Фридрих Незнанский - «Заказ» на конкурента
— Итак, граждане-товарищи-бояре, предметом этого разговора будет являться несчастный Герман Александрович Вюнш, на которого вдруг, как из рога изобилия, свалились все беды одновременно. Я бы поверил, что его злоключения никак не связаны между собой и у него в жизни просто наступила черная полоса, если бы не такое количество повторяющихся во всех делах личностей…
— Слово предоставляется господину Гордееву Ю. П., — перебил просто сгоравший от нетерпения адвокат. — Оказывается, ФСБ не имеет никакого отношения к запугиванию свидетелей после ареста Попкова. Я буквально только что разговаривал по телефону с одним из них — Завьяловым, который уехал в Канаду. Он почувствовал себя в относительной безопасности вдалеке от Москвы и Минфина, поэтому был откровенен, хотя в суде, конечно, выступить не согласится. Так вот, Завьялов утверждает, что на самом деле его никто не избивал, что дачу Хомченко подожгла сама Хомченко с мужем (этот сарай все равно собирались сносить), а расписывали все они свои мнимые злоключения всем родным и знакомым по прямому распоряжению Германа Александровича Вюнша. И объяснил Вюнш свои требования так: против нынешнего руководства Минфина осуществляется крупномасштабная акция с целью свержения этого самого руководства, неугодного силовым структурам страны. «Русьнефть» — это только повод, Попков — всего лишь первый в ряду многих, кого, возможно, арестуют. И в сложившейся ситуации главное — лишить Генпрокуратуру и ФСБ возможности продолжать проверки. Дескать, лучшая защита — это нападение, и если сфабриковать пару-тройку инцидентов, раскрывающих недозволенные методы ведения следствия, то это следствие может вообще захлебнуться в бесконечных разбирательствах: кто, кого и за что. А для пущей надежности всем, кто может быть привлечен по делу «Русьнефти» в качестве свидетелей, лучше вообще уволиться и исчезнуть. В свете всего вышесказанного, Александр Борисович, я думаю, что и вашем случае ФСБ может оказаться ни при чем.
— Это я уже и так понял, — отмахнулся Турецкий. — Осталось доказать, что Вюнш через посредников нанял Шаранина и фактически сам заминировал свою машину. Только не все так просто. Из вашего допроса Шаранина, — Александр Борисович кивнул Грязнову-старшему, — я понял, что люди из «Зари» покалечили Гмызу накануне взрыва вюншев-ской машины. Они его не пугали и убивать не собирались, они его спасали. Гмыза должен был ехать вместе с Вюншем в заминированном «БМВ». Не Вюнш же, в самом деле, так извращался? Если он знал о бомбе и не собирался в этой машине никуда ехать, зачем городить огород с ДТП?
В дверь заглянула Нинка и, недовольно поморщившись, исчезла.
— А что ты думаешь о шантаже? — поинтересовался Вячеслав Иванович. — Я лично вообще ни в какой шантаж не верю, но» может быть, шантаж не связан с убийством Маши Коротаевой, а связан с этой бомбой или, например, с делом Попкова, а ловкач Вюнш перевернул все с ног на голову?
— Требования шантажиста мне понравились, — хмыкнул Турецкий.
— Да, снова фигурирует «Русьнефть», — поддержал Гордеев. — Это и впрямь может быть как-то связано с Попковым. А по поводу того, что именно Вюнш убил Коротаеву, уже нет сомнений?
— У меня лично нет, — буркнул Грязнов-старший.
— Этот Вюнш хуже собаки на сене, честное слово! — в сердцах воскликнул адвокат. — На нем же убийство, что ему теперь о карьере думать. Взял бы и покаялся, кто и зачем подставил Попкова!
— Во-первых, ты зациклился, — усмехнулся Александр Борисович, — а во-вторых, размечтался. Так он тебе и расскажет.
Нинка опять просунула голову в дверь и просительно затянула:
— Пап, ну пап…
— Нин, я занят, видишь?
— Ты всегда занят, — парировала дочь. — Отвлекись ненадолго.
— А подождать не можешь?
— Конечно! — мгновенно накуксилась она. — Подождать!
— Потом, — решительно заявил Турецкий и, развернув дочь лицом к двери, попытался выпихнуть из кухни.
— Потом ты напьешься и заснешь!
— А! — воскликнул Грязнов-старший. — Какое поколение растет! Какая наблюдательность, логика! Нинка, хочешь, запишу тебя в сыщики?
— Хочу, чтобы папа немедленно помог мне с математикой!
— Не вопрос, поможем, — Вячеслав Иванович сграбастал Нинку в охапку и усадил себе на колени. — В чем проблема?
