Светлана Успенская - Большая Сплетня
— Так, значит, сделка уже состоялась? А деньги по договору переведены? Еще нет?
Пара пустых, малозначительных фраз…
Сейчас голова треснет по швам, как баскетбольный мячик под колесом грузовика. Не знаю, что делать. Не понимаю. Не могу придумать.
Думаю.
…Фукис приехал в «Стандард Ойл» — значит, решил в одиночку поживиться за спиной Якушева. А зачем им встречаться, если не за этим? Естественно, я беспокоюсь отнюдь не за Якушева и не за его прелестную дочурку… И даже не за Лернера, за спиной которого поглотитель компании и его беззащитная жертва готовят неожиданную комбинацию…
Еще один звонок…
— Что? — удивляется Витек. — Ты уверена? Сейчас спущусь!
Пока он идет — думай, голова садовая, думай…
…Итак, совет директоров «Стандард Ойл» выпускает новую серию ценных бумаг, чтобы привлечь денежные средства для выплаты долга. Пока эмиссию зарегистрируют, пока суд да дело… После официальной регистрации акции будут переданы Фукису в счет долга, Фукис приступит к руководству компанией, поскольку Крысанов станет действовать на его стороне. Якушева оттеснят на задний план, хотя, конечно, он со своими капиталами на бобах не останется…
А я? Что будет тогда со мной? С моими амбициями, с моими наполеоновскими планами?
В этом случае я вне игры. И Галактионов–младший тоже…
Ну на него мне, честно говоря, плевать с высокой колокольни, хотя, впрочем, изредка он бывает полезен…
А Витек уже спешил ко мне через улицу.
— Что стряслось? — задыхаясь, выпалил на бегу.
— Здесь Фукис! — ответила я.
— Где здесь? В кафе? — Витек недоверчиво ухмыльнулся, потом посерьезнел под моим бестрепетным взглядом.
— Зачем он приехал, ты знаешь?
— Ну, может быть, выбить долги… Или договориться об отсрочке…
— Он не должен договориться ни в коем случае!
— Естественно, нет! — Витек выглядел самодовольным, самоуверенным болваном. — Отец не собирается идти на компромисс. Его цель — протянуть время до общего собрания акционеров. Зачем ему в таком случае…
— А затем, — оборвала я. — Затем, что Фукис в обмен на новые бумаги может оставить прежний совет директоров! Причем договор будет оформлен задним числом, поскольку проспект эмиссии готовился еще полгода назад! Сколько выпущено акций? На всю сумму долга? Ха, сговорившись с Крысановым и советом директоров, Фукис повернет дело в свою пользу, ведь на интересы Якушева ему наплевать! И на наши, конечно, тоже! Но с чем тогда останешься ты, если это произойдет? Опять будешь за спиной отца ныть на судьбу? Если тебя это устраивает, то… — Я не договорила.
Глазки Галактионова тревожно забегали. До него медленно, но верно доходило.
— Что делать? — спросил он тревожно.
— То же, что и всегда, — сливать информацию.
Витек выудил из кармана телефон.
— Гутник? — спросил он напряженно свистящим голосом. — У меня для тебя кое–что есть… Сколько? Ну как обычно… — Поднял на меня растерянный взгляд: — Тысяча. Он требует тысячу! Цены растут…
— Плати! — бросила я. — Любые деньги!
— Да, — сказал Витек, прикрывая рукой трубку не то от меня, не то от уличного шума. — Сумма подходящая. Текст пришлю по «мылу». И не напутай с финансовой терминологией, она вечно у тебя хромает…
Отбой.
— Что дальше? — спросил Витек, беспомощно глядя на меня.
— Ничего, — сказала я, держась за голову, которая уже распадалась на молекулы, на атомы, на элементарные частицы. — Пошли на каток!
— Что–о–о?
Возле ледового дворца было по летнему времени пустынно. Витек припарковал машину.
— Жди меня здесь, — сурово бросила я ему. — И не звони мне на сотовый, слышишь? Даже если меня не будет три часа — жди и не звони!
Мрачно кивнув, Витек затаился на переднем сиденье. Его физиономия казалась откровенно кислой.
В баре на втором этаже было пусто и прохладно. Ждать пришлось недолго.
— Ритуля! — воскликнула я, поднимаясь навстречу подруге и тут же замерла, с демонстративной озабоченностью разглядывая ее лицо. — Что… Что случилось? Опять?!
Рита махнула рукой.
Она действительно выглядела неважно. Даже при всей своей породистой красоте! Мало кого украсит застарелый синяк на виске и набрякшие мешки под глазами…
С минуту посидели молча, выпили по коктейлю.
— Может быть, тебе лучше уйти от него? — спросила я осторожно.
