Александра Маринина - Воющие псы одиночества
Потом было рождение сына, развод, несколько лет одиночества, разбавленного периодическими любовными связями, второй брак и второй развод. Она поняла, что обречена на Назара фамилию которого она не знала, как на неизлечимую болезнь, и приняла это как данность. Она честно пыталась найти кого-то, кто объяснял бы ей сложные и непонятные вещи, развивал необычные и непривычные идеи, смотрел на нее так же внимательно, немного щурясь от напряжения, потому что объяснять такие вещи всегда трудно и стараешься, чтобы неподготовленный слушатель тебя понял… Go всеми другими людьми ей было скучно. Элла искала и не находила. Она надеялась, что сможет быть, как все, сможет жить в браке и растить детей, как это положено, и не тосковать по случайному знакомому из дома напротив. Но ничего у нее не получилось. Случайный знакомый вошел в нее, в ее кровь, в ее мозг, растворился в них и остался навсегда…
- Ты знал, что идешь ко мне? - спросила Элеонора Николаевна, когда они в машине ехали к Бычкову домой.
- Я был почти уверен. Я помнил твое имя и фамилию, отчества, конечно, не знал, но зато знал, что у тебя есть младший брат Андрей. В общем, однофамильцев, конечно, много, и полные тезки встречаются не так уж редко, так что я немного сомневался. А когда вошел в квартиру, сразу понял, что это ты. Хотя узнать тебя трудно.
- Старая стала, да? - горько усмехнулась Аля.
- Другая стала. Была смазливенькой пухленькой девчушкой, а стала красивой зрелой женщиной. И не лови меня на слове, Элка, я стреляный воробей.
- Наджар… когда ты познакомился со своей женой? До нашей встречи или после?
Она задала вопрос, который мучил ее почти сорок лет.
- Конечно, до. Мы с ней к тому времени были знакомы почти год. А что?
- Значит, когда ты со мной… ты уже знал, что скоро женишься?
- Знал. И что это меняет?
- Тогда зачем ты это сделал?
- Дурак был, - он скрипуче засмеялся. - Ну представь, мне двадцать три года, я бравый лейтенант, мне любые чудеса по плечу и море по колено. А ты ведь сама этого хотела, разве нет?
- Хотела, - кивнула Элеонора. - А ты?
- И я хотел. Мы оба сделали то, что хотели, и нам было хорошо.
- Но мне потом было плохо…
- Это был твой выбор, - голос его стал жестким и неприятным. - Ты могла радоваться тому, что провела несколько приятных часов, что не пришлось долго сидеть под проливным дождем, что ты поела, попела песни, поговорила с интересным человеком, и в конце концов получила то, чего хотела. К тому же не поссорилась с родителями. Ты могла радоваться всему этому и думать о том, как удачно сложился тот день. Но ты выбрала страдать.
Элеонора молчала. Она на некоторое время отвлеклась, выбирая маршрут и вспоминая, закончен уже ремонт на той улице, по которой она собралась проехать, или нужно искать объезд.
- Мне очень тебя не хватало, - наконец сказала она спокойно, словно не признавалась в сокровенном, а сообщала, который час. - За все эти годы никто не говорил со мной о выборе. Никому это было не интересно. И никто меня не понимал, когда я пыталась продвинуть эту идею. А она во мне зудела и ворочалась, как червяк какой-то. Я все время вспоминала то, что ты мне тогда говорил, многого не поняла, но помнила дословно. С годами стала что-то понимать. Когда жила в Индии, немножко познакомилась с буддизмом, и то, что ты тогда говорил, стало понятнее. Потом даже пыталась развивать эти идеи. Только поговорить о них было не с кем. Наверное, где-то есть такие же люди, как ты, и их, наверное, даже много, но мне они почему-то не попадались. Не повезло.
Ни в какой ресторан они не пошли, купили продукты в универсаме и отправились к Назару домой. Рассказывали друг другу, как прожили последние тридцать семь лет, еще о чем-то говорили и только около полуночи словно спохватились, посмотрели друг на друга удивленно, потом дружно расхохотались и отправились в постель…
Аля по дороге передумала сразу ехать домой, сменила маршрут и доехала до своей квартиры. Сердце гулко колотилось, как и каждый раз за последние два года, когда она выходила из лифта и приближалась к двери. Нет, слава богу, кажется, ничего. На этот раз - ничего. Может быть, все обойдется, и все это лишь пустые угрозы?
Она вошла в квартиру, быстро обошла все комнаты, кухню, ванную, полила цветы. Провела пальцем по экрану телевизора, задумчиво посмотрела на тонкий серый слой пыли, оставшийся на подушечке мизинца. Надо в ближайшее время выкроить полдня и сделать генеральную уборку.
