Дарья Калинина - Много шума и... ничего
— Слишком много у него друзей объявилось, — недовольно пробурчал врач. — Когда мы позвонили на телевидение, то на успех и не надеялись. Две недели человек никому не был нужен, а теперь вдруг толпы валят. Только за вчерашний день здесь побывало человек двадцать. И все с такими рожами, просто жуть берет. Один вообще замаскировался под больного, не знаю, с какой целью. Уверял, что он брат-близнец больного, но наш пациент его все равно не узнал. И в палате теперь стоит бессменный караул. Никак их оттуда не выставить. Вся санитария коту под хвост.
— Извините, — перебил его Лысый, — вы говорите, что Ленчик у вас уже две недели?
— Да, с двадцать первого июля, — подтвердил врач.
— И все это время он был без сознания?
— Первые пять дней больной был в коме, а потом очнулся, но имеет место сильнейшая амнезия.
Он не помнит абсолютно ничего из своего прошлого. Видите, даже брата-близнеца не узнал. Но все равно можно считать, что парень родился в рубашке.
Просто чудо. Уцелеть после такого взрыва! Нам милиция сообщила, что он — жертва взрыва.
Суреныч с Лысым многозначительно переглянулись, а врач продолжал:
— Когда его подкинули на ступеньки больницы, мы сначала думали, что его машина сбила. И только вчера в милиции выяснили, что он и есть хозяин взорванной машины. И так как другого трупа в ней не нашли, то мы догадались, что наш пострадавший был выброшен из нее до взрыва. Наверное, вследствие аварии. Врачи «Скорой», прибывшие на место происшествия, рассказывали, что машина пылала, словно факел, и огонь поднимался до небес. А нашему пациенту здорово повезло, потому что остался целехонький, если не считать, что крепко приложился головой об асфальт. Его лицо было все в ссадинах, и на голове образовалась солидная вмятина. В таком виде его к нам и доставили таинственные доброжелатели. На нем были только футболка, легкие брюки и ботинки из змеиной кожи. А еще очень дорогие часы. Из этого мы заключили, что человек он не бедный. Но никаких документов при нем не оказалось.
Мы просто не знали, что с ним делать. Дали его приметы в справочное «Скорой помощи», но за человеком с такими приметами к ним никто не обращался.
И мы решили оставить его у себя. Однако он пока еще очень слаб, и, простите, я вас к нему не пущу.
Можете только взглянуть на него через стекло.
— Спасибо, мы его уже видели, — отказался Лысый. — А скажите, он все время в таком виде?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, он целиком обмотан проводами, и капельница возле него стоит.
— Капельницу мы порой убираем. Однако в связи с тем, что обычно состояние после черепномозговых травм очень нестабильно, мы следим за больными с помощью монитора диагноста. Поэтому он к нему и подключен.
— Постоянно подключен? — уточнил Лысый.
— Да вы не волнуйтесь, у нас очень хорошая клиника и оборудование самое современное. Аппарат подскажет, если с больным будет что не так. Значит, не хотите еще раз на него взглянуть?
— Не надо, мы придем через несколько дней, когда он будет чувствовать себя лучше, — сказал Суреныч и поспешно вытащил Лысого из кабинета.
— Ты чего? — удивился Лысый. — Мы же с ним не поговорили.
— Все, что нужно, мы и так узнали. Ни к твоей, ни к моей машине бедняга Ленчик не имеет никакого отношения. Я в Сочи приехал только двадцать второго, то есть через день после того, как он попал в больницу. А твоя машина взорвалась вообще когда он уже ничего не помнил. Вспомни, он весь в проводах и встать не может. Где уж ему с бомбами за нашими машинами было гоняться.
— Но он мог это поручить кому-нибудь из своих людей.
— Поручить… Ты что, не помнишь, что врач сказал? К нему до вчерашнего дня никто не приходил.
— Слушай! — вдруг воскликнул Лысый. — Я что подумал, ведь машину Ленчика тоже взорвали, как и наши с тобой! И все три взрыва произошли в такой короткий промежуток времени. А что, если это она?
— Она? — задумался Суреныч. — Зачем ей?
Столько лет прошло… И потом, с какой стати ей взрывать Ленчика? Она ведь его любила.
— Ну и что, она ведь думала, что он ее бросил.
— А мы тогда при чем?
— А нас она обвиняла в том, что мы что-то наговорили Ленчику. Поэтому он ее и бросил.
— Но тогда зачем ему-то мстить? Он, получается, сам жертва нашей с тобой подлости? — в полном отчаянии спросил Суреныч.
