Александра Маринина - Воющие псы одиночества
- Да, - согласился он, когда Элла замолчала, - в таком виде в поход действительно не пойдешь. Так почему ты все-таки не хочешь вернуться домой и собраться как следует?
- Ну как ты не понимаешь, - она начала горячиться, - меня же родители не выпустят! Это я сейчас выскочила, потому что внезапно, они не ожидали, что я убегу, и не успели ничего сделать. А если я вернусь, все, конец.
- Слушай, у тебя в голове полная каша, - покачал головой Назар, закуривая, новую папиросу. - Что значит «не выпустят»? Что значит «конец»? Ты вот слова произносишь, а в смысл вдумываешься? Ты вообще понимаешь, что говоришь?
Элла разозлилась. Что он к ней прицепился? Поучает еще…
- Что есть, то и говорю, - огрызнулась она.
- Да нет, Элка, не то ты говоришь, что есть на самом деле. Ты вот уже рассердилась на меня, а зря. Ты лучше послушай внимательно и вникни. Твой отец - он кто?
- Ну… в КГБ работает, а что? - с вызовом ответила она.
- Ясно. А мама?
- Военный переводчик. Тебе-то что?
- Да не огрызайся ты, - Назар миролюбиво улыбнулся. - Я к тому спрашиваю, что они ведь не дикари какие-нибудь, а люди с высшим образованием, интеллигенция, верно? Ты говоришь, они тебя из дома не выпустят, а как ты себе это реально представляешь? Свяжут руки-ноги веревками, запрут в туалете и свет выключат? Ведь нет же, правда?
- Ну, правда, - вынуждена была согласиться Элла. - И что? Они такой скандал устроят, потом разговаривать со мной не будут, если я по-своему сделаю, так что лучше уж не уходить никуда, себе дороже. Или наказание какое-нибудь придумают, денег давать не будут или отправят на дачу с братом сидеть, вместо того, чтобы отпустить меня на море отдыхать.
- Вот именно. То есть у тебя есть выбор: или сделать то, что устраивает твоих родителей, при этом лишить себя чего-то, какого-то удовольствия, или сделать то, что их не устраивает, тем самым сознательно обрекая себя на какие-то неприятные последствия. Ты видишь? Выбор есть. И ты можешь его сделать. А ты говоришь - конец. Какой же это конец, когда есть выбор? Конец, это когда выбора нет.
- Какой же это выбор, если что так, что эдак у меня получаются неприятности?
- Это верно, - кивнул он, - но в одном случае твои родители довольны, а в другом - нет. Ты пойми, Элка, человек можно сколько угодно думать, что он - сам по себе и никого не касается, что он делает или думает, но на самом деле это не так. Каждый наш поступок, каждое наше слово отзываются на окружающих, это как круги по воде, понимаешь? И когда мы принимаем решение, как нам поступить, мы всегда должны исходить из того, что кому-то это может не понравиться, кому-то это помешает, кому-то наш поступок будет как кость в горле. Это неизбежно, потому что всегда есть конфликт интересов. Ты вдумайся, не смотри на меня как на чучело, а вдумайся в то, что я говорю. Даже когда ты покупаешь хлеб в булочной, ты создаёшь конфликт, потому что через час или через два в эту булочную придет человек, а хлеба уже не будет. Кончится. Если бы ты не купила свою буханку, ему бы хватило. А так - не хватило. То есть вольно или невольно, но ты кому-то помешала, создала неудобства. Конечно, это не значит, что ты не должна ходить в магазин и делать покупки, я просто привожу тебе элементарный пример. Конфликт есть всегда. Даже сам факт твоего существования - это уже конфликт.
- Это почему же?
Она так удивилась его словам, что даже перестала злиться. То, что говорил этот странный парень со странным арабским именем, казалось ей невероятным, невозможным, нелогичным и в то же время… убедительным, что ли.
- Потому что твоя мама могла не захотеть тебя рожать, она могла не захотеть беременеть в тот момент, и тогда она забеременела бы в другое время, более подходящее для нее, может быть, через месяц или через год, и соединились бы совсем другие хромосомы, и родился бы совсем другой человек. Но родилась ты, и ты тем самым помешала родиться ему. Понимаешь? Или это слишком сложно для тебя?
- Ничего несложно, - она снова попыталась обидеться, но безуспешно. Ей было интересно, безумно интересно, и Элла решила просто не обращать внимания на то, что может показаться обидным. - Только я не понимаю, какое это отношение имеет к походу?
