Юлия Терехова - Хроника смертельного лета
– Хорошо, – тряхнула Анна головой. – Сейчас принесу. Спокойной ночи…
…Она не стала рассказывать Зубову и Глинскому о разговоре с Мигелем. Зачем? Как это поможет им? Не будет она рассказывать им и о другом событии той ночи. О нем она никому не расскажет. И будет хранить в себе это воспоминание, как в сейфе и никогда не вытащит на свет Божий… Если только кто-нибудь узнает… Если только… Но ведь кто-то знает!..
…Она рассказала Зубову и Глинскому только то, что их интересовало. Полина осталась с Олегом Рыковым добровольно, без малейшего давления. Более того, ясно изъявила желание остаться.
– Вы знали Ольгу Вешнякову?
Анна удивилась.
– Я не знала ее, но кое-что слышала, – она вспомнила то, что однажды поведал ей Антон.
В нескольких словах опера сообщили ей о смерти бывшей подружки Орлова. Анна растерянно смотрела на них и даже не пытаясь понять – до такой степени мысли ее путались. Когда же они собрались уходить, она как-то очень смущенно сказала:
– Простите, может, это не имеет отношения к делу, и мне об этом так неловко говорить, но… – Анна запнулась.
– Что? – повернулся к ней Глинский. – Что случилось?
– Мне и правда так неловко, – пробормотала она, заливаясь краской, – но после того ужасного случая, после обыска…
– После осмотра места происшествия, – поправил ее Виктор.
– Да. Так вот – помните подарки на китайском столике в гостиной?
– Помню, – кивнул Зубов.
– Так вот, – повторила Анна и наконец выпалила: – Со столика пропал шелковый клетчатый шарф, который Антону подарила Катрин.
Опера потеряли дар речи.
– Вы не подумайте, – смущенно зачастила Анна скороговоркой, – что я кого-то обвиняю в воровстве. Может, его… как это называется… забрали, в качестве вещественного доказательства?
– Изъяли как вещдок? – поправил ее Зубов. – Нет, мы его не изымали, он же не имеет отношения к преступлению.
– Простите, – совсем смешалась Анна, – наверно… Хотя что – наверно?
– А кто были понятыми при осмотре? – спросил Глинский.
– Домработница наших соседей и дворник, – сказал Анна.
– Так вероятно, понятые стащили? – предположил Зубов.
Анна покраснела.
– Помилуйте, не может быть. Она такая милая и Фархад тоже – честнейший парень… Да бог с ним, с шарфом, наверно, сама засунула куда-нибудь…
– Если хотите, мы их тряхнем, – предложил Глинский.
– Упаси Бог, – замахала Анна на него обеими руками, – как я потом людям буду в глаза смотреть…
– Мне кажется, она что-то недоговаривает, – констатировал Зубов, когда они вышли из квартиры. – У тебя нет такого впечатления?
Виктор задумался.
– А мне кажется, что она переживает не только из-за Полины Стрельниковой. И эти ее байки о том, что она скучает по друзьям – тоже сплошное фуфло. Здесь что-то еще. Неспроста она такая нервная и беспокойная. А что это за хрень с шарфиком? Ты понял что-нибудь?
– Ну да, ну да, – кивнул майор, – полная хрень.
Зубов продолжил:
– Итак, у Ланского алиби на 22 июня, весьма сомнительное, правда. Она сама призналась, что пьет снотворное лошадиными дозами. Кстати, если все же Орлов не врет, – сменил он тему, – то остаются Рыков и Кортес. Давай разделимся. Ты поезжай к Рыкову, а я отправлюсь к испанцу…
Мигель оказался дома, невыспавшийся после ночи на работе. Смуглое лицо покрывала темная щетина, воспаленные глаза устало щурились.
Это был дом холостяка. Несмотря на порядок в комнате и отсутствие грязной посуды на кухне, на всем лежала печать неухоженности – недостаток уюта, который может создать только женская рука. Просторная студия на Ленинском проспекте была стильно обставлена, в баре красовался приличный выбор спиртного, а на стене – большая фотография – вся компания, веселая и беззаботная, на фоне живописного осеннего леса. Красивые лица, сияющие от счастья, искренние улыбки. Трудно представить, что кого-то из них терзают инфернальные чувства.
Зубов разглядывал фотографию. Мигель стоял у него за спиной, сунув руки в карманы и раскачиваясь взад-вперед.
– Хорошая картинка, – одобрительно высказался майор спустя некоторое время. Мигель многозначительно хмыкнул, а затем пробормотал:
– Если друг оказался вдруг… и не друг, и не враг – а так…
– Кого это вы имеете в виду? – спросил майор.
– Никого конкретно, – ответил тот. – Согласитесь, эта фотография как нельзя лучше говорит о том, что в мире нет ничего постоянного.
«Чрезвычайно свежая мысль», – подумал Зубов, а вслух произнес:
– Все проходит со временем… Не унывайте.