— Она отомстила ему за то, что он поверил нашим словам, — пояснил Лысый. — Потому что эти слова оказались для него важнее, чем его любовь, чем она сама. Женская логика вообще непредсказуемая вещь. За свою боль она возненавидела всех нас троих.
— О-о! — уважительно протянул Суреныч. — Так и правда могло быть. Могло, но было ли?
— А вот это нам и предстоит узнать, — сказал Лысый. — Для начала нужно узнать, где она живет.
— И жива ли вообще, мало ли что могло случиться, — подсказал Суреныч.
— Я сердцем чую, что Ленка жива и это дело ее рук. Помнишь, она как-то выдрала тебе целый клок волос? А что ты сделал, всего лишь сказал при Ленчике, что у нее разного цвета глаза, а у женщин, мол, это признак легкости поведения.
— Да, темперамент у нее был будь здоров. На десять женщин хватило бы. И энергии тоже. Чем она только не увлекалась! И плаванием, и стрельбой, и вязанием, и в кружок, где они мастерили разные механизмы, пять лет ходила.
— А мечтала всегда работать на военном заводе, как ее погибший отец, — закончил Лысый. — Если она так и сделала, то после двадцати лет работы на таком заводе у нее вполне мог оказаться доступ к взрывным устройствам. Их-то она нам и подложила.
— И как ты предлагаешь ее искать? — спросил Суреныч.
— А на что справочное? — ответил Лысый.
И друзья детства отправились в справочное бюро.
— Гражданка Сухарева Елена Константиновна 1956 года рождения из города Сочи выехала в 1973 году, — сообщили им в окошке справочного.
— И что, с тех пор не возвращалась? — спросил Лысый. — У нее тут бабушка оставалась.
— Я не ясновидящая, — невозмутимо буркнула девушка в окошко. — Давайте данные бабушки.
Узнав их, она надолго уткнулась в свой компьютер.
— Сухарева Елена Константиновна 1916 года рождения умерла еще в 1980 году, — наконец сообщила девушка. — Других родственников искать будем, а то мне закрываться пора?
— А как узнать, куда выехала наша Елена Константиновна? — спросил Лысый.
— Которая младшая? — поинтересовалась девушка.
— Разумеется, — разозлился Суреныч.
— Про младшую не знаю, а про старшую спросите у ее соседей. Должны же они хоть что-нибудь знать.
Девушка после этого с треском захлопнула окошко и демонстративно принялась жевать бутерброд, всем видом показывая, что сейчас ее лучше не трогать.
Опрос соседей мало что дал. Все, кто знал Сухаревых, разъехались кто куда. Ничего удивительного в этом не было, так как дом пошел на снос. Остаток дня Лысый с Суренычем провели в различных городских учреждениях, пытаясь выяснить, куда именно переехали жильцы снесенного дома. Наконец в самом конце рабочего дня им выдали распечатку с новыми адресами всех жильцов злополучного дома.
Опрос жильцов решено было начать немедленно.
К сожалению, в распечатке не были указаны фамилии, а стояли только номера квартир, справа от них новые адреса. Иногда адреса было целых два.
Однако, объезжая сначала адреса, которые были в единственном числе, Суреныч с Лысым порядком поиздержались на такси. Начали они с квартир, находившихся на одной лестничной площадке с Лениной квартирой. Их жильцов раскидали в разные концы города, поэтому таксисты заламывали поистине чудовищные суммы. И было вдвойне обидно слышать везде: «Мы не из того дома, мы тут всего год живем» или «Мы курортники, хозяина видели один раз, когда за деньгами приходил». В лучшем же случае им говорили: «Таких не помним».
— У меня вся наличка кончилась, — наконец сказал Лысый. — Никогда не думал, что частники так здорово живут. Они же нас с тобой как липку ободрали.
— Есть еще один адрес, как раз неподалеку, — сказал Суреныч, до того внимательно изучавший список. — Можно обойтись без транспорта. Правда, он относится к квартире этажом ниже, но вдруг. Я, например, лучше знаю своих соседей сверху и снизу, потому что одни периодически затапливают меня, а вторых с такой же регулярностью затапливаю я.
— Пошли, — согласился Лысый. — Но это уже точно последний. И чего ты не взял свою «шестерку»?
— Она у меня спрятана, — признался Суреныч. — Машину я поставил в один частный гараж, и, чтобы ее забрать, нужно предварительно договариваться с хозяином. А он предупреждал, что сегодня его не будет. Я же не думал, что нам придется столько мотаться.
— А сам ты взять свою машину не можешь?
— Не могу, такое уж условие. Зато у него не гараж, а настоящий бункер. Все под током, а вместо сторожа серийный убийца, а с ним два добермана.
И двери бронированные. Так что теперь я за свою машину совершенно спокоен.
