Михаил Ежов - Башня из красной глины
Смирнов дернул дверную ручку. Заперто! Он забарабанил в дверь, но никто не открыл. Прислушался — тихо. Тогда полицейский убрал оружие и отправился на мостик, где потребовал универсальный ключ от всех кают на пароходе. В сопровождении двух офицеров он спустился к каютам и открыл дверь. Близнецов не было.
— Ищите пластилин! — велел он.
Через десять минут все вещи были перерыты, и Смирнову вручили маленькую коробочку с веселым слоником на крышке. Полицейский почти почувствовал облегчение, но оно тут же прошло, едва он открыл коробку: в наборе из шести цветов отсутствовал бежевый.
Дрожащими пальцами Смирнов достал мобильник и набрал номер Дымина.
— Найди всех ученых и их детей: Нину, Юлю, Ксюшу и Максима! — проговорил он. — Немедленно! Приведи их всех в кают-компанию, и пусть их охраняют, как Форт-Нокс.
— И детей? — переспросил опер.
— Да, — ответил Смирнов.
— Ладно.
— Срочно!
— Да понял, понял.
Следователь отсоединился и выдохнул. Только бы близнецы ничего не заподозрили! Он для того и приказал Дымину собрать всех без исключения.
Если у Максима и Ксюши пластиковая взрывчатка (чтобы ее изготовить, нужно несколько лекарств, продающихся без рецепта, и кое-какие бытовые средства), они могли еще не подсоединить к ней взрыватель (батарейка от часов и пара проводков), тогда она безопасна (сама по себе Си-4 не детонирует), но если бомба уже готова… Один Бог ведает, на что могут пойти брат с сестрой, если решат, что их загнали в угол.
Смирнов отправился в кают-компанию, по дороге стараясь придать лицу спокойное выражение. Он чувствовал, как палуба и обшивка корабля дрожат от урчания демона, затаившегося в недрах машинного отделения. Неосознанным движением он прикоснулся к карману, где лежал сложенный рисунок Кали.
Входя в кают-компанию, он затаил дыхание. Но, обведя глазами присутствующих, Смирнов замер, как ледяной столб.
— Где Самсоновы? — нервно спросил он. — И Ксюша с Максимом. — Имена близнецов застревали во рту, как мотки колючей проволоки. Следователь откашлялся.
— Их не нашли, — удивленно ответил Дымин. — Но ищут, — добавил он.
Смирнов заметил, что два опера отсутствуют.
— Я же приказал не спускать с них глаз! — почти завопил он.
— Знаю, — кивнул опер. — Девчонка пожаловалась утром на острые боли, и предки повели ее к судовому врачу. Брат тоже пошел — Жека, один из оперов, проследил за ними до медпункта, но сейчас их там нет. Наверное, ушли через палату.
— Он туда заглядывал?
— Жека?
— Да! — рявкнул Смирнов.
— Слушай, не психуй! — Дымин удивленно поднял брови. — Они же не по одному ходят.
— Жека заглянул в палату?
— Да-да, конечно. Там никого не было.
— А где Доценко?
— Пошел к себе. Я с ним только что говорил, он сказал, что осмотрел девочку, дал ей лекарство от несварения и оставил в палате. Сказал, чтобы пару часов полежала.
— Она осталась там с родителями и братом?
— Ну да. Препараты у Доценко заперты, так что…
— А где медсестра? — перебил Смирнов.
— Спит, наверное. Она не понадобилась, ведь с девчонкой остались родители.
— Когда это было? Когда Доценко ушел в свою каюту?
— Примерно полчаса назад.
— Сидите здесь! — приказал Смирнов всем. — Пошли! — Это уже было обращено к Дымину.
Когда они вышли, Смирнов сразу заговорил:
— Я знаю, кто Крысолов! Это двойняшки. Они захватили Самсоновых, возможно, даже уже убили их.
— Ты уверен? — Дымин был поражен.
— Да.
— Что будем делать?
— Сначала пойдем к ним в каюту и все там осмотрим. У меня есть универсальный ключ.
Когда полицейские вошли в каюту Самсоновых, Смирнов замер на пороге, обводя ее глазами. Все было в порядке.
— Тут ловить нечего, — проговорил Дымин.
Они перешли в соседнюю каюту, которую занимали Ксюша и Максим. Смирнов был тут совсем недавно, но тогда ему нужно было найти подтверждение своей догадке и времени на тщательный осмотр не было. Теперь же он глядел на каюту другими глазами: он хотел понять, что за дети тут живут. Каждая мелочь могла стать уликой или просто натолкнуть на важную мысль.
Смирнов сразу обратил внимание, что помещение визуально можно разделить на две части — мужскую и женскую. Однако среди вещей девочки не было ни мягких игрушек, ни кукол. Тумбочка Максима интересовала Смирнова больше. Он выдвинул верхний ящик и вытащил зачитанный журнал.
