Михаил Ежов - Башня из красной глины
— Подожди, а что тут внизу листка за цифры? Нет, буквы тоже есть. Похоже на код или шифр.
— Это из Библии, — сказал Смирнов. — Надо проверить по Интернету, что это значит.
— Каким образом?
— Это номер главы и строки, — пояснил следователь, доставая блокнот, чтобы переписать в него содержимое записки. — Упакуй это в пакет для улик, — добавил он, когда закончил.
Сам он вышел в смотровую.
— У вас есть хлороформ? — осведомился он у Доценко.
— Вроде был. А что? Вам нужен?
— Проверьте, на месте ли он.
Врач встал и подошел к стеклянному шкафу. Быстро просмотрел склянки, затем недоуменно пожал плечами.
— Вот он. — Доценко ткнул в одну из бутылок. — Но осталось совсем мало. Странно, мы им почти не пользовались. Даже не помню, когда в последний раз брали.
— Спасибо, доктор.
Выйдя из медпункта, Смирнов и Дымин пошли в каюту, где у следователя был ноутбук. Смирнов включил и загрузил браузер. Ввел в строку поиска оставленную близнецами ссылку.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Дымин.
— Это про Иону, — ответил Смирнов. — Его проглотил кит.
— И что это значит?
— Очередной указатель. — Следователь встал, достал и проверил пистолет. Бесы сразу оживились и зашевелились, но он постарался не обращать на них внимания. — Максим и Ксюша назначили нам встречу.
— Где?
— В трюме.
— И ты туда собрался?
— Да. Дуй к Капотову, скажи, чтобы спускали шлюпки и грузили людей.
— В смысле? — Брови у Дымина полезли на лоб.
— Я думаю, у близнецов есть взрывчатка. Притом, как они действовали до сих пор, это не кажется удивительным, верно?
— В принципе да. Так что, мы начинаем эвакуацию?
— Да, и иди уже! Времени мало.
Дымин не двинулся.
— А ты что, один полезешь в трюм, что ли?
— Если мы припремся туда толпой, это ничего не решит. Ты ведь не собираешься стрелять в детей? Или как?
— Нужно вызвать бригаду по борьбе с терроризмом, — неуверенно предложил Дымин.
— И когда они прибудут? Знаешь, мы только теряем время. Если близнецы взорвут машинное отделение…
— Послушай, на борту есть подготовленные люди. Уверен, они знают, что делать.
— Ты о ком?
— О Жеребине и его шести амбалах. Разреши, я их пошлю в трюм.
— С какой стати? Они выдают себя за обычных пассажиров. У них легенда, так что…
— На дно они тоже пойдут, чтобы легенду не нарушать? — перебил Смирнова Дымин.
Следователь махнул рукой:
— Делай что хочешь, только убери людей с теплохода! — Он побежал по палубе к пакгаузу, где располагался один из люков, ведущих в трюм.
— Дождись их! — крикнул ему вдогонку опер, но Смирнов не обернулся.
Полицейский открыл люк и начал спускаться по винтовой лестнице. Звук его шагов гулко отдавался в железном чреве корабля. Сердце колотилось как бешеное, по лицу и спине струился холодный пот — он понимал, что в любую секунду его может поглотить вырвавшийся из машинного отделения огонь. На бегу Смирнов пытался вспомнить, какую мощность может дать брусок Си-4 такого размера, как был у двойняшек. Память подсказывала, что у «Фаэтона» не будет ни единого шанса. Даже военный корабль наверняка пошел бы ко дну — что уж говорить о прогулочном теплоходе.
Может, близнецы решили использовать не весь запас взрывчатки? Но тогда зачем они прихватили с собой целый брусок? И еще один вопрос не давал покоя Смирнову: как Максим и Ксюша планируют спастись? Вплавь? Но прыгать за борт идущего теплохода — почти верная смерть, ведь они попадут под винты. Полицейскому приходилось видеть погибших в результате подобных несчастных случаев — жуткие шрамы по всему телу, огромные гематомы, перемолотые кости. Следователя невольно передернуло.
Смирнов спускался все ниже. Свет давали редко расположенные лампы, ступени вибрировали — в них отзывался мощный двигатель турбины, приводящей в движение «Фаэтон». Полицейский стиснул зубы, чувствуя, что все дальше забирается в логово демона. Пистолет в его руке отзывался на зов чудовища: сидящие в нем бесы смерти засуетились, предвкушая кровь. Смирнов ненавидел оружие, хотя ему не раз приходилось им пользоваться — почти всегда чтобы спасти себе жизнь. Но сейчас он не был уверен, что решится пустить его в ход: он не представлял, что сможет выстрелить в детей, даже если у них будет взрывчатка.
