Галина Романова - Черная корона
— Это, наверное, от прежних хозяев осталось, — попыталась объяснить Влада. — И качели, и песочница тоже. Как думаешь?
— Возможно. Ну что, стучим? — И, не дожидаясь ее согласия, принялся колотить по полированному металлу кулаком.
Открыли не сразу. Они чуть было не повернули обратно, когда дверь легко, без скрежета распахнулась и на пороге возник мужчина в широких шортах по колено. Клетчатая рубашка была не застегнута, ноги босы. Глаза неопределенного, размытого какого-то цвета смотрели холодно и настороженно.
— Чего надо? — тут же задал он вопрос, не позволив им поздороваться.
— А… а мы в гости, — брякнула Влада, беспомощно оглядываясь на Удальцова, ища поддержки.
— К кому? — так же грубо и резко спросил мужчина. — Кто позволил вам входить в ворота?
— Приносим свои извинения, конечно, но моя жена хотела бы увидеться с подругой, если это возможно.
Удальцов готов был дать в нос этому грубияну. Чего, спрашивается, тявкать, не узнав причины визита? Может, они вообще по делу пришли.
— Кстати, дом продается или нет? — вдруг зачем-то спросил Удальцов.
— А что? — взгляд тусклых глаз стал еще острее.
— Да нет, ничего, табличка просто стоит. Но стоит как-то странно, и мы подумали…
— Слушай! — Тонкогубый рот мужика стал острее бритвы, а бледные щеки как-то странно начали подергиваться. — Тебе чего вообще надо?! То ты мне тут про подругу вливаешь, то вдруг домом заинтересовался. Ты бы определился, чего тебе вообще нужно!
— Не надо ругаться, пожалуйста, — попыталась разрядить обстановку Влада. — Мне и в самом деле нужна Марина. Она ведь здесь живет?
— Может, живет, может, нет. И откуда я знаю, какая Марина тебе нужна?! Кто ты вообще такая?! — Он с откровенным презрением смерил взглядом Владу с головы до ног.
— Ты бы не тыкал, а! — начал заводиться Удальцов, тут же задвинув Владу себе за спину. — Человек приехал к своей подруге, которая помогала ей в трудный момент. Зовут подругу Марина. И я уверен, что это та самая Марина.
— Ишь ты, уверен он! — фыркнул мужик, чуть сбавив обороты. — А откуда такая уверенность?
— От верблюда! — рявкнул Удальцов. — Мы были по адресу, который Марина оставила в реабилитационном центре для женщин. Соседи сказали, что она съехала с мужем и переехала сюда. Вы ее муж?
— Возможно, — хмыкнул тот, опустил голову и какое-то время пристально наблюдал за шевелением своих пальцев на правой ноге.
— Так дома Марина или нет? — не отставал Удальцов.
По-хорошему давно пора было повернуться и уйти, послав к черту идею Влады встретиться с подругой по несчастью. Уйти и не слушать хамства ее мужа, не смотреть в его унылую физиономию, что от гневливого раздражения становилась еще менее привлекательной. Видимо, и впрямь жизнь у Марины была не сахар при таком-то супруге. Стоит на пороге, в дом не приглашает, Марину не зовет. Может, та на цепи сидит или в подвале? У таких отвратительных людей весьма изощренный ум на подобного рода наказания.
Он бы и ушел, но Влада всерьез обеспокоилась и принялась просить отвратного мужика:
— Ну, пожалуйста, позовите ее. Она же дома, так? Почему вы ее не зовете? Она что… Она в синяках?
— О господи! — Мужик всплеснул руками совершенно по-бабьи, чуть повернул голову и проорал в приоткрытую входную дверь: — Маринка, топай сюда! Здесь к тебе какая-то подруга заявилась!
Топала Марина очень долго. Удальцов успел снова пристать к мужику с вопросом о продаже дома. Получил односложный обтекаемый ответ, не внесший ясности. Такого же ответа удостоился вопрос о прежних хозяевах. Удальцов не успокоился и начал изводить мужика намеками о странности его поведения. Неизвестно, чем бы закончилась их напряженная беседа, больше напоминающая перепалку, не появись в дверном проеме Марина.
— Привет, — сдержанно поздоровалась она с Владой и неожиданно отступила назад, когда та хотела ее обнять.
— Привет, Маринка! Я так рада тебя видеть! Как дела? — Влада не смутилась ее холодности, приветливо улыбаясь.
Такое поведение вполне могло оправдать присутствие мужа Марины, решила она. Тип еще тот, по всей видимости. Не очень при нем улыбнешься. И уж тем более не бросишься на шею подруге, с которой познакомилась в месте, куда от него же и сбежала.
— Нормально, — ответила Марина односложно, скрестив руки на груди. — У меня все хорошо.
