Анна Малышева - Озноб
– Да, это ужасно печально, и все же я предлагаю отнестись к этому событию философски. Тем более, Ира, ты ведь не знала эту женщину.
Она внутренне содрогнулась, встретив его пристальный, испытующий взгляд, как будто Сергей пытался что-то прочитать в ее душе. Отпив глоток вина, Ирина поставила бокал и отломила кусочек хлеба. Приход официанта с подносом, уставленным закусками, она восприняла, как избавление, и принялась есть, опустив глаза в тарелку. Сергей же, ничуть не смущаясь печальной темой, продолжал:
– Есть люди, для которых смерть является неким избавлением, как ни ужасно это звучит. Нет, я не циник, во всяком случае, не считаю себя таковым, но убежден, что иногда запутанный узел возможно только разрубить.
Ирина положила вилку, не в силах больше изображать аппетит, и взглянула ему прямо в глаза:
– Так ты считаешь, твоей жене лучше было умереть?
– Она была очень нелепым и несчастным человеком, – задумчиво ответил Сергей, не отводя глаз, таким будничным тоном, точно речь шла о чем-то очень обыденном. – Не умела наслаждаться жизнью, получать удовольствие, быть счастливой. Не знаю, почему. Когда я ее встретил, она уже была такой. Может, ее бы изменило материнство, но и в этом ей было отказано. Единственное, к чему она питала привязанность… Нет, Ира, не я. Алкоголь, – мужчина легонько постучал лезвием ножа по горлышку стоящей рядом бутылки. – И опять же, она приучилась пить еще до нашего брака, так что я обнаружил это уже потом… Просто проклятие какое-то, отец отравил мне первую половину жизни, потом эстафету перехватила жена… Но заметь, я все терпел, даже когда она стала совершенно невыносимой.
Он залпом допил вино, и Ирина машинально последовала его примеру. Откровенность Сергея и смущала, и приятно волновала ее, его тон был искренним и доверительным, и она верила своему спутнику, тем более что до сих пор его рассказ сходился с тем, что ей пришлось выслушать от Давида.
– Пьяные истерики, сцены на пустом месте, когда мне хотелось только упасть и уснуть после каторжного дня на работе… Она-то не работала никогда, у нее даже трудовой книжки, кажется, не было. Сперва сидела за папиной спиной, потом на моей шее… Счета деньгам не знала, и попадись она кому другому, он бы живенько ее ограбил! Но, Ира, чем тебе поклясться – я не присвоил ни копейки из ее состояния! Да, пользовался деньгами из ее приданого, пускал их в оборот, но все, чем я владею, заработано лично мной! Больше того, я очень много потратил уже своих, кровных денег, чтобы спасти бизнес ее покойного отца. Теперь думаю, зря. Это был бессмысленный героизм. Дело все равно на ладан дышит, после Нового года все ликвидирую, подсчитаю убытки, залижу раны и начну что-то новое. Надеюсь, справлюсь.
– Тем более, ты же получишь страховку! – не удержалась Ирина.
Она рассчитывала на любую другую реакцию, но не на смех. Сергей откинулся на спинку стула и расхохотался, запрокинув голову, так громко, что на них оглянулись из-за соседних столиков. Женщина ждала ответа, напряженно выпрямившись, не касаясь лопатками спинки стула. Успокоившись, Сергей доверительно пояснил:
– Нервы сдали, я не первый раз слышу эту чепуху! Да, умерла нелюбимая жена, сгорел неудачный дом – ловко я с ними разделался, одним махом, чтобы денежки получить! Я только вчера общался с одним типом, который всерьез пытался меня убедить, что я у него в руках. Между прочим, он имел наглость ссылаться на знакомство с тобой. Я его даже вспомнил, это он заезжал к тебе в гости, когда дом впервые загорелся. И чего он ни наговорил – и про причину пожара, и про сумму страховки, и про свои связи в страховой компании… Якобы выступал от имени этого слизня Давида, который хочет возбудить уголовное дело. Врал что-то про какого-то свидетеля, который будто видел мою мертвую жену в загоревшемся доме, только отказался назвать его имя. Думаю, это мистификация, но он был так убедителен, что я едва не поверил ему.
Сергей проговорил все это, подавшись вперед и не сводя глаз с собеседницы. Та слушала его, по-прежнему вытянувшись в струнку, ощущая, как в ней дрожит каждый нерв. Ирина пыталась выдержать взгляд Сергея, но в конце концов отвернулась к окну и стала смотреть на прохожих, спешащих мимо ресторана по мокрому тротуару, залитому апельсиновым светом витрин и фонарей. Мужчина внезапно замолчал. В следующий миг она ощутила прикосновение его пальцев на своей руке, чуть выше запястья. Женщина содрогнулась, и машинально отдернула руку. Она тут же пожалела об этом, но поздно – когда Сергей снова заговорил, его голос изменился до неузнаваемости, стал жестким и язвительным:
– Значит, правда, ты с ним заодно, с этим шантажистом?
