Алисия Хименес Бартлетт - А собаку я возьму себе
– То, что вы говорите, Гарсон, нелогично. Ведь вы как раз и боролись за то, чтобы перед ним открылись иные перспективы.
– Ладно, но пусть он поймет, что в мире есть и другое, что в нем существуют и совсем пропащие люди, которые так и не смогли подняться со дна! А главное, чтобы он оставил меня в покое, потому что я буду есть столько рубцов, сколько захочу, и кровяную колбасу, и яичницу с большим количеством масла!
Я расхохоталась. Он изумленно уставился на меня.
– Что с вами?
Но я никак не могла остановиться и не сразу выговорила сквозь смех:
– А по пятницам двойную порцию свиной колбаски с перцем?
– Черт побери, какая вы все-таки, Петра, все бы вам шуточки, – проворчал он, но я-то видела, что он улыбается, что в его пышных усах играет улыбка, которую он тщетно пытается скрыть. И это меня успокоило.
Выходя из кабинета, младший инспектор столкнулся с полицейским-галисийцем, который буквально ворвался ко мне. Если Хулио Домингес так спешил, значит, произошло что-то из ряда вон выходящее.
– Инспектор, скорее, инспектор… Снимите трубку, там важный звонок.
Гарсон обернулся. Я схватила трубку. Разговор уже начался. Дежурный на входе беседовал с обладателем странного, какого-то неестественного голоса, как у героев мультфильмов. Тот спрашивал меня.
– Инспектор Деликадо – это я. А вы кто?
Голос в трубке умолк. Я уже было подумала, что поступила неосмотрительно, сразу вступив в разговор. Но повторила вопрос. Через некоторое время я услышала тот же забавный голос:
– Езжайте на улицу Порталь Ноу, двадцать пять. Второй этаж, первая дверь. Спросите Марсаля. Он знает.
Трубку повесили. Я лихорадочно записала адрес. Гарсон и галисиец озадаченно глядели на меня.
– Что случилось?
– Надо ехать, младший инспектор. Срочно распорядитесь насчет патрульной машины.
Гарсон молча кивнул и выскочил из кабинета. Я последовала за ним. В коридоре ко мне подбежал дежурный.
– Записали адрес, инспектор?
– Да.
– Я тоже, на всякий случай.
– Послушайте, это вы приняли тогда звонок насчет Свободной зоны?
– Да, я.
– Это та же самая женщина?
– Вы заметили, какой это был голос? Тут с точностью ничего не скажешь. Хотя я тоже уверен, что звонила женщина.
Вернулся Гарсон.
– Все готово, инспектор. Патрульная машина у входа. Трех человек достаточно?
– Надеюсь. Дайте им этот адрес. Мы поедем за ними на вашей машине.
И мы помчались. На патрульной машине включили мигалку и сирену. Я велела остановиться, не доезжая до места, чтобы не спугнуть Марсаля.
– Что это еще за Марсаль?
– Не знаю.
– Голос вам кого-нибудь напомнил?
– Говорила женщина измененным голосом.
– С помощью платка?
– Нет, это было похоже на Утенка Дональда или Вуди Вуднекера – понимаете, что я имею в виду?
– В прошлый раз звонившая говорила нормальным голосом. Это означает, что либо речь идет о той же самой женщине, старающейся сбить нас со следа, либо это другая женщина, опасающаяся, что мы можем узнать ее по голосу.
– Пока строить догадки бесполезно, подождем, что нам скажет этот Марсаль.
– У меня сердце так и колотится, инспектор.
– Возьмите себя в руки. Я же вам говорила: вы мне нужны спокойным и невозмутимым.
– Будем стучать в дверь?
– Да, и если сразу не откроет, войдем.
– А если его нет дома?
– Подождем там, пока он вернется.
– А если он вообще не придет?
– Ну вас к черту, Гарсон, вы меня нервируете! Замолчите же наконец!
– Петра, мы забыли про судебный ордер!
– Или вы немедленно замолчите, или я вас высажу!
Он умолк, а я проклинала себя за то, что не нашла в себе смелости запретить ему ехать со мной. Это был бы практический урок, достойный быть записанным в золотую книгу: полицейский, лично причастный к делу, служит только обузой. События могли принять дурной оборот, близко затронуть Гарсона.
Здание под номером двадцать пять ничем особенным не отличалось: так, старый домина, сильно обветшавший. Полицейские вышли из машины и прошли вперед. Лифта в доме не было. Подойдя к двери, Гарсон по моему знаку нажал на звонок. В ответ – тишина. Он снова позвонил. На этот раз мы услышали приближающиеся шаги и сонный голос:
– Кто там?
– Откройте, полиция! – Грозная интонация меня саму напугала.
– Какого дьявола… Послушайте, у нас все в порядке, вы ошиблись.