Лестница закончилась, полицейский оказался перед прямоугольной дверью с закругленными краями. Здесь пахло нагретым воздухом и машинным маслом. Подумав, Смирнов убрал пистолет в кобуру и открыл дверь. За ней был коридор. Прислушавшись, полицейский различил только далекое урчание турбин. Дети должны были пройти здесь, но едва ли они выбрали для последнего акта своей кошмарной пьесы место, где находятся люди. Им нужен был отсек, где никто не бывает, но куда можно попасть относительно свободно. Смирнов не был знаком с планировкой трюма, так что оставалось только наугад заглядывать во все двери. Следователь понимал, что близнецы еще в трюме: они не рассчитывали, что их начнут искать так скоро. Возможно, он встретит их, когда они будут возвращаться.
Смирнов прошел до конца коридора и открыл последнюю дверь. Тут была лестница, ведущая вниз. Полицейский начал спускаться. Над головой тянулись толстые трубы теплотрассы. Вода капала с них и стекала в зарешеченные люки на полу. Смирнов шел, ориентируясь по редким лампочкам на стенах, служившим своеобразными маяками. Ему пришло в голову, что двойняшки должны были заранее все тут облазить, чтобы провести разведку и присмотреть подходящее место. Полицейский добрался до очередной двери и прислушался. Из-за металлической двери доносились приглушенные голоса. Возможно, это были матросы, но интуиция говорила следователю, что он на верном пути.
Переведя дух, Смирнов вошел в отсек и замер. Он стоял на верхней площадке железной лестницы, а внизу в мутно-желтом свете забранных сеткой ламп виднелись два стула, к которым скотчем были примотаны Самсоновы. Ксюша и Максим что-то делали с их ртом.
— Эй! — негромко позвал Смирнов, начиная медленно спускаться.
Близнецы резко обернулись. На лицах у них отразилось смятение. В руке у Максима оказался мобильный телефон.
— Стоять! — крикнул он.
Смирнов замер и поднял руки, показывая, что в них ничего нет.
— Я нашел вашу записку, — сказал он, оценивая ситуацию.
Самсоновы были надежно примотаны, рот им заклеили, но из-под скотча торчали тонкие проводки, на конце которых чернели крошечные квадратики. Судя по тому, как Максим сжимал мобильник, телефон являлся детонатором. «Интересно, чтобы взорвать бомбы, нужно набрать какой-то номер или достаточно нажать одну-единственную кнопку?» — пронеслось в голове у Смирнова.
Си-4, судя по всему, двойняшки засунули Самсоновым в рот, выпустив наружу приемники сигнала.
— Что это за телефон? — поинтересовался Смирнов, чтобы не затягивать паузу. — Базарова?
— Кого? — не понял Максим.
— Монаха, который написал вам письмо.
— А-а, — протянул мальчик. — Да.
Было дико видеть детей, собирающихся взорвать огромный теплоход, чтобы замести следы преступлений. Сами они, конечно, придумали, как спастись.
— Что вы собираетесь сделать? — спросил Смирнов.
— Убить этих гадов! — отозвался Максим. — Вы ничего не понимаете, но…
— Я все знаю, — перебил его Смирнов. — Вас лишили настоящих родителей, и это вас обозлило, но теперь вы нашли свою семью, и мама с папой ждут вас.
Повисла пауза. Дети нахмурились, переглянулись.
— Откуда вы знаете? — удивилась девочка.
Смирнов не собирался говорить, что Вырины сдали их — это могло окончательно снести Максиму и Ксюше крышу. Сейчас нужно было действовать очень аккуратно. Полицейский пожалел, что специалист по работе с несовершеннолетними до сих пор не прибыл — он бы мог сейчас здорово пригодиться.
— Мы провели расследование, — сказал он уклончиво. — Нам известно, что эти люди заплатили доктору в роддоме, чтобы он подделал документы и отдал вас им. Но они растили вас четырнадцать лет как своих детей, любили вас и…
— Нет! — резко выкрикнула Ксюша, делая шаг вперед. — Они кололи нам всякую дрянь, чтобы мы стали солдатами. Они хотели сделать нас убийцами!
— И у них получилось! — добавил Максим, скривившись в неудавшейся улыбке. — Они врали, что заботятся о нашем здоровье и поэтому все время обследуют, а на самом деле… — Мальчик не договорил.
— Они думали, что смогут делать с нами, что захотят, — глухо проговорила его сестра. — Мы ведь им никто — просто подопытные кролики! — Ее голос дрожал от обиды и ненависти.
Смирнов чувствовал, как по отсеку разливаются волны детской боли. От этого было мучительно тяжело, но он знал, что обязан остановить этих запутавшихся ребятишек.
