Игорь Христофоров - Бой без правил (Танцы со змеями - 2)
Он задержал на ней взгляд и вдруг заметил, что рядом с этой полосой, на среднем стекле, качнулся тюль. Кто-то выглянул и тут же вернул тюль на место. Мгновенное, почти неуловимое движение. Как всплеск рыбы на озере, который сразу гасится, рассасывается тонкой пленкой воды.
Иванов ударил ботинком по ботинку. Пуховик грел неплохо, а вот ноги...
Грохот подъездной двери заставил его сбросить взгляд с окон пятнадцатого этажа на землю. По ступеням спускался среднего роста человек в сером пуховике, с серой вязаной шапочкой на голове. Лицо утяжеляли огромные, в роговой оправе, очки. И чем ближе он подходил сквозь тихий снегопад, тем сильнее напоминал портрет, принесенный Майгатовым. А когда он прошел мимо перешнуровывающего ботинки Иванова, и тот бросил взгляд на его спину, то догадка превратилась в уверенность. На плечах у человека перхоти было больше, чем снега.
_
Глава пятая
1
Удар о землю получился еще жестче, чем в тот раз. Первым на падение отозвалось бедро, потом - бровь.
Майгатов сел и отругал себя за то, что одел бронежилет. "Сталь сорок четыре. Пулю из ТТ с пяти метров отражает..." Заразился болезнью перестраховки от Иванова. А, может, через бронежилет и заразился? Все-таки тот сколько в квартире Иванова отлежал.
Надевал его тайком от Лены, в ванной. Увидела бы - не знал, как объясниться. А так - просто шел к одному знакомому, встреча назначена давно, не перенести. Она порывалась идти с ним. Еле отговорил. Уходя, запретил звонить маме. Утром они уже разговаривали. Наверное, не будь его рядом, сорвалась бы, уехала. А там, он был просто уверен в этом, - засада.
Он оглянулся на высоченный бетонный забор, через который перелез уже в четвертый раз. Стоило ли вновь так рисковать? Он не знал. Ему очень хотелось взглянуть на шефа. Слишком многое совпадало, чтобы не вызвать такое желание.
Неужели в этом тереме под жестяной крышей и живет человек с бородавкой на лбу?
Майгатов обвел взглядом двор. Небольшая оттепель после долгого, обильного снегопада сплющила сугробы, отглянцевала их ледяной коркой. Но если здесь эта корка смотрелась безобидно, даже красиво, то на дороге, пока ехал из Москвы, - зловеще. У обочин мятыми консервными банками валялись битые машины, от легкого торможения автомобиль вело в сторону. Водитель, которого он поймал на "можайке", крыл Лужкова, Ельцина и даже ООН за то, что запретили посыпать дороги песком, а мелкий гравий вперемешку с солью скорее помогал скольжению, чем мог от него обезопасить.
Из окон дома на ночной двор ложились вытянутые желтые прямоугольники. Майгатов остановил дыхание, чтобы обострить слух. Нет, кажется, собаки все-таки не было на даче. А если бы и подремывала где-нибудь в будке, его бы не учуяла - ветерок тянул в лицо, от дома.
Куртка из "вареной" джинсухи хоть и казалась светлой, но на снегу маскировала плохо. Он поправил купленную вечером светлую, почти белую кепку и, неприятно ощущая, что бронежилет мешает сгибаться, вскочил и перебежал за сосны. Постоял, сдерживая одышку, и вдруг увидел, что в углу двора сразу несколько деревьев росло так плотно, словно они сами из своих стволов хотели составить забор.
Он перебежал за них, но не успел даже прижаться к стволу. Сбоку на него упал кто-то не очень тяжелый, но резкий и решительный. Сбив с ног, он насел сверху, вскинул руку с чем-то похожим на молоток, но Майгатов успел поймать эту страшную руку в воздухе. Не будь на груди бронежилет, змеей бы извернулся и ушел из-под противника, но стальная бочка сделала его неповоротливее черепахи. Оставались свободны лишь ноги. Он пнул больным бедром, чувствуя, как от удара по собственному синяку прошибла лоб испарина, пнул еще раз, и нападавший обмяк.
Кажется, он попал в пах, потому что свалившийся вбок от него человек резко сунул руки ниже пупа и заматерился.
- Тов-варищ капитан? - еще сильнее, чем нападения, испугался от того, что узнал голос. - Вы?
- Ой, я! Я! - хрипел Иванов. - Это ж за... запрещенный прием...
- Извините, но откуда я...
- А что ты здесь делаешь? - резко сел и всмотрелся в размытое ночной тьмой лицо Майгатова.
- А вы?
- Что ты, как еврей, на вопрос вопросом отвечаешь?
- А вы?
- Да ну тебя! Фу-у! Отходит. Кто тебя только таким манерам учил?
- Чем вы меня хотели? Молотком?
- Во-он, - кинул на колени Майгатову короткую, сучковатую палку. - Что первое под руку попалось, то и схватил... А ты, я смотрю, времени зря не терял. Выходит, мы за одним и тем же чайником охотились?
