Виктор Пронин - Брызги шампанского
Жора неловко поклонился, помолчал.
– А знаешь, стихи-то – ничего, – сказала Жанна.
– Обалденные стихи.
Жора снова заговорил в микрофон:
На берегу, на пляже, из бокала
Мы пили крепкое вино.
А возле нас волна ласкала
Песочно-галечное дно.
К закату солнечного света,
Почуяв бодрости приток,
Я начал говорить про ЭТО,
Ты ж стала говорить про то,
Что я тебя совсем не знаю,
Еще бы надо закусить,
Что мужу, мол, не изменяю,
Неплохо бы еще испить...
Я взял еще. А к ночи где-то
Вино дает обратный ток —
Ты стала говорить про ЭТО,
Я ж – ни про ЭТО, ни про ТО.
Жора продолжал читать стихи, захмелевший лейтенант смотрел на меня с пьяной пристальностью, как смотрят на человека, который двоится в глазах, и ты не знаешь, какой из двух сидящих перед тобой – настоящий. Я понимал, что раздваиваюсь у него не только после алиготе, на которое лег коньяк, но и в его уголовных папках. У меня тоже было не все в порядке со зрением и по той же причине – алиготе плюс коньяк. Рядом сидела Жанна, в полумраке светилось ее загорелое плечо. А потом я вдруг осознал, что Жора давно рядом, гремит оркестр, и Слава, слушая звериные рыки из динамиков, получает неизъяснимое наслаждение. Видимо, он был человеком более современным.
А потом Жора пригласил Жанну танцевать.
И здесь произошло маленькое событие, почти неуловимое, почти незаметное. Когда поэт склонился в полупоклоне перед Жанной, а это было для нее полной неожиданностью, она дернулась было оставить сумочку на месте, но тут же, спохватившись, снова ее взяла, хотя лучше будет сказать – схватила. И пошла танцевать с сумочкой. Но Жора привык к другим манерам. Спокойно и твердо он взял сумочку из рук Жанны и, поскольку она была на длинном ремешке, повесил ее на спинку стула.
И повел женщину в танцующий круг.
Я сидел, отодвинувшись от стола, закинув ногу на ногу, и руки мои лежали на коленях. Но что-то меня зацепило, что-то ворвалось внутрь хмельного моего сознания, и прошло несколько минут, пока я сообразил, в чем дело.
Сумочка!
Когда я это осознал, у меня не осталось никаких сомнений, я твердо знал, что делать. Опустив руки, я в полумраке ресторана нащупал сумочку. Она висела совсем рядом, и открыть ее не составляло труда. Я смотрел на Жанну, она смотрела на меня, мы были едины, пальцы мои в эти же самые секунды, нащупав несложный замочек, спокойно отодвинули один шарик относительно другого и скользнули в сумочку.
У меня не было никаких ожиданий или предчувствий. Просто сработало нечто криминальное, тем более что рядом, с другой стороны стола, сидел бдительно-рыжий лейтенант и что-то говорил мне о своей опасной работе.
Едва пальцы мои погрузились внутрь сумочки, я сразу нащупал, сразу узнал, сразу протрезвел – у меня в руке был холодный ствол пистолета. Я нащупал даже насечку рукоятки, кнопку предохранителя.
Танец кончился, Жанна, счастливо улыбаясь, шла к столику, за ней, поддерживая ее под локоток, шел не менее счастливый Жора. И я счастливо улыбался, глядя на них. А пальцы мои в это время, покинув криминальные внутренности сумочки, легонько соединили два шарика. И я не столько услышал, сколько почувствовал – замочек легонько щелкнул.
Чтобы оправдать свои опущенные вниз руки, я подхватил стул снизу и чуть сдвинулся в сторону, чтобы Жанне было легче пройти на свое место.
Она пытливо посмотрела мне в глаза – то ли там выражение, которое она оставила несколько минут назад? Выражение оказалось точно таким же, и она успокоилась. Тем более что сумочка опять лежала у нее на коленях, на загорелых коленях, по форме чем-то напоминающих большие, зрелые яблоки.
Может быть, даже антоновку.
– Твои колени напоминают большие спелые яблоки, – сказал я, наклонившись к Жанне. – Может быть, даже антоновку, – иногда совсем неплохо озвучивать свои мысли – это создает ощущение искренности.
– Неплохо, – зарделась Жанна. – Мне нравится. Продолжай.
– Здесь?!
– А ты что имеешь в виду?
– А ты? – спросил я.
Она некоторое время молча смотрела мне в глаза, потом положила легкую свою ладошку мне на колено и чуть сжала. И я понял – будет ночь и будет утро.
– Хотите для вас двоих прочитаю стихи? – Жора все видел, все понимал.
– Да, – сказала Жанна.
Я на юге, я у моря —
Восхитительный обман!
