Светлана Успенская - Какого цвета ночь?
— Переживает, наверное, — пожал плечами Валера.
— Из-за чего?
— Из-за своей крестницы… Ну, этой девушки, Лены… Ведь это она их познакомила!
— Вот как? — удивилась я.
— Вот так! Кажется, она надеялась, что он на ней женится.
— На ком? На Лене? — Я задумалась. — А он хотел жениться?
— Стас? — Валера деланно засмеялся. — Да ты что! Сама не видела, что ли? Ни за что! Ему это как нож острый! Ну да ты сама, наверное, представляешь… Он как маньяк кидался на все, что движется.
— «Маньяк»? — точно во сне повторила я. Но Стасик не похож на маньяка. Скорее любитель клубнички, а что до остального…
Для начала следовало установить, какие наркотики принимает Маша, — надо знать, что искать. У самой Маши я спросить об этом не могла, точнее, она бы мне не ответила. Значит, следовало обратиться к косвенным источникам. Стас в КПЗ, «горилла» Сергей отпал на полуфинале, поскольку мы с ним не разговаривали и заводить более близкие отношения, чем на уровне «привет-привет», не собирались. Оставались домработница и Валера.
— Наталья Ивановна, я давно с вами хотела поговорить. — Такой заготовленной загодя фразой я начала разговор «по душам». — Даже не знаю, как вас и спросить…
— Что такое? — Ее голос звучал вежливо, но холодно. — Обед будет готов, как обычно, к двум.
— Да я не об этом… Знаете, меня волнует Маша. Она такая странная в последнее время…
— «Странная»? Нет, обыкновенная! Странно, что вы это заметили только сейчас!
— А, так вы тоже знаете, — с облегчением выдохнула я. — Так что с ней?
Наталья Ивановна холодно посмотрела на меня и улыбнулась уголком узкого бескровного рта.
— Понятия не имею! — металлическим голосом произнесла она. — Кроме того, когда меня нанимали на работу, одним из непременных условий было отсутствие сплетен. Я не любопытна.
На этом разговор «по душам» закончился.
Но Валера был не прочь обсудить свою подопечную. Но вот сколько процентов в его словах было правды, а сколько лжи…
— Да всякую дрянь в рот тащит, ну прям как малое дитя, — махнул он рукой в ответ на мой вопрос. — Летом какими-то таблетками отравилась, а сейчас даже не знаю, от чего она там торчит… Это в мои обязанности не входит! Контакты ее на стороне я пресекаю, о всех попытках докладываю наверх, сопровождаю, если куда ей надо… А остальное меня не касается, я в чужую жизнь не лезу!
«Так я тебе и поверила!» — чуть было не брякнула я, но вовремя сдержалась. Его позиция была ясна. «Знать ничего не знаю, моя хата с краю», а поди попробуй докажи противное! Докажи, что это он подсовывает своей клиентке наркотики! А для чего? Чтобы Маша была покорна, безропотно подчинялась его власти, чтобы полностью была под его контролем, выполняла любую прихоть? Она ведь примет дозу и балдеет себе потихоньку, никого не трогает, а он кроссворды отгадывает, видак смотрит, отдыхает. Держит ее в руках. Надо ширнуться — вперед, девочка, раздвигай ножки, ведь наркоманы ради дозы готовы на все!
Возможно, чтобы держать ее в своей власти, он и покупает ей наркотики. Да-да, покупает, ведь у самой Маши нет денег, значит, кто-то тратит на нее много, очень много. А зачем?
Маша накануне, по ее словам, обнаружила, что ее зимний гардероб безнадежно устарел и нуждается в срочном обновлении. Она немедленно сообщила об этом отцу.
Чипанов за короткое время осунулся, постарел, посмурнел и выглядел уже не бравым молодцом, любимцем дам бальзаковского возраста, а стариком, уставшим от жизни. Это и понятно, удача не баловала его своим вниманием — жена, похоже, изменяет, сын сидит в тюрьме по ужасному обвинению, дочь-наркоманка. Услышав просьбу, он кивнул:
— Завтра Сергей отвезет тебя куда надо. Я ему скажу…
— А деньги? — Глаза Маши хищно блеснули.
— Сергей получит… Только, прошу тебя, заезжай к доктору… Дай слово, что заедешь!
— Хорошо, папочка. — Маша с лисьей лаской прижалась к серой щеке отца.
На следующий день, как только машина с Машей и Сергеем выехала со двора, я принялась за работу.
В Машиной комнате было темно и тихо. Я зажгла лампу и окинула взглядом донельзя захламленную обитель, раздумывая, где в таком кавардаке могут находиться наркотики. Одежда была небрежно брошена на стуле, тапочки валялись в разных углах комнаты, куча всякого бумажного хлама высилась горой ни столе. Легче найти иголку в стоге сена, чем то, что ищу!
