Виктор Пронин - Брызги шампанского
– Можно выдвинуть еще одно условие... – Мандрыка помолчал, пошевелил в воздухе пальцами, как бы на ощупь проверяя качество своего предложения. – Надо сказать, что мы согласны иметь дело только с первыми лицами.
– Неплохо, – кивнул Выговский. – Совсем неплохо. На том и остановимся. Но! – Указательный палец Выговского уставился в лоб Здору. – Все охранные службы в полную боевую готовность. Понял?
– Игорь! Да сюда и так никто не просочится!
– Но этот тип вошел!
– Да мы сами его и запустили!
– Зови!
Человечек, как и в первый раз, сначала приоткрыл дверь, просунул в щель прилизанную свою головку, вопросительно посмотрел на Выговского.
– Заходите, – сказал тот.
Человечек вошел, осторожно приблизился к приставному столику, присел на краешек стула, положил свой чемоданчик на колени и, подняв голову, посмотрел на Выговского почти с преданностью, с готовностью выполнить все, что тот скажет, запомнить каждое его слово. Но робости во взгляде не было, зато чувствовалась тщательно спрятанная усмешка. Посетитель знал, что от его предложения отказаться трудно.
– Мы вот тут посоветовались... То, что вы сказали... Достаточно неожиданно, – Выговский тщательно подбирал слова, следя за тем, чтобы не выскочило невзначай признание, покаяние, сожаление. Ничего этого быть не должно.
– Да-да, – закивал человечек, подбадривая Выговского, поощряя, как бы желая прийти на помощь в столь сложном для хозяина кабинета положении.
– То, что вы сказали... Смахивает на обычный шантаж и вымогательство. Вам не кажется?
– Вполне возможно, – легко согласился гость. – Да, смахивает. Но только внешне. Суть-то в другом... Случилась беда... По неосторожности, по неопытности, да мало ли какая причина может быть... Погибли люди. У каждого дети, семьи, нарушены деловые связи... Кроме всего этого, существует и самое обычное чувство справедливости, согласны? А на что смахивают мои слова, может быть, не совсем удачные слова... Так ли уж это важно? – Наконец человечек усмехнулся, уже не скрывая этого.
– Так вот, ответ таков... Мы можем иметь дело только с первыми лицами. Еще лучше – с первым лицом. Никаких посредников, посланников, гонцов и прочих. Я внятно выражаюсь?
– Выражайтесь, как вам будет угодно. Внятность в ваших словах ощущается. Но предложение неприемлемо.
– Почему?
– Вспомните гостиничный номер после посещения ваших ребятишек... Одно это воспоминание заставляет быть осторожным.
– Как нам тогда убедиться, что вы действительно кого-то представляете?
– Видите ли... – Человечек задумался, но его заминка была вызвана не растерянностью, вовсе нет, он прикидывал – можно ли этим людям, сидящим перед ним, сказать все, что знает, все, что может сказать. И, видимо, решился. – Видите ли... Я могу представить доказательства. Естественно, вас не устроит бумага с подписями и печатями? Изготовить подобный документ нетрудно, так ведь?
– Продолжайте, – сказал Выговский.
– Доказательства, которые убедят... Они ведь могут оказаться... Крутоватыми.
– В каком смысле? – Выговский не сразу понимал причудливые выражения посетителя, хотя выражался тот достаточно точно, никакой двусмысленности в его словах не просматривалось, все предельно откровенно.
– Вам кое-что удалось доказать в гостинице... Доказательства пославших меня людей могут иметь такой же характер.
– Пужаете? – спросил Мандрыка.
– Ни в коем случае! – замахал ладошками гость. – Такой задачи передо мной никто не ставил, а сам я от своего имени запугать никого не могу. Не дано. Если речь идет о прямом контакте... Это может быть телефон. Или же встреча на наших условиях.
– Что же это за условия?
– Мы назначаем время, место и прочие мелкие подробности. Пожалуйста.
– Наше помещение вас не устраивает?
– Естественно.
– Почему?
– Я уже ответил на этот вопрос. Должен сказать одну вещь... Мы провели большую работу и убедились, что недооценили вас. Вы нас поправили. В гостинице. Теперь у нас открыты глаза, мы знаем, с кем имеем дело. И готовы к сотрудничеству.
– И начинается это сотрудничество с пяти миллионов долларов? – спросил Мандрыка.
– Не сразу, можно постепенно. Но первый взнос должен составлять не менее пятидесяти процентов от заявленной суммы.
– Кем заявленной? – не выдержав, нервно спросил Здор.
– В данном случае мною... С вашего позволения.
– Так, – сказал Выговский – ни одно другое слово не подвернулось на язык.
