Лори Кинг - Элементарно, Ватсон!
— Вот связь с так называемым анонимным жертвователем!
Она нажала клавишу, и на экране появилась веб-страница. «Проект „Юпитер“. Помощь тем, кто ищет гармоничное общество». В списках присутствовали сотни реципиентов, среди них — проект «Примирение». Мэгги повернулась к Тернеру.
— Разве Пелачи не связан с ними?
— Возможно, — пожал плечами тот. — Но его деньги раскиданы по всему миру. Быть может, простое совпадение. — Он посмотрел на Джексона. — А вы что скажете, сержант-майор?
— Я не настолько хорошо знаком с этим миром, а потому испытываю сомнения. Но, думаю, смогу получить ответ к завтрашнему утру. При условии — обязательном, — что вы встретите меня в указанном месте ровно в восемь двадцать пять. И приведете с собой следующих людей.
Он нацарапал на листке бумаги несколько имен, передал список Тернеру и быстро направился к выходу.
— Куда, черт побери, вы собрались на ночь глядя?
— Если мы хотим завтра закончить с этим, как я и планировал, сейчас нужно разобраться с неотложным делом.
И сержант-майор исчез за дверью.
* * *Мэгги, Тернер и другие — Хамштайн, Фрейда, Закария и Уилл Даймонд, явно недовольный тем, что его сюда притащили, — терпеливо ждали в кофейне на Эл-стрит. Настенные часы показывали 8.24. Даймонд кипел.
— Вы сказали, он придет в восемь двадцать пять, а у меня нет времени, чтобы тратить его на… — Он замолчал. Часы переключились на 8.25, и одновременно в кофейню вошел сержант-майор Джексон. Приблизившись, он окинул группу взглядом.
— Хорошая работа, капитан Тернер. Все в сборе. — Он кивнул на Даймонда. — Капитан, специальный агент, вижу, вы познакомились с работодателем покойного Джерри Риверса.
— Работодателем? Вряд ли! — огрызнулся Даймонд. — Я просто его начальник. На работу его взял человек, о богатстве которого мне остается только мечтать.
— Идея ясна. В таком случае давайте пройдемся. Наша цель находится в полутора кварталах отсюда.
— Офис Пелачи? — мгновенно догадалась Мэгги.
Сержант-майор улыбнулся. Она определенно подавала надежды.
Сначала их не пускали в святая святых Пелачи, но под непреклонным давлением Джексона Хамштайн и Тернер достали свои удостоверения, и в конце концов посетителей проводили наверх. По пути Хамштайн пробормотал Джексону:
— Лучше бы оно выгорело, иначе моей работе конец, Боб.
Он почти никогда не фамильярничал с сержант-майором, однако сейчас хотел подчеркнуть серьезность ситуации. Джексон его понял.
Когда они оказались в кабинете, Пелачи не стал терять время даром.
— Это ужасно некстати! Надеюсь, это действительно важно, черт бы вас побрал! — гремел он. От добродушного дедушки не осталось и следа — его поглотил резкий строптивый делец.
— Как прикажете, сэр.
Все расселись, не считая двух полицейских у двери и Джексона, который встал у окна. Джексон начал:
— В столице нашего государства за несколько часов произошло два ужасных убийства. — Он обвел всех собравшихся внимательным взглядом. — И убийца — поскольку за обоими преступлениями стоит один человек — находится в этой комнате. С нами. Сейчас.
Пелачи ощетинился.
— Я ценю вашу утонченную любовь к театру, но не могли бы вы просто сообщить нам его имя, дабы остальные наконец получили возможность заняться своими делами?
Не обратив на него внимания, Джексон продолжил:
— Важный вопрос заключается в следующем: был ли кто-либо из присутствующих связан с обеими жертвами?
Любопытство Тернера взяло верх.
— Никто. Насколько мне известно.
— Неужели? — Сержант-майор медленно подошел к Даймонду, который нервно заерзал. Пристально посмотрел на редактора. — Ведь вы знали обоих, не так ли?
— Нет! Это смеш… — Даймонд замолчал и безжизненно кивнул головой. — Да. Да, это так.
Джексон пододвинулся еще ближе.
— Именно. Риверс работал на вас. И хотя это тщательно скрывалось, вашим начальником, которого вы упоминали ранее, является не кто иной, как мистер Пелачи.
Даймонд снова кивнул. Джексон нажал сильнее:
— Вот почему вы всегда публиковали предсказания Пелачи. Риверс был простым мальчиком на побегушках.
— Да! Я никогда не отрицал, что знаком с Риверсом! — огрызнулся Даймонд. — Но раввин?
— Вы что, забыли свое пожертвование проекту «Примирение»? — немного раздраженно спросил Джексон. — Зато правительство все помнит. Ваше имя есть в списке жертвователей.
