Светлана Успенская - Какого цвета ночь?
Кирилл задумался. Безусловно, от такого факта невозможно было отмахнуться. Черт знает эту девчонку! Еще напишет заявление об изнасиловании, потом не оправдаешься. А что в институте начнется!.. Папа, может быть, его, в конце концов, отмоет, но шуму будет! Надо с ней поосторожнее…
— Ладно, потом посмотрим, — туманно пообещал он.
«Может, все утрясется, успокоится, забудется», — подумал Кирилл. Но он не знал, что Александра ничего и никогда не забывает. Более того, охотница за женихом повела умелое и тонкое наступление. При встречах с Кириллом она озабоченно намекала ему на некое, известное только им одним обстоятельство:
— Ты знаешь, я все боялась, что забеременею после той ночи… Кажется, так и случилось…
Кирилла от таких слов бросало то в жар, то в холод.
— Аборт ни за что не буду делать, так и знай! — затягивала она петлю на шее.
Или еще:
— Как мы назовем нашего мальчика? Как твоего папу, то есть его дедушку? А вдруг девочка? Тогда, наверное, как маму…
Когда прошли все сроки, а «беременная» так и не поправилась ни на грамм, Кирилл почувствовал себя значительно свободнее. Он даже подключил к контратаке своих родителей. В Александре они вполне справедливо угадали претендентку на роскошную квартиру в писательском доме и часть дачи в Переделкине. Девушка была вызвана перед светлые очи Абросимова-старшего, и ей было объявлено, что ее происки бессмысленны, ибо их сыночек Кирюша, как это ни прискорбно, уже женат. И даже дите у него имеется! В доказательство ей был предъявлен паспорт Кирилла с характерным штампом в графе «Семейное положение».
Оказалось, что Кирилл был женат на своей однокурснице, а штамп в паспорте появился потому, что наивный юноша полагал: близкие отношения с женщиной возможны лишь при наличии юридического оформления. Жена отбыла по месту жительства на Украину, но брак так и не был расторгнут.
Александра поняла, что жестоко просчиталась. Устраивать грандиозный скандал с криками об изнасиловании было уже поздно. Свидетелей не было, а жертва была жената…
Александра умела проигрывать. Она отступила. Отступила, но не сдалась.
На следующий день я сказала, что у меня срочные дела в городе, и отправилась домой. С каким наслаждением я вступила на перрон Белорусского вокзала, окунулась в толчею метро, поварилась в кипящем огне автобусных баталий. Только теперь я поняла, как мне не хватало всей этой суеты в тихом благословенном Славгороде, где даже все уличные кошки знали меня в лицо.
Как ни странно, Михаил оказался в конторе.
— Через час выезжаю на дежурство, — сказал он. — Надеюсь, последнее. Осточертело все! Я уже видеть не могу эту дамочку, которая мается дурью от безделья…
— Выяснил, с кем она встречается? — спросила я сочувственным тоном.
— Кое-какие догадки есть на этот счет… Но догадок моих мало, нужны доказательства. — Мишкин голос звучал кисло. — Давно бы все выяснил, да аппаратура подвела… А ты чего вернулась домой?
— Мне надо с тобой посоветоваться, — сказала я. — Сейчас приеду.
Через полчаса я уже сидела за родным столом, а возле моих ног, изгибаясь, словно восточная танцовщица, струился блестящей шкуркой Мамай, выпрашивая лакомый кусочек.
— Этот вымогатель появляется, как только моя машина въезжает во двор, — констатировал Ненашев, поглаживая своего любимца. — А в остальное время ведет свободную половую жизнь… Ну что там у тебя?
Я выложила на стол пустой полиэтиленовый пакетик.
— Вот… Ты можешь отдать эту штуковину на экспертизу? Хотелось бы знать, что за гадость там была.
Михаил молча раскрыл пакетик, сунул в него палец, провел им по стенкам. Белый порошок лег тончайшим слоем на кожу.
— И отдавать никуда не надо, я и так знаю, — уверенным голосом произнес он. — Кокаин… Скорее всего, кокаин, — добавил он уже менее уверенно. — Откуда откопала?
— Под диваном нашла, — сказала я мрачно. — Вот теперь думаю, как бы мне отыскать человека, который занимается распространением этой гадости.
— Зачем?
— Как зачем? Излагаю вкратце: я его найду, сдам в милицию, его посадят, накроется источник, из которого к Маше поступают наркотики.
— Твоей Маше от этого лучше не будет… Кроме того, не пройдет и двух дней, как она найдет другого продавца. Свято место не бывает пусто…
— Все равно, — упрямо сказала я. — Должна же я хоть что-то сделать!..