– Ну, вы, наверное, сюда пришли не для того, чтобы ободрить меня, – пренебрежительно откликнулся Мигель. – Что вы хотели?
– Я хотел, чтобы вы сообщили о вашем местонахождении в ночь с двадцать второго на двадцать третье июня, – сказал майор.
Мигель нахмурился:
– Я не буду спрашивать, зачем вам, хотя наверняка что-то случилось.
Майор кивнул и приказал:
– Вспоминайте!
– Это ведь ночь со вторника на среду, так? – Мигель даже не задумался. – Могу сказать совершенно точно. Ночной клуб «Ривьера». Всю ночь напролет пил.
– В компании?
– Да нет, один, – Мигель зевнул, – как же спать хочется! Вы не возражаете против кофе, господин майор? А то я сейчас точно засну.
– Выпью, – кивнул Зубов.
– Тогда пойдемте на кухню, – Мигель сделал приглашающий жест. Через несколько минут кофе-машина услужливо приготовила два крепких эспрессо. Мигель поставил перед Зубовым чашку и подвинул ему сахарницу – сам он пил без молока и сахара.
– Итак, пили в одиночестве? – без особого доверия поинтересовался Зубов. – Что так?
– Увы, была причина…
– Можно узнать – какая?
– Нельзя, – отрезал Мигель, – сугубо личная, уверяю вас.
– К сожалению, ситуация такова, что я обязан вникать во все личные причины, – мягко произнес майор, – случилось нечто…
Он замолк. Мигель с плохо скрываемым любопытством взглянул в его сторону.
– Нечто? – переспросил он. – Можно узнать, что?
– Я вам объясню. Но сначала скажите мне, вы знали Ольгу Вешнякову?
– Знал, – прямо ответил Мигель, – и знал неплохо. Орлов начал встречаться с ней еще в школе. Ольга была недурна, но мне никогда не нравилась.
– Почему? – удивился Зубов.
Мигель скорчил гримасу, словно хлебнул уксуса.
– Откуда я знаю – почему? Не нравилась – и все. Но может, вам будет интересно – именно я лишил ее девственности.
– Неужели? – Зубов порадовался, что не успел вывалить на Кортеса известие о смерти Вешняковой. – Действительно, интересно. Как такое могло случиться?
– Элементарно. Это произошло вскоре после того, как мы познакомились в девяносто третьем. На новогодней вечеринке Орлов нажрался вдрабадан и вырубился. Олечка к тому моменту тоже хорошо набралась. Оставалось чуть-чуть добавить. Что я и сделал – влил в нее стакан коньяка. А потом отвел ее в ванную и… Назло Орлову.
– Назло Орлову – и только? Чем он вам так насолил?
– Да как вам сказать, ничем конкретно. Но обстоятельства, при которых мы с ним впервые встретились – всего за несколько месяцев до того – дали мне право поступить так, как я поступил.
– Любопытно. Расскажете?
– Рассказывать особо нечего. В октябре девяносто третьего, когда на улицах стреляли – помните? – вашего покорного слугу задела шальная пуля. Серж и Олег подобрали меня на Новом Арбате и отнесли к Орлову домой. Ну, Серж, понятно, долг свой исполнял, он у нас всегда был упертым героем. Олег ему в рот смотрел, уж не знаю, по какой причине. А Орлов, равнодушная скотина, сидел на диване и смотрел, как я истекаю кровью, – Мигель сжал зубы. – Да пошел он… Скажу только, что когда увидел рядом с этим самовлюбленным субъектом хорошенькую молоденькую девочку, а Ольга, по-моему, тогда еще в школе училась, то решил – какого черта?
– А Орлов об этом узнал?
– Понятия не имею. Мы с ним никогда об этом не говорили. Он с ней спал, что он там при этом думал – не знаю.
– А она? Она не ожидала от вас продолжения?
Мигель расхохотался:
– Да на кой она мне сдалась? Глупа, как пробка – кстати, идеальная подружка для Орлова.
– Не очень-то вы о нем высокого мнения.
– Как и он обо мне, – фыркнул Мигель, – но мы друзья.
– Оно и видно, – откликнулся Зубов, – не разлей вода. Так что там с Вешняковой?
– Да ничего. Мало того, что она была глупа, так еще и с гонором. Причем, не то, чтобы она относилась высокомерно к кому-то из моих друзей – нет. Но не дай бог кто-то со стороны, а тем паче, из другого социального слоя пытался завязать пусть не дружбу, а знакомство – о, этого человека обливали таким ледяным презрением, что несчастный превращался в айсберг. Единственный человек, с которым у нее этот номер не прошел, оказалась Катрин. Ха-ха! Нашла коса на камень…
– То есть?
– По милости Катрин Олечку отвергли. Я, честно говоря, где-то даже обрадовался. Унизить Катрин оказалось невозможным. Об ее достоинство все выпады нашей заносчивой мамзель разбивались в прах. Хотя она, надо сказать, весьма старалась. И чего добилась? В результате Орлов ушел к Катрин – ну, да вы знаете.