— Вы тот самый мистер Даймонд? — воскликнула Фрейда.
— Ладно! Я знал их обоих! Но я никого не убивал!
Джексон одарил его долгим, пристальным, почти невыносимым взглядом.
— Возможно. Это мы выясним. — Он повернулся к Фрейде. — А вы?
— Я? Убийца? Я вегетарианка! Я вообще не ем мяса!
— Но вы знали: что-то не так. И знали, что это связано с… — Джексон быстро повернулся к Закарии, — нашим верным уборщиком. Ливанцем?
— Да, да, сэр. Но…
— Нет. Не ливанцем. Египтянином. Полагаю, коптом.
Повесив голову, Закария поднял руку, демонстрируя собравшимся татуировку в виде крошечного мальтийского креста.
— Это меня выдало, да?
— И ваш акцент. Когда мы прощались, вы ответили по-арабски с египетским акцентом. Который сильно отличается от левантийского диалекта Ливана.
Закария совсем пал духом.
— Вы очень умный человек. Вы знаете, что это не я забрал их жизни, что на моих руках нет крови.
— Не уверен. Однако давайте рассмотрим, что у нас есть. Раввин убит, его синагога ограблена — но не обычным грабителем. Откуда нам это известно? Во-первых, прошло почти семьдесят два часа, а украденное серебро так и не появилось на черном рынке.
— Ну, — фыркнул Даймонд. — Возможно, воры просто выжидают, чтобы все утряслось.
— Спасибо, что продемонстрировали нам свою неосведомленность о жизни обычного преступника. Обычным преступникам хронически нужны крупные суммы денег. И они знают: чем дольше хранишь добычу, тем больше шансов, что тебя отыщет полиция. Поэтому непреложное правило гласит: избавься от нее. Быстро. Продай перекупщику, который примет ворованное и будет держать у себя, пока горизонт не прояснится. А мы, — добавил сержант-майор, кивнув на Тернера и Хамштайна, — уверены, что украденное не всплыло. Нигде.
Он оглядел собравшихся по очереди, высматривая предательскую дрожь или дернувшееся веко, которые могли бы выдать преступника. Ничего. Сержант-майор продолжил:
— Однако этот человек знал, что похищает. Он не тронул более новые, не столь ценные футляры для свитков Тор, но взял антиквариат, переживший холокост, древние сокровища царской России. Может, он коллекционер? Продавец краденого антиквариата? Не исключено. Однако он точно не простой уличный вор, ищущий легких денег. — Джексон сделал паузу. — Из всего этого мы можем сделать вывод, что убийца — человек, способный — по крайней мере, в данный момент — жить по средствам.
— Что можно сказать о каждом из здесь присутствующих, — снова влез Пелачи.
— Но зачем убивать раввина? Случайность? Возможно. Однако человек со средствами мог дождаться, пока синагога опустеет. — Джексон стоял не шевелясь, и его голос словно набирал вес. — Более правдоподобное объяснение: целью преступника было убийство, а кража серебра — обычный отвлекающий маневр.
— Но кому понадобилось убивать такого хорошего человека? — сокрушенно спросила Фрейда.
— А что, если его убили именно за то, что он был хорошим человеком? Страстно желавшим мира? — Помрачнев, Джексон добавил: — Возможно, именно эта страсть сделала его уязвимым.
Тернер больше не мог сдерживаться.
— Для кого?
— Перед кем, — поправил сержант-майор. — Перед кем-то, кому требовался контроль над инфраструктурой. Некой конкретной сетью. Той, что способна перемещать деньги так, что власти никогда не смогут их отследить. Так сказать, проводить транзакции, которые не отбрасывают тени. — Его взгляд упал на Пелачи. — Такой человек должен либо быть богатым… — теперь он повернулся к Даймонду и Закарии, — либо представлять чьи-то интересы. — Джексон помолчал. — Но зачем убивать раввина? Этот вопрос на некоторое время поставил меня в тупик. Однако славный мистер Даймонд подтолкнул меня в нужном направлении.
— Я? — воскликнул редактор, нервно кусая губу. — Что я сказал? Я тут вообще ни при чем!
— Тогда почему вы ведете себя столь нервно, столь — как бы это выразиться — виновато? — Даймонд ничего не ответил. Джексон криво улыбнулся. — Не волнуйтесь. Вы случайно обронили это в разговоре: предположили, что у Риверса есть фотографии сильных мира сего, и это натолкнуло меня на мысль: что, если, играя на страсти ребе, наш заговорщик убедил его принимать большие пожертвования — со всей возможной анонимностью — на поддержку дела его жизни, при условии что значительная часть денег впоследствии будет тайно возвращена?
