Анна Малышева - Озноб
– Что я тороплю события! – подхватил он. – Угадал? Ну, что делать, это мой недостаток. Просто я всегда точно знаю, чего хочу.
Женщина промолчала. Сергей и в самом деле предельно четко формулировал свои желания, и оставалось либо категорически возражать, либо безмолвно соглашаться. Ирина надеялась только, что в решающий момент все же сумеет отличить собственные чувства от навязанной со стороны воли. «Во всяком случае, в том, что он пригласил меня выпить кофе дома, нет ничего крамольного! А от переезда я еще успею отказаться. Не могу поверить, что Егор заявится к сестре и начнет угрожать мне ножом… Это будет фарс какой-то, клинический психолог в роли венецианского мавра… Разве что окончательно рехнется от ревности, после того что видел в ресторане? Столик на двоих, свечи, цветы…»
Теперь ей даже хотелось скорее оказаться в квартире, куда ее вез Сергей. Мысль, что она увидит жилище соперницы, пусть даже давно отставной и заранее побежденной, щекотала нервы и пробуждала законное женское любопытство. И это было в глазах Ирины лишним доказательством того, насколько она неравнодушна к Сергею. «Вот тетя Саня рассказывала о бывшей пассии Егора… А я даже не задумалась, какова она из себя, чем примечательна, чем лучше меня… Потому что все это мне безразлично!»
Сергей внезапно прервал молчание, в тот самый момент, когда машина сворачивала с кольцевой дороги на Варшавку, медленно продвигаясь в плотной очереди таких же страждущих попасть в город автомобилей:
– Кстати, чтобы закончить разговоры об этой замечательной страховке, которую я рассчитываю получить после смерти жены. У меня в руках еще и копейки не было, а уже пришлось заплатить солидный куш парню, который мне угрожал. Этому твоему приятелю, Диме.
– Ты дал ему денег?! – ахнула Ирина. – Когда, сколько?
– Вчера, шестьсот тысяч. Он просил втрое больше, но я втолковал ему, что его товар больше не стоит. Нацарапать на бумажке свои домыслы и запереть их в сейф у нотариуса может всякий идиот, но доказательством для следователя эта писулька все равно не станет. В конце концов, он понял, что больше не выторгует, взял деньги и ушел, очень недовольный. Я обещал заплатить еще, если он сумеет привести своего удивительного свидетеля, только, думаю, я этого ловкача больше не увижу.
– А я думаю, даже если он приведет кого-то, платить все равно не стоит! – решительно заявила женщина, которую до глубины души возмутил этот рассказ.
– Золотые слова… Тем более, я ведь невиновен, верно? – кивнул Сергей. – Но ты же понимаешь, вся эта грязь и шумиха вокруг смерти моей жены сейчас ни к чему.
– Ты вообще заплатил зря! – не сдавалась она. – Я знаю все его доводы, они ничего не стоят! Вот если бы я была на его стороне, да еще мой муж…
– А при чем тут твой муж?
Ирина запнулась и, чтобы замаскировать паузу, принялась рыться в сумке. Достав атлас с оторванной обложкой, она протянула его Сергею:
– Вот, пожалуйста, одна из этих якобы улик! Помнишь, я нашла его в «пежо», обложка еще была залита кровью!
– Да, что-то такое ты говорила. – Мужчина бросил беглый взгляд на карту. – Только я не вижу никакой обложки.
– Я сожгла ее там же, на даче, мне было противно к ней прикасаться.
– Вообще-то, это была моя кровь. – Сергей не сдержал улыбки, глядя на серьезное лицо своей спутницы. – Теперь-то ты знаешь, чья это была машина? Раз уж общалась с Давидом… Он мне все нервы вымотал своим подарочком, честно говоря. Думаю, из-за этого и злится больше всего. А эти пятна… Когда жена приехала на дачу, я помогал ей доставать вещи из машины, и у меня вдруг пошла кровь носом. Честно говоря, она с порога начала мотать мне нервы, давление подскочило, в принципе оно уменя низкое, атут взлетело… Она же сама искала аптечку, может, еще куда-то кровь попала. Какая это улика!
– Никакая, – кивнула Ирина. Обстоятельность, с какой Сергей посвящал ее во все подробности недавно случившихся событий, и радовала, и настораживала.
С одной стороны, он был очень словоохотлив, и притом его невозможно было уличить не то что во лжи – в неточности. С другой… «Я ведь не выпытываю никаких деталей, он сам их выкладывает… Как будто оправдывается!» – Там есть страница, на которой маркером вычерчен весь путь к твоему сгоревшему дому. – Она продолжала держать атлас, Сергей так и не проявил желания его взять. – Это могло бы стать уликой, если бы ее приезд к тебе был тайной. Но тайной оказалась как раз я!
