Константин Ковальский - Тандем
– Нет, ну это вы… Основной признак – раздвоение личности.
– Это уже ближе к теме. – Юлий кивнул, соглашаясь с собеседником. – Почти все маньяки говорят, что слышат разные голоса.
– Вот видите!
– Только в большинстве случаев это отмазка, чтобы закосить от тюремной камеры и попасть в больницу.
– Нет, на самом деле… У многих шизофреников еще в детстве появляется так называемый двойник. Люди действительно слышат голоса, хотя и звучат они только в их собственных головах. Так что не всегда это способ «отмазаться».
– Двойники, говорите? А ведь это очень удобно! Сам дома спишь, а двойника на работу отправляешь. Или посылаешь его на «дело», а сам алиби обеспечиваешь.
– Вы прямо как Меджиславский, – снова обиделся психиатр.
Зацепин тряхнул головой – послышалось?
– Что вы сказали?
– Он тоже сначала серьезно спрашивал, а потом перевел все в шутку.
Доктор надулся и скрестил руки на груди, демонстративно отвернувшись к окну.
– Подождите… Вы имеете в виду Данилу Меджиславского, иллюзиониста?
– Его, – буркнул доктор.
– Он что – на учете у вас состоит?
– Нет. Он к знакомому своему пришел, а жена у меня работает.
– Чья жена?
– Знакомого. Он на радио работает, Алексей его зовут.
– А скажите, доктор, – Зацепин подался вперед, – вы не заметили у Меджиславского… отклонений?
– Что вы имеете в виду?
– Вы сказали, он вас серьезно спрашивал. О чем?
– Мы, вообще-то, о фокусах говорили, ну и разговор зашел о двойниках. Он жалел, что у него нет брата-близнеца. А я ему в шутку ответил, что двойник может появиться и так.
– В смысле?
– Раздвоение личности может появиться не только от шизофрении, а и от наркотиков, травмы головы и… стресса.
Доктор многозначительно посмотрел на Зацепина.
– И что он?
– Да ничего. Рассказал, что иногда чувствует, словно кто-то за ним следит.
– Мания преследования?
– Не думаю. Такое бывает практически у всех людей. Скажите откровенно, – доктор хитро улыбнулся, – у вас никогда не возникало ощущение, что в пустой комнате, кроме вас, кто-то есть? Или ощущение взгляда в затылок, хотя позади вас никого не было?
Подумав, Юлий вспомнил пару таких случаев, но признаваться в этом не хотелось.
– Не припоминаю.
Доктор усмехнулся. Он не поверил, но вслух ничего не сказал.
Дверь открылась, и в кабинет ввалился мокрый Киреев, зажимая под мышкой пакет с продуктами.
– Погодка… – пробормотал он, с отвращением стаскивая с себя облепившую его матерчатую куртку. Юлий накинул свою кожанку и, выйдя в коридор, подошел к окну.
Мелкий дождь насытил улицу никому не нужной влагой, незаметно пропитав одежду и волосы прохожих микроскопическими каплями. На стекле эти капли собирались, соединялись, словно разрозненные полки армии, и стремительными ручейками срывались в атаку на отсыревший от этой бесконечной войны подоконник.
Почему Данила затеял этот разговор с доктором? Что за слежка? Кто следит и почему? И следит ли вообще? А может… Данила действительно начал сходить с ума? «Шизофрения – долгоиграющая болезнь. Она развивается на протяжении многих лет и внешне практически ничем не проявляется». Могло ли давнее событие повлиять на детскую психику? Кстати, давнее событие… Гадалка!
* * *Киреев не поленился съездить на кладбище. Если версия Юлия верна, то Данила не мог не прийти на могилу своего дяди и его жены.
Директор, мельком глянув на раскрытое удостоверение, посмотрел на вырванную из газеты фотографию и кивнул головой:
– Знаю. Кто же теперь его не знает? Месяц назад он заказал новую ограду и плиту из мрамора для своих родственников.
– Можно посмотреть?
– Сейчас. Иван!
В кабинете появился маленький мужичок в покрытой пылью спецовке.
– А? Звали?
– Проведи товарища на… – директор сверился с картой, лежащей перед ним на столе, – сто пятнадцатый участок. Это недалеко.
– Я на машине, – сказал Сергей.
– Иван, покажешь дорогу…
Через десять минут Киреев стоял перед дорогой могильной плитой. По кладбищу пророкотало эхо от шедшего вдалеке железнодорожного состава. Звук отражался от надгробий и накатывал одновременно с разных сторон, рождая в душе непонятную тревогу. Киреев подумал, что не хотел бы оказаться здесь ночью. Хотя в привидения он не верил.
Сергей прочитал вырезанные на мраморе буквы.
«Виктор Сергеевич Меджиславский» и рядом «Валентина Семеновна Меджиславская».