- Да самое прямое. Когда ты принимаешь любое решение, ты должна держать, в голове возможность конфликта и взвешивать свою выгоду и неудобства противной стороны. Посмотри на это под таким углом, и тебе все станет ясно. Когда ты покупаешь хлеб, тебе, в сущности, наплевать на того человека, которому потом не хватит этой буханки, ты его не знаешь, его проблемы и его настроение тебя мало волнуют, кроме того, ты понимаешь, что есть и другие булочные, и в любом случае без куска хлеба он не останется, поэтому ты с чистой совестью делаешь свою покупку и идешь домой счастливая и довольная. Теперь проанализируй точно так же ситуацию с походом.
Вода в кастрюле закипела, Назар встал, чтобы положить в кипяток макароны. Он убавил огонь в конфорке, бросил щепотку соли и снова сел на место.
- Ну, давай, давай, начинай.
- Ну… если я поеду, то я весело проведу время… с ребятами пообщаюсь… может быть, с Геной что-то наладится, а то на лекциях он меня почти не замечает, а семинары у нас в разных группах… Мы с ним только на днях рождения и на институтских вечерах вместе бываем, но это не то, - начала перечислять свои возможные выгоды Элла. - Но папа с мамой будут злиться, нервничать, переживать.
- Тебе это безразлично? - Назар бросил на нее быстрый острый взгляд. - Или ты их любишь, и хочешь, чтобы им было хорошо?
- Люблю, конечно, - без раздумий ответила Элла. - Я их очень-очень сильно люблю. Только зачем они мне мешают? Они хотят только своего спокойствия. Почему они не думают о том, чего я хочу?
- А они обязаны?
- Что обязаны? - не поняла она, - Ты о чем?
- Они обязаны думать о том, чего ты хочешь?
- Ну а как же, они же мои родители.
- Вот тут и состоит главная ошибка, - Назар почему-то погрустнел, - Этого никто не понимает. Я всем пытаюсь объяснить, а меня никто не понимает. Будет жаль, если ты тоже не поймешь. Запомни, Элка, никто никому ничем не обязан. Никто никому ничего не должен. Это все мифы, которыми человечеству морочат голову, чтобы сделать его управляемым и внушаемым. Твои предки хотят собственного спокойствия, и это их право. Они не обязаны думать о том, чего при этом хочешь ты. Да, они думают об этом почти всегда, они о тебе заботятся, они часто спрашивают тебя, хочешь ли ты того или этого, но они не обязаны это делать, они просто выбрали для себя стараться, чтобы тебе было хорошо. Это их сознательный выбор, а не долг. Понимаешь? Ты, со своей стороны, хочешь для себя полутора суток удовольствия, попеть у костра под гитару, поприжиматься плечиком к своему Геннадию, и ты тоже имеешь на это право, и ты не обязана думать о том, как к этому отнесутся твои родители. Ты не должна. Тебя нельзя заставить. Но ты можешь сделать выбор, думать об этом или нет, считаться с предками или не считаться! Вот и все. Видишь, как все просто? Никаких слов о том, что тебя не выпустят из дома, никаких слов о том, что это конец, просто выбор. Твой собственный, сознательный. Больше ничего.
Элла подавленно молчала. Ей никогда не приходило в голову то, что она сейчас услышала. Ей трудно было это осознать и принять, слова Назара казались ей бессмысленными, не укладывающимися в ту мораль, в которой она воспитывалась и жила, но в то же время вся ситуация неожиданно предстала перед ней простой, очевидной и не имеющей двух решений. Неужели так бывает, что теория совершенно непонятна, а на практике проста и полезна в применении?
- Где у тебя телефон? - спросила она, стараясь не смотреть ему в глаза.
- В комнате.
- Можно позвонить?
- Конечно.
Она вышла из кухни, нашла телефон и позвонила домой. Трубку взял отец.
- Папа, извини, я вспылила. Я никуда не поеду, если ты против.
- Ты где сейчас? - строго спросил отец.
- В гостях, здесь, недалеко. У девочки из нашей школы.
- Ты не промокла? - в его голосе зазвучала неподдельная забота, и у Эллы слезы выступили на глазах. - Выскочила в чем была, без дождевика, без зонта…
- Нет, я до дождя успела. Я приду попозже, ладно?
- Эленька… Мы тут с мамой посоветовались… И твои ребята с курса несколько раз звонили… Одним словом, если ты очень хочешь, поезжай.
Они не обязаны. Они не должны думать о ее удовольствиях и желаниях. И все-таки они думают. Наступают себе на горло, готовятся провести ночь с валидолом под языком, лишь бы ей было хорошо. Господи, папа, мама, как я вас люблю! В этот момент Гена с его гитарой, длинной челкой, стильной рубашкой и сладким голосом показался Элле таким глупым и таким ненужным, а тот странный парень, что сидел за стенкой, на кухне, и варил для нее макароны, таким близким и таким необходимым… К черту поход, у черту костер с песнями и лирические сопли, она не уйдет отсюда, пока ее пинками не выгонят, она не пожертвует ни одной минутой пребывания рядом с Назаром.