— Мы на прошлом занятии составляли задачи. Я захотела соригинальничать и запуталась, а учительница разозлилась и сказала, что раз начала, теперь надо досоставлять и еще решить.
— Ну и что за задача? — спросил Турецкий.
— Про тебя, между прочим, — Нинка обиженно надула губы. — Значит, я говорю: пусть в Москве каждый день совершается одно особо тяжкое преступление, то есть в год — 365 штук… преступлений.
Денис с Гордеевым, не сговариваясь, восхищенно присвистнули.
— И пусть срок раскрытия одного особо тяжкого преступления, — солидно продолжала Нинка, — 45 дней. А один следователь по особо важным делам может одновременно вести 5 уголовных дел. Спрашивается: сколько следователей по особо важным делам должно быть в Москве, чтобы искоренить особо тяжкую преступность?
Турецкий рукой подобрал челюсть, несколько отвисшую от удивления и, прокашлявшись, поинтересовался:
— И что не понравилось твоей учительнице?
— Она сказала, что задача некорректная.
— Что за училка? — возмутился Грязнов-старший. — Как фамилия?!
— … Наталья Петровна.
— Так, — Вячеслав Иванович потянулся к телефону. — Кто директор школы? Щас мы им позвоним и быстренько научим молодое поколение уважать!
— Не надо, дядь Слава, — вдруг почему-то испугалась Нинка.
— Что значит не надо?! Тут, можно сказать, молодежь стремится поднимать общественно-политические вопросы, живет проблемами страны, оторвалась от дурацких мультяшек и ринулась в бездну жизни, и что в ответ?! Непонимание? Кто директор?
— Лобанов Михаил Николаевич, — совсем сникла Нинка. — Но, может, вы мне просто с задачкой поможете или вообще я лучше потом к папе?..
— А почему некорректная? — справился Гордеев.
— Ну я тогда на уроке немножко не так сформулировала, я хотела, чтобы просто 365 дней поделить на 45, а потом на 5, а Наталья Петровна сказала, что от 365 тут вообще ничего не зависит и надо 365 убрать. А я теперь не знаю, как решить, если неизвестно, сколько у нас всего дней.
— Да подели 45 на 5 и все, — предложил Гряз-нов-старший.
— А лучше умножь, — буркнул Турецкий, — так больше на правду будет похоже.
Нинка окончательно сникла:
— Пойду я, наверное, про яблоки придумаю или про конфеты.
— И не думай даже, — взвился Турецкий. — Щас решим.
Сыщики как по команде почесали затылки и переглянулись. Само собой напрашивалось 45 разделить на 5, но что-то уж слишком тривиально, а главное, непонятно, как красиво все объяснить.
— Стоп! — Хлопнул себя по лбу Гордеев. — Знаю.
— Он знает, — повторил на ухо Нинке Грязнов-старший на случай, если она не расслышала.
— Скажем, у нас есть некая нулевая ситуация, — Юрий Петрович раскрыл блокнот и отобрал у Дениса ручку. — Точка отсчета. До которой не совершено ни одного преступления и нет ни одного следователя. День первый: одно преступление, и взяли на работу первого следователя. На шестой день надо брать второго, первый уже свои пять дел получил. На одиннадцатый — третьего, и соответственно на сорок первый — девятого. На сорок шестой уже никого брать не надо, потому что освободился первый. Итого, при условии, что они никогда не отдыхают, городу-герою Москве достаточно девяти следователей по особо важным делам. И конец особо тяжкой преступности.
— Какая идиллия! — восхитился Грязнов-старший.
Осчастливленная Нинка соскочила с Грязнова, чмокнула в щеку Гордеева и рванула из кухни.
— А меня чмокнуть?! — возмутился Турецкий.
— А тебя — потом! — она высунула язык и захлопнула за собой дверь.
— Н-да, дети… — задумчиво протянул Грязнов-старший. — Собственно, одно дите на всю честную компанию…
— Зато какое! — оборвал Турецкий. — Давайте вернемся к нашим баранам. Мы, собственно, пытались понять, есть ли такой человек или группа людей, которым было бы выгодно отсрочить собрание акционеров «Русьнефти» и которые стоят либо за взрывом «БМВ», либо за убийством Коротаевой?
— Собрание может помешать либо кому-то из руководства «Русьнефти», либо конкурентам «Русь-нефти», — заметил Гордеев. — Главный конкурент «Русьнефти» — «Тайганефть», то есть Найдич. Может ли он стоять за убийством Коротаевой, не знаю, а за взрывом, наверное, может вполне.
— Не может, — возразил Денис. — Либо взрыв, либо шантаж. Вспомните, свое требование шантажист выдвинул накануне взрыва. Если Найдич собирался пользоваться Вюншем, зачем бы он стал его взрывать, а если готовил на него покушение, значит, к шантажу он отношения не имеет.
