я в милиции все про тебя рассказал.