Что ему дало увиденное? Только подтверждение факта, что у Данилы хорошая память и развитое чувство долга перед родственниками? Или нечто большее?
– Этот мужик тоже часто приходит.
Сергей повернулся к Ивану. Затем посмотрел на фотографию, которую все еще сжимал в руке.
– Кто?
– Ну вот этот, рядом с фокусником который.
Кривой грязный палец замер в сантиметре от групповой фотографии, вырезанной из газеты. Иван узнал двоюродного дядю Киреева.
– Этого я знаю. У него жена тут рядом похоронена.
– А-а, понятно…
Сергей видел иногда Петра Зиновьевича в городе и даже заходил два раза в гости. Дядя расспрашивал о его работе, но о своих делах особо не распространялся. Все хочет знать, но ничего сам не расскажет. Иллюзионист, одним словом. А о Меджиславском его дядя мог бы многое рассказать. Но вряд ли Петр будет откровенничать о тайнах Данилы. Или попробовать?
– Ну как, понравилось? – Иван высморкался и вытер руку о штаны. – Или еще какие могилки смотреть будете?
– Нет.
Развернувшись, Сергей направился к машине.
* * *– Ну вы и вспомнили, когда это было? – удивился бывший сержант, а нынче пенсионер Кирилл Григорьевич.
– Это может быть связано с нынешним делом.
Юлий потратил два дня на поиски, перерывая старые дела, и не собирался уходить без информации.
– Вспомнили старика… Ну присаживайся.
Зацепин уселся на продавленный диван. В квартире царило запустение. Кроме того, стоял неприятный кислый запах, пропитавший все: мебель, ковры, сами стены… Юлию показалось, что сам он, выйдя отсюда, будет пахнуть точно так же. Захотелось побыстрей уйти.
– Было такое, помню. Мы по вызову приехали, дежурному сказали по телефону – убивают кого-то.
Отставник пожевал тонкими губами, взгляд его стал отстраненным.
– Крепкий бугай был, вряд ли бы мы его скрутили… Поднимаемся по лестнице, а он уже дверь ломает, на нас – ноль внимания. Глаза такие безумные! Напарника моего одним ударом уложил, а тот малый здоровый был. Пистолет у Ваньки вышиб, ну тут я свой «макар» выхватил. «Стой!» – кричу, а он прет прямо на меня!
Кирилл Григорьевич строго посмотрел на старлея:
– Прокурор признал факт применения оружия правомерным.
– Я знаю. – Юлий старался не вдыхать зловонную атмосферу жилища носом. – Меня интересует другое. Вы адрес не помните, где все произошло?
– А в деле что, нет?
– В документах точный адрес не указан, ведь заявление так и не было сделано. Только анонимный телефонный звонок.
– А двери выбитые?
– Никаких заявлений не было, – повторил Зацепин. – Получилось, этот человек случайно зашел в подъезд, начал буянить, и жильцы вызвали милицию. Тогда никакой связи между проживавшими в этом доме и погибшим установлено не было.
– А сейчас появилась? – пенсионер хмыкнул. – Через двадцать лет?
– Вы можете показать ту квартиру? – терпеливо спросил Юлий.
– Дом покажу, а вот квартиру вряд ли. Давно было.
– Тогда поехали. – Юлий встал с дивана. – Машина внизу.
Дом они нашли сразу, это было нетрудно. Площадь Рынок. Высокий узкий дом с тремя окнами по фасаду. Над входом охранная доска: «Памятник архитектуры».
– Этот, – уверенно показал отставник.
– А этаж?
– Второй или третий.
– Хорошо. Спасибо вам большое.
Зацепин кивнул Швыдько:
– Отвезешь Кирилла Григорьевича домой и вернешься обратно.
Сержант безразлично кивнул, и «УАЗ», выпустив в Зацепина облако выхлопных газов, укатил, подпрыгивая на брусчатке. Юлий зашел в дом и позвонил в первую же квартиру. Дверь никто не открыл. Вторая – с тем же результатом. На втором этаже повезло больше. Дверь открыла сохранившая остатки былой красоты, ярко накрашенная женщина в домашнем халате, с огромным бюстом. В руке дымилась зажженная сигарета. Она окинула изучающим взглядом накачанную фигуру. Увиденное ей понравилось:
– Ты к кому, красавчик?
– Простите, я ищу гадалку, она в этом доме жила.
Шансов было мало. За прошедшие годы жильцы в доме могли поменяться пять раз. Но женщина не удивилась:
– Веронику, что ли? Так она дома уже давно не принимает. Офис у нее.
В голосе присутствовал неприкрытый сарказм:
– Ва-ажная, по телевизору ее показывают.
– Давно гадает?
– Да лет двадцать уже, может, больше.
Вот и ворожея нашлась. Правда, радости от подтверждения своей догадки Юлий не испытывал.