– Неправда. – Ирина повернулась к нему, с надеждой вглядываясь в его лицо. – Я отказалась ему помогать, он соврал, что я на его стороне. Они вместе с Давидом пытались меня уговорить, но я послала их к черту.
– А собственно, почему?
Она ответила, чуть охрипшим от волнения голосом:
– Я думаю, ты не убивал свою жену. Ирина едва не сказала «знаю», но слово вовремя замерло у нее на языке. Сергей, помедлив, откинулся на спинку стула. После тягостной минуты молчания, пока не удалился официант, принесший горячие блюда, мужчина проговорил, беря вилку и нож:
– Лестно слышать, особенно после того, как тебя сто раз подряд назвали убийцей. Но откуда у тебя такая уверенность в моей невиновности?
– Неважно. – Помедлив секунду, женщина тоже придвинулась к столу. – Считай, интуиция.
– И она тебя не подвела!
Произнеся это, он с завидным аппетитом принялся есть. Ирина последовала его примеру, тем более, что, понервничав, ощутила сильный голод. Расправляясь с содержимым тарелки, она попутно давала себе зарок не поднимать больше опасной темы. «Кем бы ни была женщина, тело которой он выдал за труп жены, это вряд ли возможно узнать, во всяком случае, мне. И стоит об этом заикнуться, как все будет кончено. Разве этого я хочу?»
Внезапно ей пришла в голову мысль, что вряд ли этот мужчина настолько привлекал бы ее, не будь вокруг него ореола тайны, пугающего и вместе с тем притягательного. «Я не могу даже задать ему вопрос, который меня волнует… Последует немедленная расплата, наименьшим наказанием будет, если я его больше не увижу. Прежде у меня не было подобных роковых увлечений.
Егор… Он – воплощение будничности, все на виду, все ясно и просто. Когда-то это казалось мне признаком надежности, потом возник вопрос – а так ли нужна эта самая надежность, беспросветная и бескомпромиссная? И вот сейчас он бесится, злится, обвиняет меня в еще не случившейся измене, а того не понимает, что не другого мужчину я искала и не его деньги, а саму себя… Ту себя, с которой я еще почти незнакома».
Похоже, Сергей после объяснения пришел к тем же выводам, что и она, и когда снова заговорил, речь зашла о вещах, далеких от недавних событий. Мужчина признался, что страшно устал и хотел уехать куда-нибудь за границу, но дела его пока не отпускают.
– Их, как назло, еще больше обычного. Так почемуто всегда бывает, когда ты на пределе и мечтаешь выспаться. Вот, честно говоря, первый вечер, когда я ужинаю по-человечески, в приятном обществе… И то не могу выбросить из головы всякий мусор. А что, Ира, какие у тебя планы после Нового года?
– Те же, что и до, – улыбнулась она уголками губ. – Работа.
– А, твой перевод… – припомнил он. – Что, к сроку нужно сдать?
– Боюсь, это уже не получится, но…
– А что будет, если ты его не сдашь вообще? – задал неожиданный вопрос Сергей.
– Ничего хорошего. – Женщина удивленно взглянула на него, не понимая, к чему он клонит. – Больше не дадут заказов, и придется вернуть аванс. Может, последуют какие-то штрафные санкции, не помню, что об этом сказано в моем договоре. Я прежде не попадала в такие ситуации.
– Большой аванс?
Она помотала головой. Ей вдруг захотелось смеяться, не то от выпитого вина, не то от мысли, внезапно пришедшей в голову.
– Пустяковый, символический… А я подумала вдруг, что правда напрасно порчу себе нервы. Не сдам и не сдам, мне эта диетическая книга до смерти надоела!
– Я рад, что ты наконец улыбаешься, – Сергей и сам начал улыбаться, глядя на развеселившуюся собеседницу. – Есть предложение – сразу после Нового года махнуть вдвоем на море, куда-нибудь подальше, где мы сможем хотя бы нормально разговаривать. А то здесь у меня все время такое ощущение, будто между нами лежит граната с выдернутой чекой. Говорить-то мы может о чем угодно, а думаем… Сама понимаешь, о чем.
– Верно! – Ирина на миг спрятала загоревшееся лицо в сложенных ладонях. – И до чего это мешает! Знаешь, пусть это безрассудство, но мне до тошноты надоело рассуждать! Я согласна. Поедем!
– Не передумаешь? – мужчина замер.
– Я совсем и не думала, так что передумывать не придется! – засмеялась она в ответ. – Господи, как хорошо вдруг поглупеть!
– А как хорошо встретить женщину, которая в этом сознается! – подхватил Сергей. – Давай выпьем за наш уговор, мне сегодня тоже не хочется быть серьезным, тянет наделать глупостей. Как подумаешь, зачем я раньше жил, для кого тянул эту каторжную лямку…