Внезапно ноги ее подогнулись, голова закружилась, и ей пришлось присесть на диван, чтобы не упасть. В суете и переживаниях последних двух дней она как-то ухитрилась не думать о том, что сказал ей Андрей: он нашел свою мать. Сам он больше не заводил об этом разговор, но это ничего не значит, ее брат не очень-то делится со старшей сестрой своими планами. Что он собирается делать? Потихоньку, через третьи руки помогать ей, подкидывать деньги, решать проблемы? Или явиться к ней с цветами и бутылкой хорошего вина? И тогда она ему расскажет…
Ну и пусть, пусть рассказывает! Или не пусть? Дура она, какая же дура, зачем ввязалась,в эту историю? Сидела бы себе тихонько, зарабатывала переводами, ни в чем не нуждалась. И чего ее потянуло? И еще раз дура, потому что надо было сегодня поговорить об этом с Назаром, посоветоваться с ним. Не сопли жевать, расписывая, как она страдала от одиночества, не в постель укладываться, а все ему рассказать. Даже если Назар тоже, как и сама Аля, сочтет, что она виновата, то перед ним ей не стыдно. Перед братом совестно, он будет переживать, страдать, ему только повод дай - он и рад сердце себе рвать. Назар не такой, он страданий не любит, он бы обязательно что-нибудь посоветовал. И нашел бы такие слова, которые сделали бы вину Элеоноры маленькой и совсем незначительной. Она почему-то в это верила.
Дурнота прошла, Элеонора Николаевна выпила на кухне стакан воды из-под крана, выключила всюду свет, заперла квартиру и поехала домой.
Проезжая перекресток, на котором всегда подолгу горел красный свет, она привычно вытащила из сумочки зеркальце и критически оглядела лицо.
Была смазливая пухленькая девчушка Элка, изучавшая хинди и мечтавшая о жизни за границей, а превратилась в домохозяйку Алю, старуху с сухим жестким лицом и твердым подбородком. Назар назвал ее красивой зрелой женщиной, но Аля ни на секунду этому не поверила.
Потом, уже возле дома, она долго не выходила из машины, пытаясь удержать в памяти тот час, когда на пассажирском сиденье рядом с ней сидел Назар. Она прикасалась пальцами к обивке сиденья, и ей казалось, что она чувствует ткань его плаща и тепло его спины.
Впереди, в конце улицы, появилась знакомая фигура, Аля зацепила ее краем глаза и сперва даже не поняла ничего, снова задумалась, потом вздрогнула и уставилась на нее через лобовое стекло. Дина. Идет медленно, походка усталая. Впрочем, у девочки такой тяжелый неуклюжий шаг, что никогда не знаешь, устала она или просто так ходит. Длинный просторный плащ, а под ним, наверное, один из ее любимых балахонов.
Откуда она возвращается? Куда ходила? Опять дождалась, когда Андрей уснет, и ушла. Алю она не боится, знает, мерзавка, что тетка брата бережет и ничего такого ему не скажет. Вот и пользуется. Как поступить?
Выйти из машины? Или пересидеть еще несколько минут, подождать, пока Дина войдет в квартиру и скроется в своей комнате, и только потом прийти, чтобы избежать очередной разборки? Девчонка вбила себе в голову, что у Али молодой любовник, и не упускает случая пошипеть по этому поводу. Аля сама виновата, дала повод, теперь расплачивается. Но чутье у нее просто фантастическое, и если уж раньше она на пустом месте позволяла себе высказываться на тему «позорных случек», то что скажет сегодня, если столкнется с теткой?
А что, это даже интересно проверить. Может, и нет у нее никакого чутья? Аля решительно вышла из машины. Дина была уже в десятке метров от нее и, конечно, тетку увидела.
- Ну, и откуда ты возвращаешься, позволь полюбопытствовать? - ехидно спросила Элеонора Николаевна.
Дина остановилась как вкопанная, и Але показалось, что девушка с трудом удерживается, чтобы не убежать. Куда бежать, дурашка? Домой? Так я тебя и дома достану. Не домой? А куда? В такое-то время… Четвертый час, скоро утро. Ничего себе гуляет племяшка!
- Ты… - голос Дины заметно дрожал. - Ты давно здесь стоишь?
- Давно.
Аля вредничала, она просидела в машине от силы минут пять, но негодование на Дину на миг лишило ее взрослой мудрости.
- И ты видела?…
Интересно, что она должна была видеть? А может быть, попробовать… Сблефовать? И тогда, наконец, станет понятно, куда и зачем девочка ходит по ночам?
- Видела.
- Ну… и что теперь?
- А что теперь? - Аля прикинулась непонимающей, хотя она и в самом деле ничего не понимала.