Груз семейный на просторе
Растворился, как туман.
У брегов волна седая
Прерывает свой напев,
Рядом, бедрами играя,
Ходят стаи юных дев.
Слово за слово – общенье,
Начинается роман.
И для полного сближенья —
Славы Ложко ресторан.
А наутро, изможденный,
Просыпаюсь, чуть дыша,
Голый, неопохмеленный
И к тому же без гроша...
Что вы на это скажете?
– После таких стихов... нам пора уходить, – добавил я.
– Как я вас понимаю, – простонал Жора.
Выговский не жалел денег на обустройство фирмы. Приобретение и ремонт старого особняка обошелся ему в миллион долларов, даже чуть побольше. Теперь он мог приглашать в свой кабинет людей любого пошиба, просто любого. Если бы вдруг у него в гостях оказался президент страны, Выговский все равно выглядел бы достойно. Его ближайшие соратники тоже сидели в кабинетах, ничуть не уступающих министерским. Ему удалось даже отвоевать у городских властей небольшую площадку перед домом под стоянку машин. Он велел мастерам замостить ее фигурными плитками, поставить невысокий забор из кованых кружев, на новые дубовые двери прикрепить роскошные медные ручки. На решетки для окон Выговский тоже не поскупился. Как и на камеры кругового обзора – охрана внутри здания прекрасно видела все, что происходит снаружи. Сразу было видно – здесь расположена фирма богатая, процветающая, могущественная.
По стране открывались все новые магазины «Нордлеса», работали пилорамы, уходили через Босфор суда с лесом, брусом, досками – все международных стандартов. Новый сотрудник фирмы Курьянов обеспечивал бесперебойную отправку грузов в самом щадящем режиме.
Но и аппетиты его росли.
А не надо бы ему жадничать, не надо бы...
Жадность фраера погубит.
Как и прежде, правой рукой Выговского был Здор – он единственный имел право входить к нему без предупреждения. Но пользовался этим своим преимуществом чрезвычайно редко, прекрасно понимая – не надо злоупотреблять, не надо.
Охрана особняка на внутренних мониторах давно заметила странного человека, который вот уже несколько раз проходил мимо, но не останавливался, хотя на окна смотрел пристально, поворачивая голову, насколько позволяли шейные позвонки. И когда, появившись в очередной раз, он направился к входу, его уже ждали.
Раздался звонок – человек нашел нужную кнопку.
– Слушаю вас, – проскрежетало из встроенного динамика.
– Мне к руководству.
– Вы договаривались?
– Нет.
– В таком случае руководство не может вас принять.
– Речь идет о миллионах долларов. Доложите, пожалуйста.
Сначала охранник доложил о посетителе Здору, тот выслушал, подумал и отправился к Выговскому.
– Игорь... Какой-то тип говорит о миллионах долларов.
– Где он? – спросил Выговский.
– На пороге.
– Ты его знаешь?
– Нет.
– Кого он спрашивает?
– Руководство. Не называя фамилий.
– Миллионы долларов? Он так и выразился?
– Ребята сказали, что именно так.
– Хорошо, – Выговский передернул плечами, – пусть обшарят и пропустят.
Здор тут же связался с охраной.
– Обшарить и доставить.
Через несколько минут посетитель сидел в приемной на краешке стула, сжав коленки и положив на них плоский чемоданчик. Рассматривая его на экране монитора, Здор и Выговский не видели никаких следов волнения, каких-то приготовлений к разговору, посетитель даже не смотрел по сторонам, хотя посмотреть было на что – картины на стенах, красивая секретарша, современная мебель. Но нет, все это гостя нисколько не интересовало.
– Чудной какой-то хмырь, – пробормотал Здор. – Я пойду?
– Оставайся, – сказал Выговский и нажал кнопку звонка, разрешая секретарше впустить посетителя.
Через несколько секунд тот просунул голову в приоткрытую дверь и вопросительно посмотрел на Выговского, сидевшего за большим столом. Он сразу распознал в нем начальство.
– Входите. Садитесь, – Выговский предложил гостю расположиться у приставного столика.
– Спасибо, – тот сел все с той же невозмутимостью. Чемоданчик поставил у ног, не решившись положить на стол. Впрочем, вполне возможно, что в чемоданчике не было ничего, что понадобилось бы для разговора.
– Слушаю вас внимательно.
– Мне бы хотелось поговорить... Без свидетелей.
– Я доверяю этому человеку, – Выговский поднял брови. – Это один из руководителей нашей фирмы, можно сказать, второе лицо.
– Я, конечно, дико извиняюсь, – впервые в голосе посетителя прозвучали слова если и не хамские, то с явной вульгаринкой. – Я доложу вам причину своего визита, а вы, если пожелаете, конечно, можете этого господина пригласить снова. Возражать не буду.