— Что это? — заинтересовался Дымин. — «Радиотехническое творчество для юношества»?
— Выпуск позапрошлого месяца.
Смирнов внимательно его пролистал.
— Что ты хочешь там найти? — пренебрежительно усмехнулся опер.
— Пока не знаю. Но раз Максим взял его с собой, значит, он был ему нужен.
— Не прочитал еще, наверное.
— За столько времени? Нет, думаю, дело не в этом, — возразил Смирнов. Он как раз открыл статью об устройстве мобильного телефона. — Вот зачем он его прихватил. — Следователь показал Дымину разворот с электросхемами. — Парень собирал детонатор.
Смирнов бросил журнал на тумбочку и вытащил из ящика картонную коробку, набитую радиодеталями. Большая часть была вырвана из старых магнитофонов и телевизоров, но были и совсем новые наборы, упакованные в хрустящий целлофан. Вслед за коробкой полицейский достал паяльник и банку канифоли.
— Посмотри, что в мусорке, — велел Смирнов Дымину, указав на пластиковую корзину для бумаг.
— Спасибо за доверие! — буркнул опер и вывалил на пол содержимое корзины. Аккуратно разгреб рукой.
— Вот! — Смирнов нагнулся и поднял пустую упаковку от батареек-таблеток. — Что и требовалось доказать! Больше нам тут делать нечего. Идем в медпункт.
Через пять минут полицейские были на месте. В первой комнате, смотровой, сидел Доценко. Он что-то писал, согнувшись над столом.
— Доброе утро, — поздоровался Смирнов.
— Здравствуйте, — кивнул врач. — А у меня пациентка сбежала, представляете. — Он усмехнулся. — Ваш коллега вам, конечно, уже сказал.
— Да. Можно здесь осмотреться?
Доценко приподнял брови.
— Пожалуйста. А что случилось?
— Ничего, надеюсь, — отозвался Смирнов, хотя понимал, что все же случилось.
Он прошел в палату, Дымин — следом. Все вроде лежало на местах — нельзя было сказать, будто в комнате царит беспорядок, — но некоторые вещи явно побросали в спешке. Кровать была слегка сдвинута. Следователь потянул ноздрями.
— Чувствуешь? — спросил он.
Дымин принюхался:
— Хлороформ?
— Да.
Смирнов подошел к столу. На нем лежал чистый лист бумаги. Полицейский подцепил его за уголок и перевернул.
— Что там? — заинтересовался Дымин, заглядывая через плечо.
— Признание, — ответил через пару секунд Смирнов.
— Чье?
— Самсонова.
— Да ладно!
— Послушай: «Я, Самсонов Юрий Петрович, признаюсь в том, что убил Марухина Александра Викторовича, Липина Ярослава Сергеевича, Базарова Степана Николаевича, Кожина Анатолия Семеновича, а также свою жену Самсонову Людмилу Ивановну. Сам я не могу жить после этих тяжких преступлений и поэтому вынужден убить себя тоже». Число, подпись.
— Ничего себе! — пробормотал Дымин.
— Это липа.
— Думаешь?
— Конечно. Во-первых, текст отпечатан на компьютере, а подпись нетрудно подделать. Во-вторых, думаю, ты тоже обратил внимание на то, что в этом признании чего-то не хватает.
— Ну-ка, дай! — Дымин выхватил у Смирнова листок и уставился на него. — Не упоминается сын капитана! — воскликнул он через полминуты.
— Верно. А почему?
— Потому что, когда распечатывали этот листок, Сергей еще не был в числе жертв. Никто ж не знал, что он станет свидетелем и его придется убрать!
— Список убитых заготовили заранее. А на корабле нет принтера, и имя «юнги» добавить уже было нельзя.
— Значит, Максим и Ксюша подставляют Самсонова?
— Конечно. Они нас все время наводили на него. Книга Майринка, ссылки в компьютере, хлороформ и канистры со спиртом, похищенные из лаборатории. Предполагалось, что убийства повесят на Самсонова, а сам он уже не сможет оправдаться, поскольку якобы покончит с собой.
— Здесь даже не указывается мотив, — заметил Дымин.
— А зачем? Подпись есть, и ладно. А мотив всегда можно придумать. Например, сумасшествие. Чем плох?
— Подожди, а что тут внизу листка за цифры? Нет, буквы тоже есть. Похоже на код или шифр.
— Это из Библии, — сказал Смирнов. — Надо проверить по Интернету, что это значит.
— Каким образом?
— Это номер главы и строки, — пояснил следователь, доставая блокнот, чтобы переписать в него содержимое записки. — Упакуй это в пакет для улик, — добавил он, когда закончил.
Сам он вышел в смотровую.
— У вас есть хлороформ? — осведомился он у Доценко.