– Я чувствую, что вы не можете ответить немедленно, – сказал гость. – Не торопитесь. Подумайте. Прикиньте свои возможности. Я позвоню через несколько дней, и вы будете более готовы к разговору серьезному и конкретному. Допустим, послезавтра. Годится? – Он поднялся.
– Что у вас в этом чемоданчике? – неожиданно спросил Здор.
– А ничего, – улыбнулся человечек простодушно. – Он пустой. Я беру его с собой для солидности. Когда в руках что-то есть – это всегда вызывает уважение к человеку.
– К вам? – спросил Мандрыка.
– В данном случае ко мне, – опять улыбнулся гость. – Мусульмане четки перебирают, дети в носу ковыряются, а я чемоданчик с собой ношу. – Посетитель щелкнул замочками и откинул крышку – внутри не было ни единой бумажки.
Почти беспомощный, почти глуповатый показ пустого чемоданчика больше всех слов и угроз убедил Выговского в том, что дело затевается опасное, что человечек этот действительно представляет людей, готовых на многое.
Все слова были сказаны, гость с прилизанными волосиками великодушно давал им время подумать. Видимо, и это было заранее оговорено с заказчиками. Маленькая его уступка тоже подтверждала – за ним стоят крутые ребята. Пять трупов в гостиничном номере – после такого люди могут идти на что угодно.
Со святым чувством возмездия.
Отдать им эти миллионы? И все начинать с нуля? Можно, но...
Это ведь удавка.
Получив пять миллионов, они не отступятся и затянут петлю навсегда. Проблема именно в этом. Нельзя принимать их условие, просто нельзя.
– Пусть подумают ваши ребята о встрече, – сказал на прощание Выговский.
После ухода посетителя некоторое время все молчали, изредка поглядывая друг на друга. Каждый словно хотел определить – как далеко готов зайти другой.
– Ну, что сказать, – наконец произнес со вздохом Выговский, – надо объявлять общий сбор. Пусть все проникнутся. А то ведь они только и думают, на сколько мы их обманули. Миша, – повернулся он к Здору, – это на тебе. Вызывай срочно Славу Горожанинова, Колю Усошина, хватит с зэками якшаться, пусть передохнет маленько. И Сережу Агапова.
– А Курьянова?
– Давай и Курьянова... Пусть знакомится с народом, проникается нашими проблемами. Я подозреваю, что Гущина он убрал.
– И сомневаться не надо, – обронил Мандрыка. – Все было состыковано с точностью до часа. Не успели объявить по телевидению, а от него уже звонок – предлагает услуги. Откуда у него наши телефоны, имена, отчества и прочие подробности? Он хлопнул мужика, тут и думать нечего.
– Если он такой крутой, пусть займется этими, – Выговский кивнул в сторону стула, на котором недавно сидел человечек с прилизанной головкой и пустым дешевым чемоданчиком.
– Не надо бы ему этим заниматься, – сказал Мандрыка. – Рановато. Пусть маленько пообтешется, потрется среди нас. А то...
– Не понял, – повернулся к нему Выговский.
– Если он хлопнул Гущина, то и мы для него не слишком большая ценность. Я бы его вообще не вызывал. Пусть на отшибе побудет. Присмотреться надо.
– Не получится, – сказал Выговский. – Через два дня он будет здесь. Звонил сегодня.
– Ломится мужик, – сказал Мандрыка. – Торопится.
– А чего нам корячиться, – сказал Здор. – За ним порт. Такими вещами не разбрасываются. Другое дело... Вы меня, конечно, простите... Нам нужен Усошин? Нужны его зэки? На нас три леспромхоза работают. И у них бревнышки потолще. Евростандарт.
– Что ты предлагаешь? Кинуть Колю?
– Не то чтобы кинуть, – Здор несколько сник под холодным взглядом Мандрыки. – Но задуматься никогда не мешает.
– А ты, Игорь?
– Я бы не спешил. Николай надежный мужик. И нас до сих пор не подводил. Ни в чем.
– Согласен, – кивнул Мандрыка.
– Виноват, – Здор куражливо развел руками, понял, что остался в одиночестве и не знает, как выкрутиться из неловкости. – Виноват, – повторил он.
– Бог простит, – сказал Мандрыка, и не было в его голосе улыбки, не было прощения.
И Здор это почувствовал. Подошел к поднявшемуся из кресла Мандрыке, похлопал его по плечу, усмехнулся как смог.
– Ты, Вася, не имей на меня зуб, ладно?
– Я? – удивился Мандрыка. – На тебя?! – еще больше удивился он. – Зуб?!! Миша, ты чего? Буксуешь?
– Замнем для ясности, – подвел итог Выговский, но все поняли – непростые слова прозвучали в конце разговора, совсем непростые.