Для начала я прикинула, куда бы я на месте Маши засунула нечто важное. Ну естественно, меня голыми руками не возьмешь. Я прекрасно помню рассказ Эдгара По «Пропавшее письмо», усвоила на всю жизнь, что вещь труднее всего отыскать, когда она валяется у тебя под носом. Однако при поверхностном осмотре ничего похожего на ядовитое зелье я не смогла обнаружить. Пришлось перейти к более детальным поискам.
В одежде, небрежно сваленной на стуле, ничего интересного не было. Также не было ничего любопытного и в одежде, висящей на плечиках в шкафу. В письменном столе было много чего интересного, например записная книжка и журнал «Плейбой», но у меня не было времени рассматривать все это детально. Да и наркотики здесь не спрятаны.
Я пролистала несколько книжек, стоящих на полке, просмотрела пару тетрадей с конспектами, написанными в то время, когда Маша была еще примерной девочкой и посещала лекции без охранника. Ничего!
Под диванной подушкой — ничего. На шкафу — ничего! Между подушкой кресла и спинкой — ничего. Под диваном? Я добросовестно легла на живот и, извиваясь как змея, стала заползать в узкое отверстие между полом и сиденьем. В углу, у самой стенки, среди катышков пыли маячило что-то странное. Я протянула руку к этому странному.
— Что это такое? — послышался ледяной голос у меня над головой. — Что вы там делаете?
У меня было такое ощущение, словно мне за шиворот сунули ледышку. Я узнала этот высокомерный голос. Сжав в руке найденную вещь, я стала пятиться как рак, выползающий из норы, и вскоре моя всклокоченная голова показалась на свет Божий.
Прямо надо мной возвышался скульптурный торс домработницы. В одной руке она сжимала щетку пылесоса, а другой выразительно упиралась в бок.
— Контактная линза закатилась под диван… Еще вчера. — Небесно-голубым невинным взглядом я посмотрела на грозный призрак, напоминающий изображение богини-воительницы Афины с пылесосом в руке.
— Нашли? — Афина Паллада подозрительно смотрела на меня, как будто пыталась насквозь просветить рентгеновским лучом.
— Нет. — Я беспомощно улыбнулась. — Если вы будете пылесосить под диваном, то, может быть, найдете? Там, кстати, очень много пыли.
— Я это вижу по вашей голове… — Домработница взяла на изготовку шланг пылесоса и добавила: — Если ваша линза отыщется, то я отнесу вам ее в комнату.
— Спасибо. — Я мило улыбнулась. — Правда, боюсь, она уже безнадежно испорчена и мне все равно придется заказывать новую пару…
Сжимая в руке свою находку, все с той же младенчески невинной улыбкой, которую только хирург мог убрать с моего лица, я вышла из комнаты. Там я наконец разжала намертво сжатую ладонь.
На ней лежал крошечный полиэтиленовый пакетик со следами белого порошка. Пакетик был абсолютно и безоговорочно пуст. Но это было уже что-то!
Глава 20
С самых юных лет Александра Калитина решила, что не просто так родилась на свет. Особых причин для высокого мнения о себе у нее не было, но, говоря словами Печорина, она отчего-то считала, что «видно, было ей в жизни предназначение высокое, ибо чувствовала в себе силы необъятные».
Александра родилась в маленьком городке в Сибири и с детства возненавидела захолустную размеренную жизнь.
В школе она не блистала успехами, но явно блистала внешними данными, и поэтому в десятом классе было принято решение — только театр! В качестве дальнейшего поприща годилось также и кино.
Но в театральный она не поступила. Пришлось идти работать на завод валяльщицей, потому что там сразу же давали общежитие и была нормальная зарплата. Кроме того, за десять лет работы на заводе давали московскую прописку, а за двадцать — квартиру. Одним словом, Александра, попирая свои недавние мечты о мировой славе, стала обыкновенной лимитчицей.
При знакомстве с молодыми людьми Александра обычно загадочно опускала глаза, когда они спрашивали, чем она занимается. Мимоходом она любила намекнуть, что для творческого человека нет нужды в постоянном месте работы. Такой ответ оставлял у претендентов легкое удивление и еще больше заинтриговывал их. Но все равно случайные кавалеры, будь они в рабочих спецовках, в инженерских сереньких плащиках или в бухгалтерских драповых пальто асфальтового цвета, — все это было не то, о чем она мечтала. Существовать на зарплату, которая и по меркам родного Плюсинска была не очень высокой, она не желала. Ей тоже нужно было все или ничего!
