Йорн Хорст - Закрыто на зиму
– Ваша дочь? – спросил он.
Женщина перед ним не произнесла ни слова, просто кивнула и закрыла лицо руками.
«Вот как они смогли провернуть ограбление», – понял Вистинг. Они угрожали женщине-инкассатору, заставили ее остановиться по дороге и угнали инкассаторскую машину. Сделали ее троянским конем, приведшим их прямо в депозиторий.
Вистинг сглотнул. Он знал, что в последнее время таких случаев становилось все больше. Финансисты стали лучше охранять свои ценности и тем самым стали менее удобны для давления. Сейчас гораздо чаще в такие ситуации попадали обычные люди: служащие, охрана. Или полицейские. Он слышал много историй о том, как полицейских в других странах заставляли прятать или уничтожать улики, делать всё для того, чтобы закрыть дело.
– Эмма у них, – всхлипывала женщина в ладони. – Ей всего пять лет.
Ее узкая спина дрожала. Вистинг пару раз медленно погладил ее рукой по инкассаторской форме, пока полицейский, стоящий рядом с ними, пересказывал всю историю с начала.
– Она позвонила отправителю и узнала, что грабители сидят в машине, едущей за ними. Ей приказали остановиться и впустить их внутрь машины.
Вистинг сжал плечо женщины.
– Все будет хорошо, – сказал он и почувствовал, что уверенность в его голосе чуть уняла ее дрожь.
– Где была сделана фотография? – уточнил он.
– На детской площадке возле нашего дома, – ответила она, вернув себе часть самообладания. – Моя мама сидит с ней днем.
Вистинг указал на красно-желтый дождевой костюм ребенка на фотографии.
– Она была сегодня в этом?
– Думаю, да. Они собирались на детскую площадку.
– Вы пытались позвонить вашей матери?
Женщина-инкассатор отрицательно покачала головой.
– Они бы это узнали… – начала было она, но умолкла.
Вистинг сглотнул слюну и закрыл глаза, пытаясь мыслить четче. Ему нужно было сфокусироваться. Фотография совершенно точно была настоящей. И была сделана сегодня. Но все же оставалась вероятность того, что это блеф. Если бы они имели физический контроль над девочкой, ее бы сфотографировали в закрытом помещении. Кроме того, похищать и ребенка, и бабушку было большим риском.
Вистинг снова открыл глаза и посмотрел на служебный автомобиль, на заднем сиденье которого поместили Мюллера. Водитель собирался сесть внутрь. Вистинг окликнул его и попросил подождать. Быстрыми шагами подошел к автомобилю и сел рядом с Руди Мюллером.
– Меня зовут Вильям Вистинг, – сказал он. – Я веду это расследование.
Руди Мюллер сидел, наклонившись вперед, наручники были застегнуты за спиной. Он посмотрел на Вистинга, но не ответил. И все же что-то в его поведении показало Вистингу, что Мюллер знает, кто он такой.
– В ближайшие дни мы будем много разговаривать, – продолжил следователь. – Но именно здесь и сейчас ничего из того, что ты скажешь, не будет использовано против тебя. Пока меня волнует только одна вещь.
Мужчина рядом с Вистингом молчал.
– Девочка, – сказал следователь. – Она в безопасности?
Глаза преступника сузились.
– Какая девочка?
– У тебя есть только одна-единственная возможность попытаться как-то исправить все, что ты сделал, – сказал Вистинг. – Я говорю о дочери женщины, которая вела инкассаторский автомобиль.
Руди Мюллер покрутился, пытаясь найти более удобную позицию для заведенных за спину рук.
– Опасности нет, – произнес он тихо. – Ничего не произойдет. Если я не скажу.
Вистинг осмотрел мужчину перед собой и взвесил, сколько стоят его слова. Решил, что на них можно положиться.
– Спасибо, – сказал он и коротко кивнул Руди Мюллеру, прежде чем выйти из машины. Затем пару раз стукнул по крыше автомобиля, дав водителю знак отправляться.
70
Лине разместили в неиспользуемом кабинете. К стенам были пришпилены старые киноафиши, на информационной доске висел список телефонных номеров, но на столе не осталось ни телефона, ни компьютера.
Снаружи дождь бил по косой в грязное окно и медленно стекал по стеклу узкими извилистыми ручьями – Лине находилась на пятом или шестом этаже и смотрела на длинную вереницу автомобилей. Здесь было слишком высоко, чтобы кому-то пришла в голову идея сбежать таким образом, к тому же окно не открывалось больше, чем на узкую щель.
Пока она там стояла, зажглись уличные фонари.
Девушка вернулась на стул, схватила один из старых, давно прочитанных журналов и беспокойно принялась листать его снова.
Потом открылась дверь. В комнату вошел длинноволосый мужчина, которого она видела на кухне вместе с Томми. В этот раз на шее у него висело удостоверение личности. «Полиция». За ним шел другой полицейский, энергично пережевывая жевательную резинку.