– Это вы Марсаль?
Ответом стало продолжительное молчание.
– Откройте же наконец!
Новых указаний не последовало, и младший инспектор взял инициативу в свои руки.
– Открывай, подонок, не то мы выломаем дверь! Тут у нас все ребята из гвардии как на подбор, так что лучше открой!
Он подтолкнул одного из полицейских к глазку, и через какое-то мгновение дверь открылась. Полицейские ринулись внутрь, схватили кого-то, скрутили, обыскали. Мы зажгли свет в темной прихожей, и я наконец смогла его разглядеть. Это был тщедушный человечек лет сорока, светлокожий, с растрепанной вьющейся шевелюрой и исхудалой физиономией. На нем была майка на узких лямках и мятые джинсы.
– Послушайте, я ничего не сделал, это, должно быть, ошибка.
– Очень хорошо, предъяви нам свое удостоверение личности.
– Оно у меня в спальне. Я спал, работаю допоздна и…
– Принеси его.
Он ушел, сопровождаемый полицейским. Квартирка была тесная, убогая. Я распорядилась начинать обыск. Вернулся подозреваемый с удостоверением.
– Энрике Марсаль. Сборщик металлолома. Имен но этим ты занимаешься?
– Ну да, торгую железяками.
– Прекрасно, одевайся. Поедем в комиссариат, там будет удобнее разговаривать.
– Нет, а что я сказал, что сделал? Почему я должен ехать?
Я вышла на лестничную площадку и проскользнула к выходу. Мне необходимо было глотнуть свежего воздуху, я больше не могла выносить смешанного запаха прогорклого жира и неубранных окурков, запаха застарелой бедности. Я была раздражена и зла. И вновь ощущала подлость своей профессии, в которой приходилось с отвращением глядеть в лицо мужчине в майке и по-свойски обращаться к нему на «ты». Если бы нашлась под рукой бутылка, я непременно хлебнула бы, дабы отрешиться от этой гнусности.
Когда мы вернулись в комиссариат, Гарсон не стал рваться допрашивать задержанного. В его глазах светилось страстное желание узнать – похожая на любую другую страсть. Я рассказала ему, какую тактику собиралась применить. Задержанный был испуган, возможно, он не принадлежал к числу привычных правонарушителей, его отпечатки в наших архивах отсутствовали. Мой напарник начал:
– Стало быть, металлолом собираешь?
– Да.
– И что с ним делаешь?
– Продаю. Мне за него платят, и я доволен.
– Хорошо, а с собаками как?
Мимолетный огонек блеснул в его глазах.
– Что вы сказали?
– Начну с другой стороны. Ты знаешь Игнасио Лусену Пастора?
– Нет.
– Взгляни-ка на эту фотографию. Узнаешь его?
– Нет, не знаю, кто это. А что это с ним, почему он такой?
– Он уже, можно сказать, никакой, его убили.
Изможденное лицо Марсаля еще больше побледнело. Настал мой черед.
– Ну а Валентину Кортес ты знаешь?
– Нет.
– Я тебе объясню. Это была женщина, занимавшаяся обучением собак, очень красивая блондинка. Я говорю «была», потому что она тоже погибла. Была растерзана обученной собакой. Убита. Ты меня слушаешь?
– Послушайте, к чему вы клоните? Я не знаю, о чем вы толкуете.
– Знаешь. Кое-кто нам все рассказал. Известно, что ты замешан в историю с собаками, а тот, кто сообщил нам об этом, уже сидит в тюрьме. Этот человек назвал твое имя и адрес, а самое интересное, он поклялся судье, что тех двух людей, которых ты якобы не знаешь, на тот свет отправил именно ты. Так что будет лучше, если ты перестанешь притворяться.
– Ублюдок! – выкрикнул он.
У меня забилось сердце, наконец мы добрались до сути. Гарсон отошел назад, отдав инициативу мне.
– Речь идет о двух убийствах, так что сам понимаешь, во что ты влип.
На лбу у него выступил пот, подбородок задрожал.
– Да я муху не могу убить, поверьте. Я расскажу… расскажу вам всю правду, все, что знаю, Богом клянусь. Чтобы я убил? Одно дело – красть собак, с которыми, кстати, я хорошо обращался, поверьте, и если иногда случалось подержать их пару дней дома, я даже на собственные деньги еду им покупал, чтобы они не голодали. Между нами завязывалась настоящая дружба, нет, правда.
Он торопился все выложить, но у него то и дело прерывался голос. Я должна была бы сразу же догадаться, как только его увидела: этот недоумок был подручным, а потом и преемником Игнасио Лусены.
– Как вы их крали?
– Мы ехали…
– Кто «мы»?
– Лусена и я.
– Значит, ты его знал.
– Да, но мне сказали, что он отошел от дел. Я не знал, что он умер, честное слово.