— И остаться без копейки? — хмуро проговорила Рита. — Ведь Сема обо всем позаботился! Помнится, пять лет назад меня чрезвычайно умиляли его хлопоты насчет брачного контракта… Глупая влюбленная дурочка! Как я теперь его ненавижу!
Прекрасно! Именно это мне и нужно…
— Послушай, брачный контракт — не догма. Если он противоречит закону, его положения не учитываются при разделе имущества. Так или иначе, тебе причитается половина всех совместно нажитых капиталов!
— Половина чего? — горько усмехнулась Рита. — Половина от гулькиного носа? Не думай, Семен подстраховался и на этот случай. Он на все случаи жизни подстраховался! У него ведь имущества как такового нет, все записано на предъявителя, на доверенных лиц…
— А кто эти лица? — поинтересовалась я.
— Если бы я знала!.. — Рита, нервно сломав сигарету, потянулась за новой. — Я их доверенные лица расцарапала бы! Скорее всего, какой–нибудь номер на предъявителя в офшоре и шестизначный код, который хранится у него в голове… О, ты не знаешь Семена, он никогда не оставляет следов… Его невозможно зацепить. Американское ФБР старалось — и то ничего не получилось!
— Ну, какие–нибудь следы должны остаться, — возразила я. — Так не бывает, чтоб человека нельзя было зацепить!
— Ах, да не хочу я никого цеплять! — с болью проговорила Рита. — Не хочу! Мне бы только немного денег, чтобы не умереть с голоду, — и я бы ушла от него голая и босая… С одним чемоданом!
Знаю я, что значит для нее «голая и босая»! «Голая» — в обрывках от известного кутюрье, «босая» — в опорках от знаменитого обувщика… Плюс пара килограммов бриллиантов на шее. И чемодан с деньгами. У богатых, знаете, свои понятия о минимализме.
— Боже мой, Рита! — с искренним чувством проговорила я. — Ты такой чудесный человек, ты заслуживаешь гораздо большего, чем развод, нищенство и голодная старость! Нельзя опускать руки, нужно бороться! В конце концов, ты — полноценная личность, а ни одна полноценная личность не согласится, чтобы ее прекрасное личико, которое стоило ей стольких трудов (вспомни только, как мучительно ты отходила от наркоза после подтяжки лица!), портили грубые мужские кулаки!
— Но как? Что я могу? — заныла Рита. — Я ничего не могу…
Зато я могу. Да, могу!
В отделении милиции Риту промурыжили битых два часа, прежде чем принять заявление. Да пришлось еще сгонять домой за медицинской справкой…
— А что же вы раньше, гражданка, не обращались? — поинтересовался лейтенант.
А потом, когда Рита, прилежно высунув язык, строчила заявление, удивленно заметил приятелю:
— Слушай, а у буржуев, оказывается, тоже бывает бытовуха! Как у простых алкоголиков!
Пока Рита писала заявление о возбуждении уголовного дела в связи с рукоприкладством ее мужа, гражданина США Саймона Александера Фукиса, к отделению милиции подтянулась долгожданная пресса.
Непрерывно двигая челюстями в тщетной попытке разжевать жвачку, Гутник смело подскочил к Рите.
— Ну, — осведомился, игриво протягивая диктофон, — так почему мы разводимся?
Рита вопросительно оглянулась на меня — я кивнула.
И тут бывшую «мисску» стало не узнать: вспомнив былой опыт общения с прессой, она горделиво расправила плечи, задрала нос и затарахтела как по писаному, грозно отсвечивая сизым синяком:
— Мой муж Саймон Александер Фукис неоднократно избивал меня во время нашей супружеской жизни! Это подтверждается медицинскими документами… Он не считался со мной как с личностью и человеком… Он отказывал мне в денежном содержании… Он… Он… Он…
Диктофон прилежно записывал поток ошеломительных признаний.
— Что касается его деловой репутации… Она дутая! Саймон Александер Фукис действует на бирже незаконными методами, дает взятки чиновникам… Небезызвестному Паркинсу, например… Он замешан в связях с мафией и в многочисленных коррупционных скандалах. Могу подтвердить это под присягой!
Я уже представляла себе текст будущего материала — с одной стороны, гнусная сущность Фукиса должна проявиться в нем во всей красе, но с другой стороны, публикация не должна стать поводом для обращения в суд с иском о клевете. Впрочем, пусть будет даже и суд! Пока суд да дело…
Во время импровизированного интервью Витек удивленно пялился на Риту, дебильно приоткрыв рот. Потом с тем же интеллектуальным выражением он стал пялиться на меня: видимо, все еще не мог поверить, что все происходит наяву, а не в его кошмарных фантазиях.
