Лори Кинг - Элементарно, Ватсон!
— Спасибо, — сказал Джексон и негромко добавил: — Shabbat shalom.
Она благодарно улыбнулась.
— Да пребудет с вами мир.
По-прежнему тепло улыбаясь, сержант-майор повернулся к Закарии.
— Ma’rah’bone.
— Ma’rah’obtain… — машинально ответил уборщик — и в ужасе замолк.
Но Джексон уже покинул офис, и Мэгги торопилась за ним.
Фрейде явно полегчало.
— Такой милый человек, — сказала она. — И знает иврит и арабский.
— Да. Действительно милый человек, — ответил Закария и быстро ушел.
На улице изнывавшая от любопытства Мэгги пыталась догнать сержант-майора.
— Что это было? — спросила она. — Ведь что-то произошло?
— Вне всякого сомнения. Рад, что ты заметила.
— Да, но что именно произошло, сержант-майор?
— Возможно, первый прорыв в этом деле.
Мэгги ждала дальнейших объяснений, но тут завибрировал ее мобильный телефон. Она с изумлением прочитала сообщение и подняла глаза на Джексона.
— Специальный агент Хамштайн. Почему он пишет мне?
— Потому что я дал ему твой номер, — объяснил Джексон. — Эти штуки меня раздражают. Что он говорит?
— Что у нас будет встреча.
Офис «Пелачи энтерпрайзес уорлдуайд» (ПЭУ) оказался весьма скромным, несмотря на то что его занимал один из трех богатейших людей в мире — таинственная личность, прославившаяся финансированием всевозможных общественных и политических организаций, в чем некоторые видели попытку свергнуть американскую демократию и создать единое мировое правительство. Однако улыбчивый добродушный мужчина с блестящими глазами и пышной копной почти седых волос, сидевший напротив сержант-майора, вовсе не выглядел опасным. Его кабинет был скромным — никакой «стены славы» с фотографиями Пелачи в компании «друзей»-знаменитостей; личные вещи здесь практически отсутствовали. В качестве напитков подали водопроводную воду («Необходимо регулярно употреблять воду», — объяснил Пелачи), газированную при помощи специального маленького аппарата.
Внимательно наблюдая за собеседником, Джексон сначала спросил, знает ли тот Джерри Риверса. После секундного раздумья Пелачи ответил, что да, но лишь поверхностно, после чего Джексон поинтересовался, известно ли ему, что Риверс мертв. Очевидно, Пелачи этого не знал и не слишком расстроился. А как насчет ребе Бермана? Снова раздумья, но на этот раз ответ был отрицательный.
— Я его не помню. Но его кончина, разумеется, достойна сожаления.
— Разумеется, — согласился Джексон. — А теперь не могли бы вы рассказать мне о журналисте Джерри Риверсе?
— Честно говоря, рассказывать почти нечего. Писатель-финансист, работал на какую-то новостную компанию — «Блумберг», «МаркетУотч», «Рейтерс», где-то там. Регулярно звонил мне перед оглашением федеральной процентной ставки. Хотел услышать мои прогнозы. Завтра квартальное оглашение. Неудивительно, что он мне звонил.
— То есть вы не были друзьями и даже приятелями?
— Господи, нет! По правде говоря, он мне не нравился. Хвастливый, не слишком умный и вечно прячется за своими смешными усами. Но, как я уже говорил, приближалось завтрашнее оглашение.
Джексон видел, что Мэгги хочет задать вопрос, и едва заметно кивнул ей. Она с энтузиазмом вступила в беседу:
— Если он вам не нравился, зачем вы соглашались на интервью?
Мгновение Пелачи восхищенно рассматривал Мэгги, затем обворожительно улыбнулся.
— Потому что он всегда объявлял мои предсказания — по сети — за секунды до оглашения. И я ни разу не ошибся. Это подпитывало миф.
Джексон тоже улыбнулся.
— Ваша откровенность разоружает, мистер Пелачи.
— Я откровенный человек, сержант-майор. — Пелачи с улыбкой поднялся, давая понять, что встреча закончена. Джексон подчинился, и вскоре они с Мэгги стояли на углу Четырнадцатой улицы и Эл-стрит.
Мэгги посмотрела на сержант-майора.
— Ничего нового. Или я ошибаюсь?
— Возможно, куча новостей. Однако время поджимает. Поэтому нам придется разделиться. Не только из-за времени, но и потому, что ты проявила себя достаточно хорошо и, по моему мнению, вполне способна на самостоятельную разведку.
Он передал ей список жертвователей.