– Приношу извинение за ожидание, – произнес первый. – Нам пришлось поступить таким образом. Был самый разгар слежки, а вы чуть было все не испортили.
Лине ничего не ответила.
Полицейский с жвачкой протянул руку для рукопожатия.
– Привет. Меня зовут Петтер Эйкелид. Пройдемте со мной?
Лине по-прежнему молчала, но поднялась со стула и пошла за ним в коридор. Этаж опустел, люди уже ушли. Кабинеты были темными, уровень активности был существенно ниже, чем когда ее вели сюда теми же коридорами несколько часов назад.
Длинноволосый в общих чертах пояснил, что происходило последние месяцы и недели за ее спиной. Томми обратился к ним со сведениями о наркогруппе, которую полиция неоднократно и безуспешно пыталась схватить. Информация от Томми подтвердила многие догадки, а еще позволила внедриться в преступную группировку. Томми согласился и дальше помогать полиции и стал осведомителем.
И все же путь был извилист. Главные фигуры оказались более закрытыми, чем они предполагали изначально, к тому же произошло несколько непредсказуемых событий. О результатах Лине могла прочесть в газетах. Одна поставка сорвалась, все пошло не так. Люди были убиты. Сегодня все закончилось. Неудавшееся ограбление привело к тому, что Руди Мюллера арестовали.
Томми ждал ее в пустой переговорной этажом ниже. Он стоял у окна, опершись спиной и локтем одной руки о подоконник, ладонь другой руки прикрывала лоб.
Серьезное выражение лица сменилось улыбкой, когда она зашла в комнату. Он подошел к ней и обнял. Она обвила его руками.
– Я оставлю вас наедине, – сказал полицейский, проводивший ее, и закрыл за собой дверь.
Они сели за стол. Разговор шел будто между двумя чужими людьми. Неуверенно и нерешительно.
– Я обнаружил, что в «Шазаме» все совсем не так, как должно быть, – объяснил Томми после того, как они начали беседу. – В другое время и в другой жизни я бы, наверное, пожал плечами и оставил все как есть или даже принял бы участие, но сейчас я не мог этого допустить. Ты была частью моей жизни. Ты такая правильная, и я не хотел рисковать и все разрушить. Я хотел сделать все как надо.
Она не до конца понимала, почему он решил не рассказывать ей о том, во что ввязался, но должна была принять его поступки и простить ему его скрытность.
Таким он был. Импульсивным, необузданным, легкомысленным и безрассудным. Эти качества сначала привлекли ее, но она не могла и дальше принимать их в своей жизни.
Он понял это.
– Я завтра смотрю квартиру в Сагене, – сообщил он.
В его интонациях явственно читалась надежда, что Лине скажет, что делать этого не нужно, но она собралась с силами и кивнула.
– Отлично, – прошептала она.
71
Вистинг читал текст показаний, только что взятых у Томми Квантера в полицейском участке Осло. Он говорил в том числе о том, что использовал черный «Гольф», принадлежащий Лине Вистинг. В пятницу, 1 октября он одолжил машину Руди Мюллеру. Мюллер был один, когда уехал из ресторана около половины седьмого. Больше ничего Томми Квантер не знал. Когда они закрывали ресторан, один из официантов обратил его внимание на то, что машина вернулась, а ключи лежат в кабинете. Он не знал, где и с кем был Мюллер. Сам он находился на деловой встрече с тремя упомянутыми в другом месте мужчинами, которые хотели, чтобы он присоединился к их новому ресторанному проекту.
Свидетельские показания были очень подробными. Томми рассказывал о своем знакомстве с рядом людей. В тексте все шло как по маслу. Не было задано ни одного острого вопроса. Ничто не указывало на то, что протоколировавший его показания полицейский искал ответы или хотел копнуть глубже и добыть из Квантера больше информации.
Вистинг перелистнул на титульную страницу и прочитал имя следователя, проводившего допрос. Петтер Эйкелид. Сотрудник группы негласного наблюдения, который присутствовал на первой встрече Вистинга с Лейфом Мальмом. Одним из объяснений имевшихся недочетов могло быть то, что он был из тех, кто редко сидит за компьютером и редко проводит допросы. Подобные сотрудники не были натренированы, чувствовали себя неуверенно и оставляли тактическую постановку вопросов для последующих встреч. Другим объяснением могло быть то, что Петтер Эйкелид допрашивал осведомителя, который все время поставлял им сведения. Что такова была роль Томми в этом деле. Поэтому ответы были такими безопасными. В сказанном не было ничего, что могло заставить Руди Мюллера обвинить Томми в том, что он способствовал его осуждению. Информация о том, что Руди Мюллер взял у Томми машину, станет решающей, но сами по себе его слова звучали вполне невинно.