Глава 21
Хотя я громогласно заявила, что должна что-то сделать, однако что именно надо совершить, я не знала. В голове имелось лишь туманное представление о том, что надо пойти куда-то, спросить кого-то о чем-то таком (причем вряд ли мне ответят), а в кармане лежала пресловутая фотография, с которой мне в лицо по-прежнему скалился белозубый негр со сломанным носом.
Как мне было известно из газет, в туалетах МГИМО, в общаге, в ночных клубах, где развлекалась золотая молодежь, за сходную цену можно купить что угодно — девочку или мальчика на час, презервативы, бутылку, престижный скорострельный пистолет «зиг-зауэр» и любую наркоту: от кислых голландских «промокашек» с портретом (ЛСД) до галлюциногенных грибков. После дискотек в общежитии весь пол обычно усеян использованными шприцами. Правда, для студентов колоться считалось не престижно: остаются следы на локтевых сгибах, да и возни слишком много — шприцы, уколы… То ли дело «колеса» — от таблетки «экстази» можно всю ночь веселиться до упаду, танцевать, не зная усталости, а от «промокашки», пропитанной ЛСД, на добрых полдня отключаешься от убогой действительности, уплывая в сказочную даль.
Поэтому мне пришла в голову идея потолкаться среди хохочущей, возбужденной массы студентов МГИМО. Я надела короткую легкомысленную курточку, потрепанные джинсы, кепку, в сумку бросила бутерброд и записную книжку.
Мне без труда удалось проникнуть сквозь кордон, охранявший alma mater отечественной дипломатии. Обширный холл института гремел, бурлил, светился белозубыми улыбками, точно в рекламе жвачки. Было пиковое время, перерыв между парами, и плотность человеческой массы в самом горячем месте здания, в гардеробе, упорно стремилась к максимуму. Близилась сессионная пора, по этому поводу среди студентов наблюдался некоторый ажиотаж. С солидностью авианосцев, начиненных ядерными боеголовками, молодежный океан бороздили фигуры преподавателей. В толпе я чувствовала себя вполне уютно.
Минут через пятнадцать бурлящий студенческий поток начал потихоньку иссякать. Я еще потолкалась среди народа, затем забрела в местную столовку, где чуть не подавилась сухим и твердым, как подошва, пирожком. На меня никто не обращал внимания. Никаких негров в окрестностях не наблюдалось. Наконец часа через два организм, изнеженный сытой жизнью на лоне природы, не выдержал. Закружилась голова. Появилось чувство апатии, захотелось лечь возле стенки и утомленно закрыть глаза.
Я прислонилась к гардеробной стойке в холле, зевнула. Взгляд наткнулся на крупную надпись: «Ответственный за противопожарную безопасность — Сухонина Марта Ивановна». Я задумалась над тем, кто такая Марта Ивановна и отчего именно она является ответственной за противопожарную безопасность. Но появилась уверенность, что она должна была знать куда больше, чем о пожарах.
— Никак ждешь кого, дочка? — На деревянный прилавок облокотилась благообразная старушка в синем форменном халате с ясным взглядом выцветших глаз.
— Да вот Марту Ивановну жду… — легкомысленно соврала я, не задумываясь, зачем это делаю. Примерно вот так же легко и естественно человек перепрыгивает через лужи или заносит ногу на ступеньку.
— Марту? — Старушка удивилась. — Уволилась она. Еще летом…
Черт! Оказывается, не всегда спонтанное вранье является удачным.
— Она мне так нужна, — вздохнула я. — Хотела у нее спросить кое-что…
Рука потянулась в карман за снимком. Фотография, мне казалось, должна служить переходным этапом между банальной болтовней и разговором о продаже наркотиков в помещениях института.
— Кого-нибудь из них знаете? — спросила я без особой надежды.
Старушка надела на нос толстые очки и, отставив подальше руку, стала внимательно разглядывать фото.
— Нет, — с сожалением сказала она, возвращая мне фото. — Не знаю… Столько народу за день проходит, что…
— А негра тоже не знаете? — спросила я с гаснущей надеждой.
— Этого черномазенького? — Старушка залюбовалась на сияющую, точно нагуталиненную физиономию. — Да бывает тут какой-то… Вертится! Не знаю, тот не тот… Они все похожие. Встречается с одним пареньком. Тот рыжий такой… Кучерявый, приметный…
— Покажете мне его? — Сердце учащенно забилось. А вдруг?..
— Ладно, — кивнула старушка. — Скоро студенты с пары пойдут, я тебе покажу, если, конечно, увижу. Он тут целыми днями крутится.