— Один из них должен отличаться от остальных. Он — или она — вносил пожертвования два, в крайнем случае — три раза, всегда в одни и те же числа месяца. Суммы немного росли. Но у этих пожертвований была некоторая странность. Мне нужны даты транзакций.
Она взяла толстую папку, в отчаянии пролистала страницы.
— Но здесь сотни имен. Может, тысячи. Как мне?..
Однако сержант-майор уже шел по улице и лишь слегка замедлил шаг, чтобы бросить через плечо:
— Если ты высококлассный старший офицер, ты найдешь правильный подход. Помни: размер, форма, тень, цвет, движение. — Тут он обернулся. — Возможно, ты узнаешь имя.
— Мне проверить, как продвигаются поиски мистера Федока?
— Ни в коем случае. Пустая трата времени.
И с этими загадочными словами сержант-майор испарился, слившись с толпой.
Сержант-майор Джексон знал, когда его пытаются обмануть, и на этот раз ни капли не сомневался в обмане. Он провел более часа в телеграфном агентстве с непосредственным начальником Джерри Риверса, неким педантичным Уиллом Даймондом — толстые очки, залысины и раздражающая привычка непрерывно щелкать шариковой авторучкой. Клик-клик.
— Значит, мистер Риверс был репортером под прикрытием? Ваш человек у федералов? Ответьте честно.
Клик-клик.
— Честно? Кто в наши дни знает, что такое честно, уорент-офицер?
— Может, попытаетесь ответить?
Клик-клик.
— На самом деле у Риверса не было никакого прикрытия. Он просто плавал где придется. Но он действительно делал федеральные оповещения. Эксклюзивно, можно сказать.
— Потому что был специалистом в этой области?
Клик-клик.
— Не совсем. Он был середнячком. Честно говоря, достал меня. Один раз я пытался его уволить.
Джексон ждал продолжения, но получил только клик-клик. Даймонд делал вид, что не понимает, чего от него ждут.
— Пытались?
Клик-клик.
— Ага. Но начальство сказало «нет». Сказало не трогать его. Временно. Это было три… почти четыре года назад.
— Они объяснили причину? — спросил Джексон, приготовившись услышать щелканье. Но ничего не услышал — и заподозрил, что Даймонд намеренно пытался вывести его из себя. Сержант-майор пристально посмотрел на собеседника.
— He-а. Я так понял, у него были фотки издателя.
— Ясно. Последний вопрос, если позволите. Ребе Елизар Берман. Вы знали этого джентльмена?
Клик-клик.
— He-а. Но он крупная шишка в еврейской коммуне, так что, полагаю, наши пути пересекались. Однако я бы не сказал, что знаю его.
— А как вы считаете, знал ли его покойный мистер Риверс?
Ответ последовал слишком быстро, опередив даже щелчки ручки:
— Не могу (клик) себе такого представить. — Клик.
Джексон воспринял это как свидетельство беспокойства.
Попытки избавиться от звучавшего в ушах навязчивого щелканья снизили работоспособность сержант-майора, и к тому времени, когда он закончил обход различных правительственных служб, где собирал нужную информацию, на белые каньоны федеральных зданий опустились сумерки. Однако он почти ничего не узнал о Риверсе и его работодателях, что, возможно, свидетельствовало в пользу обоснованности подозрений относительно его деятельности.
Стремительно темнело. Он шагал по пустынной Джи-стрит в юго-восточном районе Вашингтона. По-армейски четкие шаги сержант-майора эхом отдавались от стен домов — пустых и заброшенных либо с боязливо мерцающими в окнах лампами. На ходу Джексон внимательно следил за улицей, отмечая тени, казавшиеся живыми, и размытые мечущиеся силуэты впереди. Сворачивая на Девятую улицу, он знал, что вступает в мир, опасный для чужаков, особенно ему подобных и особенно по ночам. Миновав полквартала, он почувствовал, что за ним следуют двое мужчин. Подавив стремление — если таковое и было — ускорить шаг, сержант-майор продолжал идти, пока, несколько секунд спустя, не услышал слабую музыку доносившуюся из заброшенного здания на левой стороне улицы.
Он быстро свернул к нему и резко постучал в дверь. Через мгновение в небольшом окошечке показалось лицо дородного афроамериканца, явно не лучившееся теплыми чувствами.
— Это я, сержант-майор, — тихо произнес Джексон, отметив, что преследовавшие его шаги замерли. Размытое лицо сменила огромная рука, направившая в глаза Джексону луч фонарика. Сержант-майор даже не моргнул. Афроамериканец просиял.
— Это и правда ты! — Дверь распахнулась, и Джексон вошел в дом. Гигант закрыл и запер дверь, после чего обнял Джексона. — Давненько же ты не показывался, сержант-майор!