– Можешь выбросить эту макулатуру. – Мужчина даже не повернул головы. – Если все улики твоего приятеля-пройдохи таковы, то мне стоило не деньги ему платить, а морду набить. Но он сумел сгустить краски, ничего не скажешь. Хуже всего, что у него есть свой человек в страховой компании, а они сейчас только и ждут, чтобы в меня вцепиться. Поэтому даже такая помеха мне не нужна. Он знал, за что требует деньги, он их и получил. Надеюсь, за ним не притащится кто-нибудь другой, шантажисты тем и характерны, что множатся, как грибы после дождя. Кстати, мы приехали!
За разговором Ирина не заметила, как они свернули с шоссе в длинный переулок с односторонним движением. Сергей свернул еще раз, и машина въехала во двор, так тесно заставленный автомобилями, что припарковаться им удалось только после долгих выматывающих поисков на черепашьей скорости. Мужчина чертыхался, всматриваясь в темноту, разрезаемую фарами джипа, и наконец, втиснул машину в чудом обнаружившуюся щель:
– Бывают минуты, когда я жалею, что не купил малолитражку. Что ж, идем!
Женщина вошла вместе с ним в подъезд девятиэтажного дома, поднялась в лифте на предпоследний этаж, подождала, пока он справится со связкой ключей, к которой явно не привык, и все это время ее не покидало ощущение, что романтическое свидание, о котором она мечтала, так и не состоялось. Все было до обидного буднично, будто они уже не раз приезжали в эту квартиру после долгого трудового дня, предварительно перекусив где-то в ресторане. «Конечно, мы уже не дети, оба понимаем, что должно произойти. Может, это ханжество – маскировать очевидное фиговыми листочками. Но я надеялась на какой-то другой вечер!»
То ли Сергей чувствовал ее настроение, то ли сам не был настроен слишком решительно, в любом случае он держался как гостеприимный хозяин – не больше. Помог гостье снять куртку, проводил ее в одну из комнат, включил торшер и развел руками, оглядывая обстановку:
– Честно говоря, я не больше твоего знаю, где тут что! Пойду сварю кофе, уж на кухне как-то сориентируюсь. Кажется, вон там бар. Поищи что-нибудь подходящее.
И удалился, оставив женщину посреди комнаты, которая, казалось, с неудовольствием созерцала нарядную незнакомку в коктейльном платье. С первого же взгляда, едва успев осмотреться, Ирина решила, что жить здесь не останется. Она сама не понимала, почему ее вдруг охватила такая тоска, когда она увидела стены, оклеенные унылыми бежевыми обоями, мягкую мебель с обивкой тигровой расцветки, букеты из искусственных цветов, пылившиеся тут и там, как подношения некоему безвкусному божеству. С потолка свисала дорогая люстра, слишком массивная для такого помещения, каблуки тонули в пышном ворсе шерстяного ковра. Одну стену чуть не целиком занимала плазменная панель, на которой отчетливо можно было различить жирные следы чьих-то пальцев. Комната была олицетворением скуки и банальности и больше всего напоминала номер в гостинице. Здесь или не жили, или не испытывали никакого удовольствия от жизни. Вместе с тем, когда Ирина припомнила лицо фальшивой супруги Валентина, этот образ достаточно точно совпал с обстановкой, которая сейчас ее окружала.
«Женщина, в жизни которой остался только алкоголь и какие-то смутные надежды на счастье за рубежом… Опять же, весьма идеалистические надежды, ведь куда бы ни переезжал человек, он тащит свои проблемы с собой. Может, роман с Давидом – это неуклюжая попытка измениться, найти смысл существования, который ускользнул от нее здесь. Но почему она в последний момент передумала и буквально сбежала к мужу? Поддержала мистификацию, явно его идею, нанесла удар по человеку, за которого только что собиралась замуж? Ведь Давид, симпатичен он кому-то или нет, переживает по-настоящему и понятия не имеет, что его предали. Какая это должна быть натура – бескостная, податливая, способная на опасную авантюру и наглый обман! Говорят, очень глупые люди не испытывают страха. Тот самый случай? Я бы не согласилась умереть понарошку, даже если бы меня упрашивал любимый мужчина».
Сергей прерывал ее размышления, появившись на пороге с двумя дымящимися чашками кофе.
– Подноса не нашел, конфет тоже никаких нет, что удивительно. Как, и в баре пусто?
Спохватившись, женщина открыла створки бара и обнаружила внушительный запас бутылок, как откупоренных, так и нетронутых. Тут же лежал разорванный пакет с шоколадными конфетами. Завидев его, Сергей удовлетворенно кивнул:
