Юрий Кургузов - Чёрный Скорпион
Маргарита поморщилась:
— Любимый, я тогда вообще не усну. И так придется, наверное, глотать снотворное.
— Ну ладно, — смилостивился я. — Ухожу. Только смотри, много не глотай, не добужусь потом.
— Как прикажешь, господин. Спокойной ночи…
Выйдя на крыльцо, я просвистел короткий фрагмент из сонаты Шуберта ля-диез-минор, дабы по ошибке не схлопотать пулю или нож в спину, а перелезая через забор позади дома, снова грустно подумал о том, что, кажется, мое отношение к прекрасной Маргарите мало-помалу начинает утрачивать первоначальный романтизм.
Однако стала ли она от того мне меньше нравиться?
Сомневаюсь.
А стал ли от того ей больше нравиться я?..
Да а нравлюсь ли я ей вообще, чёрт побери?!
Глава двенадцатая
Ровно без восьми десять утра я ступил на крыльцо и потянул на себя дверную ручку. Гм, до сих пор заперто.
Интересно, что бы это значило? Неужели опять куда-нибудь умотала или что-то стряслось? Но ведь ей же известно, что я без ключей!
Не в лучшем настроении надавил на кнопку звонка. Если Маргариты нет дома, ближайшие часы придется прозябать как бродячей собаке, без пищи и крова. Правда, поспать на худой конец можно и в беседке…
Динь-динь!
И — о радость! — за дверью шаги. Ну открывай же скорее, солнышко! Открывай!..
— Здравствуйте, больной.
От изумления моя нижняя челюсть едва не проломила мою же молодецкую грудь.
— З-з-здравствуйте…
Алла весело тряхнула головкой:
— Наконец-то! А то я уже начала умирать от скуки.
— Да-а? — осторожно осведомился я. — А позвольте спросить, почему? Неужто хозяйка не развлекает такую долгожданную гостью?
Девушка шаловливо погрозила мне пальчиком:
— Хозяйка изволит спать как загнанная лошадь. Признавайтесь, проказник, это вы ее так заездили?
Я притворился, что краснею.
— В каком смысле?
— В самом прямом!
Печально вздохнул:
— Господь с вами. Что вы только говорите! Разве можно? У нас исключительно дружеские, почти официальные отношения.
Алла удивилась:
— "Исключительно дружеские"?! — И это ее удивление мне не слишком понравилось.
Я сказал:
— Разумеется. А как же иначе, коли я еще со времен моего благословенного паралича безмолвно и безнадежно влюблен в вас! Помните, за что меня выпер Виктор Иванович?
Она хмыкнула:
— Помню, но все равно не больно-то заливайте. — Подумала и добавила: — Так значит, с Маргаритой Владимировной вы на "вы"?
Я вытянулся как князь Болконский или даже поручик Ржевский.
— Мы не просто на "вы", чаровница, мы — на "Вы" с заглавной буквы.
— Да? Ну-ну…
И знаете, это "ну-ну" понравилось мне еще меньше — словно я сейчас перед нею, как говаривал один мой знакомый, в чем-то опростохвостился.
— Ладно, — удрученно сказал я. — В дом-то пустите? О, кстати, вспомнил: с вечера Маргарита Владимировна говорила, что, наверное, примет снотворное. Похоже, приняла.
Алла кивнула:
— Похоже. Вика предупредила, что хозяйка не велела будить ее до полудня.
— Вика?!
Девушка непонимающе уставилась на меня:
— Да, а что?
Я помотал головой:
— М-м-м… ничего. Просто, когда уходил, ее здесь не было.
— И во сколько же вы уходили?
Я почесал бороду.
— Во сколько? Ну, часов этак примерно в пять.
Медсестра недоверчиво посмотрела мне в глаза:
— Пять?.. На рыбалку, что ли, бегали? Ладно, заползайте, что это мы, в самом деле, прилипли к порогу. А мне дверь открыла Вика. Правда, она почти тотчас же заявила, что неважно себя чувствует, и пошла прилечь. Оригинальные вы тут, однако, завели порядки!
— Почему это — "завел"? — направляясь прямиком на кухню, обидчиво проворчал я. — Тут и до меня порядки были оригинальнее некуда. — И без перехода сообщил: — Если в холодильнике не завалялось килограммов пять мяса, я съем вас.
Девушка указала на табуретку:
— Садитесь. Так уж и быть, поухаживаю за вами, дабы не сделаться во цвете лет жертвой кровожадного каннибала. Слушайте, в этом доме на вас воду возят? Просто лица нет, замученный какой-то.
Стараясь соответствовать данному имиджу, я понуро присел, не поддёрнув брюк, — и не потому, что на мне не было носков, а потому, что за носки у меня были засунуты два небольших особых ножа, — и подумал: откуда ж взяться лицу из-за такого плотного графика работы?
А вслух согласился:
— Действительно, я тоже не выспался, милая Алла. А посему после пяти килограммов мяса, пожалуй, и я вздремну. Недолго, часика два или три. Не составите, кстати, компанию?
Она весело рассмеялась:
— В доме, битком набитом в а ш и м и женщинами?! Чтобы мне потом глаза выцарапали? Нет уж, увольте, как-нибудь в другой раз.
Я не стал уговаривать, как и уточнять, когда состоится этот "другой раз", и выяснять, почему она столь многозначительно произнесла слово "вашими". Может, наобум, а может, и о чем догадалась — бабы ж они ужас какие догадливые, а медсестры в особенности.
Когда я устало отвалился от стола, проницательная труженица системы здравоохранения спросила:
— Удовлетворены? Могу надеяться, что хотя бы сегодня останусь несъеденной?
Я добродушно погрозил ей пальцем:
— Только сегодня, дальше время покажет. А за завтрак огромное спасибо.
— Но разве это был завтрак?! — ужаснулась она. — По-моему, так настоящий обед!
— Ну значит, огромное спасибо за настоящий обед, — не стал спорить я и закурил. Предложил сигарету Алле, однако она отказалась.
Загасив через пару минут бычок в пепельнице, я с трудом поднялся и потопал прямиком к царскому телефону (понравилось). Алла осталась убирать на кухне. Снимая трубку, мимоходом заметил, что справочник все еще лежит на том самом месте, открытый на т о й с а м о й странице, и набрал номер. Пять длинных гудков — и…
— Доброе утро, — приветливо полупрошептал я. — Не будете ли вы любезны позвать к телефону Геннадия Зверева?
— Кого?.. — озадаченно проворчала трубка.
— Геннадия Зверева, — вежливо повторил я. — Уж сделайте милость.
Полминуты тишины. Потом на том конце провода снова появились признаки жизни.
— Да, слушаю! — Грубый густой бас, кажется, немножко знакомый.
— Мне Геннадия, — напомнил я.
— У телефона. Кто это?
— Великодушно извините, — мягко возразил я, — но вы не Геннадий. Позовите его, будьте добры, мне нужно сообщить ему нечто очень важное.
— Да пошел ты! — Трубка рявкнула голосом рябого орангутанга с базы, которому я на днях сломал руку милицейской дубинкой. Ну что ж, этого понять можно: у мужика действительно имелись веские причины рычать и нервничать. Особливо ежели опять спрашивают Генку Зверева.
Я положил трубку и покачал головой: чёрт, ну почему же все-таки Вика вернулась? Для этого тоже должны быть очень веские причины. И вдруг…
— Ты хотел сообщить мне что-то важное, придурок? Ну валяй, сообщай, — раздался за спиной вкрадчивый голос.
Основательно обматерив себя сквозь зубы, я медленно обернулся — у порога стояла бледная как смерть Алла, а из-за ее плеча выглядывала, подленько ухмыляясь, поганая физиономия Зверька. Похоже, он приставил к спине девушки ствол.
Да-а-а, это был даже не нокдаун. Это был почти нокаут. Я просто оцепенел от неожиданности и беспомощности, а Зверёк резким тычком втолкнул Аллу в зал и сам шагнул за порог.
— Ну? — скривившись, проскрежетал он. — Так что, падла, ты хотел мне сказать? Чего вылупился, паскуда? Язык проглотил?
Я продолжал молчать, однако не из какого-то там геройства — понятия не имел, о чем говорить и что делать? Будь один — думаю, мне удалось бы прищучить этого щенка, невзирая на его пушку. Но между нами живым щитом стояла Алла…
Неожиданно Зверёк обернулся и крикнул:
— Эй! Иди-ка сюда! К этому парню у тебя должно быть особо ласковое отношение…
От смутного и весьма неприятного предчувствия я напрягся еще сильнее. Нет, все-таки зря, зря говорят: маленькая собачка до старости щенок. Ведь я не придавал этому сопляку почти никакого значения, думал, что он забился сейчас где-нибудь в темном углу и дрожит от страха, — а вот нате: такой коленкор. Пожалуй, никто из здешних громил, с которыми успел познакомиться, еще не ставил меня в настолько сложное и одновременно дурацкое положение. Но кого он зовет? Что еще грядет за сюрприз?..
Да-а… это действительно был сюрприз.
В какой-то миг мне показалось, что я сплю или брежу, — на пороге появился… тот самый мордоворот, которого я вчера оставил в компании двух его друзей и одной подруги с дыркой во лбу в роскошных апартаментах тихого двухэтажного особнячка.
Да что же это за чертовщина? Мертвец ожил?!
И, по-видимому, не только ожил, а еще и явно имел в отношении меня очень недвусмысленные намерения: кабанья рожа перекошена от ярости, огромные кулаки сжаты, глаза горят неукротимо-злобным огнем — ну просто не человек, а Мазандеранский Тигр какой-то!