- Я-то - за своим. А вот вы за кем?
- Если я не ошибаюсь, то враг моего заказчика и твой личный враг одно и то же лицо. Тот, с бородавкой?
Майгатов кивнул. Делать это в темноте, даже чуть разбавленной голубизной подтаявшего снега, было глупо, но Иванов, кажется, и так все понял.
- Я здесь уже был, - тихо проговорил Майгатов, выглядывая из-за стволов на дом.
- Серьезно?
- Я вообще не из шутников.
- А что ты здесь делал?
- Проверял догадки, - уклончиво ушел от ответа.
Не время сейчас рассказывать историю с Леной. Не время. Да и сама Лена, побывавшая уже здесь, как бы стояла рядом с Майгатовым и мешала ему быть до конца откровенным.
- Так ты внутри дома лазил?
- Нет, ну что ты, - вдруг вспомнил, что они же еще на квартире у Иванова перешли на "ты". - Все, что я знаю, это... во-он те окна - как бы основное помещение. Зал или гостиная, в этом роде.
- А внизу?
- Внизу?
Кроме лежащего ничком Эдуарда с кобурой на пояснице да балок, подпирающих балкон, ничего он припомнить не мог.
- Ладно. Послушаем твой зал, - нечто странное сказал Иванов и выволок из-за ствола огромную дорожную сумку. Мягко, почти беззвучно расстегнул замок-молнию. - Ты чего мне не звонил, раз своего бородавочника нашел?
- Вчера - не мог, - не говорить же о том, что вчера еще и не знал ничего, - а сегодня никто трубку у тебя дома не поднимал.
- Тогда верно, - согласился Иванов. - Я с утра к Славке умотал, за этой дурой, - похлопал по странному прибору, выуженному из сумки, - жена на работе, дочь - в школе, а теща к другой своей дочке укатила.
- Что это? - не сдержал удивления Майгатов.
- Военная тайна... Короче, через стекло будем твой зал прослушивать. Как легкие - стетоскопом. Понял?
- А это возможно? - все-таки не верил он.
- И невозможное возможно, - словами поэта ответил Иванов. - Лазерный луч, старичок, и не на такое способен.
Он надел наушники, долго пристраивал на сумке прибор, направляя самую длинную его часть на дом, словно метился обстрелять его. Ветер сухо шумел в кронах сосен и елей, и оттого казалось, что деревья разговаривают друг с другом, обсуждая странных гостей с их еще более странной штуковиной.
В окнах зала мелькнул чей-то силуэт. Погасло одно окно на нижнем этаже.
- Там он, - почему-то шепотом сказал Иванов. - С какой-то бабой болтает. О, а теперь - мужчина.
Майгатов слабо верил, что с такого расстояния можно действительно что-то расслышать. Наверное, Иванов почувствовал это и, сняв наушники, показал Майгатову: слушай, мол, правый микрофон, а я - левый.
Сквозь потрескивания и шорох, похожий на тот, что издает перетираемый песок, пробивались голоса:
- Подтверждение есть?
- Факс пришел утром. Груз - в Неаполе.
- А "коридор"?
- Микеле, ти сльишком сталь осторожьен послье того, как этот больван... карош слов - больван... Паоло...
- Станешь сверхосторожным, когда думаешь, грешным делом, что ты скрыт, как в сейфе, а на твою дачу забирается какой-то бандюга! Нашли этого хренова Робин Гуда?
- Мать не знает, где он живет.
- Ну так поджарьте ее, чтоб вспомнила!
- Михаил Борисович, не волнуйтесь! Ребята на месте. Какую-нибудь зацепочку найдут...
- Миша, ему так тяжело говорить. Не тревожь Эдика.
- Боксом пусть занимается, а не стрельбой. Что по Крумишьну?
- Пока тихо.
- Как там гость?
- Марафет наводит. Видать, чистюля. А костюм ему понравился. И обувь тоже.
- Тоже мне - новость! За такие деньги экипировка кому хошь понравится!
- Микеле, он тольщье менья и тебья. Анна будит с нас змеяться. Три толстьяка! У фас эст такой скаска?
- У нас, Сальваторе, вся жизнь - сказка... Осмотр провели?
- Проводят, - сухо прозвучал женский голос, и Майгатов вдруг понял, почему погасло окно на первом этаже.
- Охранниики где-то рядом, - прошептал он Иванову, но тот, увлеченный прослушиванием, только махнул рукой.
Майгатов повернул голову по ветру, остановил дыхание и с подступающей к горлу тревогой уловил хруст ледяной корочки под чьими-то тяжелыми шагами. В глаза ударил, ослепил свет прожектора.
- Ни с места! Стоять! Руки - на деревья! - проорала тьма.
Ослепшие и очумевшие от крика, Иванов и Майгатов подчинились команде. Иванов не побежал, потому что боялся оставить прибор, а Майгатов - потому, что не побежал Иванов. Да и железяка бронежилета к пробежкам не располагала.
Сбоку выросли две сопящих гориллы, бесцеремоннно ощупали.
