Михаил Черненок - Ставка на проигрыш
— Что там? — встретил Бирюкова вопросом лейтенант.
— Как говорят доминошники, пусто-пусто. Но есть предположение, что по гаражам кто-то лазает, — с умышленным равнодушием ответил Антон и спросил: — Написали?..
— Подписать осталось.
Пока лейтенант выводил свою подпись, Антон незаметно вытер в кармане носовым платком трехгранный шариковый карандаш, чтобы на нем не осталось старых отпечатков пальцев, и подал его Ревазу Давидовичу.
Глава XIX
— В аэропорт Толмачево, — тихо сказал Бирюков.
Лейтенант, повернув ключ зажигания, нажал на стартер. Некоторое время ехали молча. Антон сосредоточенно анализировал поведение Реваза Давидовича, начиная с того момента, как увидел его в тамбуре вагона, и кончая откровенно растерянным взглядом, которым Степнадзе проводил отъезжающую машину ГАИ.
На заднем сиденье кашлянул общественный автоинспектор Полозов, который так и не показался на глаза супругам Степнадзе. Антон обернулся к нему:
— Кто все-таки был за рулем «Волги», когда вы ее задержали?
Полозов сокрушенно вздохнул:
— Очень похож на этого, но окончательно утверждать не могу. Форменная одежда с толку сбила и лицо… смуглое, крупноносое… Он вам, кажется, водительское удостоверение показывал?
— Удостоверение у него новенькое. — Антон посмотрел на лейтенанта. — В мае прошлого года получено в вашем отделении. Свяжи-ка меня со своим дежурным.
Лейтенант включил рацию и дал вызов. Дежурный ГАИ откликнулся так быстро, словно дожидался этого сигнала. Назвав дату получения водительского удостоверения Степнадзе, Антон попросил отыскать протокол заседания квалификационной комиссии. Через несколько минут дежурный сам вышел на связь:
— Степнадзе Реваз Давидович прошел переаттестацию с оценкой «отлично» в связи с утерей удостоверения.
— Спасибо, — поблагодарил Антон и, выключая рацию, посмотрел на лейтенанта. — Вот такое дело получается…
Среди внезапно расступившейся зелени впереди показалось сияющее стеклом здание аэровокзала. Антон Бирюков отыскал дежурного по вокзалу — молодого жизнерадостного парня в летной форме — и, показав служебное удостоверение, изложил суть своего визита. Дежурный потянул за козырек лихо сидящую на его курчавой голове фуражку:
— Долго искать придется. Может, ориентировочно подскажете, когда этот Степнадзе мог от нас улететь?
— Ориентировочно — двое суток назад, последним рейсом, — сказал Антон.
— Последним с посадкой в Омске от нас идет рейс пятьдесят четыре шестьдесят восемь до Казани. Вылет в двадцать три пятнадцать местного. Подходит?
— Вполне.
Дежурный вышел из своего кабинета и через несколько минут принес ведомость с подшитыми к ней контрольными талонами, оторванными от билетов. Не дочитав ведомость и до половины, Антон почувствовал, как ёкнуло сердце, — под сорок седьмым номером значился Степнадзе Р. Д. Однако эта строчка была аккуратно зачеркнута, и вместо нее написано: «Бражников А. Е.». Антон подозвал к себе дежурного:
— Что такое?
— Все в норме, — быстро ответил тот, — вместо Степнадзе улетел Бражников.
— Как это могло случиться?
— Элементарно. Вероятно, Степнадзе, зарегистрировав билет, на посадку в самолет не явился, и его место продали другому пассажиру.
— Часто такое бывает?
— Нечасто, но случается… — Дежурный вдруг задумался, опять потянул за козырек свою лихую фуражку. — Погодите! Это в мое дежурство было. Так… так… Вспомнил! Пассажир Бражников подошел к кассе с паспортом и билетом Степнадзе и попросил переделать билет на его имя, так как Степнадзе, мол, передумал лететь этим рейсом. Разумеется, кассир попросила подойти к ней самого владельца билета. Подошел какой-то мужчина, внешность которого ничего общего с фотографией в паспорте не имела. Кассир пригласила меня. Когда я появился, чтобы разобраться, мужчины того и след простыл, а паспорт с билетом остались. — Дежурный, открыв стол, достал обтрепанный по уголкам паспорт и протянул его Антону. — Вот, смотрите…
Антон, раскрыв помятые корочки, увидел фотографию Реваза Давидовича примерно десятилетней давности. Подняв на дежурного глаза, спросил:
— Дальше что?
— Оформили билет Бражникову, а Степнадзе как в воду канул.
— Не поинтересовались, кто этот Бражников?
— Омский журналист, в командировке здесь был. — Дежурный опять заглянул в стол и подал Антону скромную визитную карточку. — Вот он мне на память оставил.