Вид ее тому мало соответствовал. Бледное, изможденное лицо с темными полукружьями под глазами. Неряшливое длинное платье из ситца с уляпанным темными пятнами подолом. Грязные ногти. Такие же, как и у мужа, босые ноги с грязными пятками.
— Я слышала, что ты… вы дом этот купили? — с улыбкой спросила Влада и тут же поспешила добавить: — Я так рада, что у тебя все наладилось. Так рада за тебя, Мариночка!
— Зря радуешься! — вдруг с откровенной злостью выпалила Марина и развернулась, намереваясь уйти. — Дом не купили, собирались только купить. Снимаем мы его, поняла!
— Снимаете… Собирались купить… А почему?
— Денег не хватило! — встрял противный мужик, тоже отступая к двери. — Может, добьешь пару миллионов, нет?
— Все, идем.
Удальцову надоело слушать хамов, и он, не дожидаясь, когда перед их носом захлопнется тяжелая металлическая дверь, потянул Владу за руку со ступенек.
— Погоди, Женя, — неожиданно заупрямилась она, переводя растерянный взгляд с него на Марину с мужем. — Она… она, кажется, несчастна. И я…
— И что ты? — Ее сопротивление он подавил без особых проблем, увлекая ее все дальше и дальше от крыльца. — Что ты можешь изменить? Денег на дом дашь? Я категорически против, пускай они даже и имеются у тебя. С мужем станешь ее разводить? Так она живет с ним и уходить от него явно не собирается. Изменить ты ничего не в силах, милая. Едем домой, хочу кушать…
Они сели в машину и поехали, опять не обратив внимания на припаркованную чуть дальше автомашину и не узнав в ней ту, что плелась за ними по ухабам.
А из машины за ними очень внимательно наблюдали, и не просто так, а в бинокль. Не успели они выйти из ворот, как наблюдавший набрал номер на мобильном, прокашлялся и поинтересовался:
— Ну и что дальше мне делать? Снова ехать за ними?
— А как же! — ответил с воодушевлением Калинкин, сидя за рабочим столом в своем кабинете и без конца улыбаясь молодому стажеру, притихшему в углу. — Все время за ними! Не спускай с них глаз, дорогой коллега! Им еще предстоит все это объяснить. Надо же, как все интересно закручивается. Это полностью все меняет…
Глава 21
Удальцов разнервничался так, что наорал на глупую секретаршу Черешнева, сунувшую без надобности нос в кабинет покойного шефа. Не хотел, а наорал. Не нужно было начинать проверку документации на фирме Черешнева с такой грубости. Не сдержался. А все почему? Потому что Влада позвонила ему и сообщила, что собирается к себе домой за какими-то там вещами.
Почему вдруг одна? Без него? Что за спешка, неужели его возвращения подождать нельзя? Он не хочет, чтобы она одна шла в тот дом, где было совершено зверское убийство. Он вообще не хочет, чтобы она шла одна куда бы то ни было. С ним, и только с ним, чтобы быть защищенной, черт побери! А она собралась. И все его доводы сочла смешными. И уговаривать принялась, чтобы он не волновался, что с ней все будет хорошо и все такое…
А как не волноваться, как?! Вся его жизнь пошла наперекосяк после того, что случилось с Эллой. Он же не мог потом есть, спать, жить нормально. Он просто сам жить перестал.
Почему? Да потому, что он же был виноват в этом, кто же еще! Ему надлежало казниться и отвечать. Он сначала обидел, а потом недосмотрел, проморгал. С Владой он такого не допустит. Он не позволит никому ее обидеть. Станет опекать, как младенца, и заботиться.
А как это возможно, если она вдруг решила одна без него куда-то идти, ехать? И все его тревожные нотки в голосе перекрывала беспечным смехом в телефонную трубку. Может, и правда ничего здесь страшного не было. Может, не стоило ему так бояться и переживать, но…
Но душу ему просто выворачивало. Так было тошно, хоть плачь. Вот и досталось под горячую руку длинноногой секретарше Черешнева, попятившейся от него к двери с испуганными глазами и перекошенным от обиды ртом. Извиниться перед ней, что ли? Или просто дипломатично попросить кофе, а потом похвалить? Нехорошо с ней получилось.
— Зайдите, пожалуйста, — пробормотал он в трубку внутренней связи.
Дверь приоткрылась, и секретарша осторожно протиснула голову в образовавшуюся щель. Вопросительно пискнула: «Вызывали?» Дождалась его утвердительного кивка и тогда уже только осмелилась войти.
— А сделайте-ка мне кофейку, если можно, а? — Он попытался приветливо улыбнуться, но вышло так себе.
Ну не внушала ему эта девчонка уважительного к себе отношения. Не внушала, хоть убейся! К Сашке он своей привык, которая и официальной могла быть, если того требовал протокол, и за пирожными могла сгонять в кафе на углу, и отругать могла с такой же легкостью, если считала его неправым. А эта девочка нет.