«Бражников Александр Егорович — старший редактор журнала «Земля сибирская, дальневосточная», член Союза журналистов СССР», —
прочитал Антон. На обратной стороне визитной карточки был адрес редакции и номер телефона.
— От вас нельзя по междугородной Омск заказать? — спросил Антон.
— Без междугородной обойдемся, по автомату выйдем на любой город Союза. — Дежурный, заглянув в визитную карточку, принялся накручивать телефонный диск. Едва только сработала автоматика, протянул трубку Антону.
После двух продолжительных гудков в трубке щелкнуло, молодой женский голос ответил:
— Редакция журнала.
— Мне бы товарища Бражникова… — сказал Антон.
— Одну минуточку… — Трубку, похоже, положили на стол, как будто скрипнула дверь, и все тот же женский голос, но теперь приглушенно кого-то окликнул: — Борис Иванович! Саша Бражников у вас?..
Через несколько секунд в трубке раздался глуховатый мужской голос:
— Бражников слушает.
— Александр Егорович? — уточнил Антон.
— Он самый.
— Это новосибирские авиаторы вас беспокоят. Так к нам и не появился Степнадзе, вместо которого вы улетели.
— Не знаю, чем могу быть полезен, — после некоторого молчания ответил Бражников.
— Как вы с ним познакомились или встретились?
— Я приехал в аэропорт Толмачево, когда уже вовсю регистрация билетов на последний рейс шла. Сунулся в кассу — ни единого места. Подошел к регистрационной секции. Иногда опаздывают пассажиры… Жду, вдруг повезет, окажется свободное местечко. Подходит подвыпивший мужчина, спрашивает: «Куда летишь?» — «Позарез, — говорю, — до Омска надо, но в кассе пусто с билетами». — «Купи у меня. Зарегистрировал, а лететь передумал». И подает билет. Я посмотрел — билет нормальный, а фамилия-то в нем не моя. Говорю: «При отчете за командировку у меня бухгалтерия такой билет не примет». Он показывает на кассу: «Пошли переделаем на твою фамилию». Когда кассир в чем-то засомневалась и, забрав билет с паспортом, пошла к дежурному, мужчина вышел покурить. Больше я его не видел…
— Как он выглядит?
— Здоровый, физиономия типично русская, давно не стриженные белые волосы.
«Вася Сипенятин!» — мелькнула у Антона неожиданная догадка, и он спросил Бражникова:
— Возраст какой?
— Около тридцати.
— Еще что-либо характерное не приметили?
— Нет, ничего.
— И за это спасибо, — поблагодарил Бирюков.
Едва он положил телефонную трубку, заговорил дежурный по вокзалу:
— Прежде чем продать Бражникову билет, мы несколько раз объявляли по радио, чтобы Степнадзе подошел к билетной кассе. Впустую старались.
Антон показал дежурному фотографию Сипенятина:
— Вот этот гражданин здесь не появлялся?
— Нет, — уверенно ответил дежурный.
Вернувшись из аэропорта в угрозыск, Бирюков прежде всего зашел в научно-технический отдел. Оставив там на исследование трехгранный шариковый карандаш, которым у гаража расписывался Степнадзе, и изъятые в аэропорту паспорт с авиабилетом, попросил экспертов поторопиться с заключением.
— Устроил своих попутчиков? — спросил Антон.
— Порядок, — ответил Слава. — В «Оби» нашелся отдельный номер с телефоном и прочими удобствами.
— Что в НЭТИ?
— Почти ничего и в то же время кое-что… Пока родители Ярко тряслись в поезде и Евдокия Ниловна переживала за своего сынка, все кончилось благополучно: сын зачислен на первый курс. Оказывается, в НЭТИ он даже один лишний балл набрал.
— Когда его зачислили?
— Вчера приказ подписан.
— Значит, обошлось без протекции Реваза Давидовича?
— Похоже, так. И знаешь, Антон, насколько мне удалось выяснить, никто из сотрудников НЭТИ, имеющих отношение к приему абитуриентов, не знает Степнадзе.
Бирюков помолчал:
— В таком деле с наскоку не разберешься.
— Понимаю. Но что касается сына Ярко, то установлено стопроцентно: парень зачислен в институт без всяких протекций. Двадцать семь абитуриентов зачислены с меньшим, чем у него, количеством баллов.
— Родители Ярко об этом знают?
— Они знают, что сын поступил в институт, но, как это произошло, для них неизвестно. Тарас Тарасыч по секрету мне рассказал, что Евдокия Ниловна убеждена: дело не обошлось без Реваза Давидовича. Оказывается, Степнадзе после Омска авторитетно заявил ей: сын в институт поступит.
