Ольга Тарасевич - Смертельный аромат № 5
«У меня сегодня просто день добрых дел», – подумала она.
Петр театральным жестом распахнул дверь:
– Прошу! Идея этой коллекции…
Он что-то говорил, показывал, снимал вешалки с платьями. Но пораженная Лика не слышала, что ей объясняет дизайнер.
Итальянский темно-бордовый брючный костюм, в котором еще в начале вечера Вронская чувствовала себя необычайно элегантной, сразу же показался убогим.
Все убого. Дешево. Безыскусно. Настоящая одежда должна быть именно такой. Необычные ткани, изысканные модели, неброская, но оригинальная отделка.
– Я в шоке, – пробормотала Лика, не в силах оторвать глаз от коллекции.
– Это еще не все платья! Некоторые уже на манекенщицах. Вы бы их видели!
– Петр, спасибо вам большое. Спасибо. Благодаря вашей коллекции я почувствовала себя женщиной.
Дизайнер рассмеялся:
– Так а вы кто? Судя по тому, что я вижу, точно не мужчина!
– Понимаете, – Лика на секунду запнулась, пытаясь подобрать слова, – сложно объяснить. Я никогда раньше не испытывала такого безграничного восторга. Захотелось купить хотя бы одно такое потрясающее платье. Подобрать к нему сумочку, туфли, сделать прическу. Для меня это нетипично. Если я покупаю платье – то лишь потому, что меня пригласили на прием с дресс-кодом, не пойти на который нельзя, а во всех имеющихся платьях я уже появлялась. Одежда для меня – как правило, часть работы. И у меня не очень-то женское мышление. По работе я общаюсь с политиками, экономистами. Лидеры мнений в большинстве своем – мужчины. Мне приходится принимать решения, работать с людьми – и это тоже способствует формированию скорее мужских рефлексов. Мозги начинают варить не совсем по-женски. Наверное, как и у всех женщин, которые серьезно занимаются карьерой. Поэтому то, что произошло сейчас… Это как возвращение к себе, своей природе, сущности. Спасибо вам, Петр. Давайте, знаете, как договоримся. Про показ я писать не буду. Ну зачем вам непрофессиональная заметка? Лучше я возьму у вас интервью. Подготовлюсь, вопросы составлю. У редактора нашей газеты позиция в этом плане правильная. Он всегда поддерживает молодые таланты.
– А вы не обманете? – счастливо улыбнулся Петр. – Хотя, даже если обманете – я вас прощу. Столько комплиментов мне наговорили. Волнение как рукой сняло!
– Я обязательно про вас напишу. Ваша работа того стоит.
Попрощавшись с Легковым, Лика, подгоняемая воплями некстати встретившейся в коридоре девицы, помчалась в гардероб.
Настроение после разговора с дизайнером стало просто отличным. Отчего не помочь ему и Ирине предотвратить возникновение скандала. Марианна, судя по всему, девушка капризная…
Договориться с гардеробщицей не получилось.
– Не дам, – твердила она, бросая на Лику неприязненные взгляды. – Я плакат на концерте купила. Два часа за автографом стояла. Плакат украдут, и что мне тогда делать?
– Извините за беспокойство. Ой, смотрите! Мужчина там плащ сдать хочет!
Дождавшись, пока девушка отойдет, Лика перегнулась через стойку и оторвала плакат.
«Отлично, даже скотч остался, – радовалась она, не обращая внимания на несущиеся в спину проклятия. – Да цел плакат будет. Найдет она его после показа, в чем проблема!»
Еще проходя через зал, Лика заметила Иру Суханову. В длинном золотистом платье, обтекающем идеальную фигуру, подруга выглядела редкой диковинной птицей, сверкающей, искрящейся. Перед Ирой стояло множество пустых бокалов из-под шампанского, и это Лике не понравилось.
Она разыскала комнату певицы, из которой уже раздавались рулады, прилепила плакат, просунула голову внутрь. Очкастая девица, как кобра, бросилась навстречу.
– А где табличка? – прошипела она, окинув негодующим взглядом плоды Ликиных усилий.
– Имя есть? Есть. Табличка, – пробормотала Вронская.
– Даже табличку сделать не могут! Ну и организация!
Лика быстро обернулась:
– Достала ты меня, сопля очкастая! Спасибо лучше скажи! И молчи! Молчи, ротик прикрой. Настучу Марианне, какая у нее истеричка работает, – выгонит тебя на фиг!
В воцарившейся тишине Вронская вышла из служебного помещения, потом спустилась в зал.
Бокалов перед Ирой Сухановой стояло шесть.
«Седьмой! – мысленно возмутилась Лика, заметив, как Ирина залпом влила в себя шампанское. – И что все это значит?»
– Я позвонила, чтобы выразить Диме соболезнования, – чмокнув Вронскую в щеку, заговорила Ирина. – Он говорит: некогда. Почему некогда? Он готовится к показу, работает с девчонками. Просто ни единой минуты. Ладно. Я приезжаю сегодня вечером. Хотя не планировала. С Леркой две недели не разговаривала. У дочери, кажется, переходный возраст. Утром поссорились на пустом месте. С ней хотела побыть. Но думаю: ему тяжело. Девочку убили. Он меня поддерживал. Надо ему помочь. Приезжаю. Сидит в гримерке. Цедит что-то сквозь зубы. Потом как заорет. Я, Лика, старая сука. Представляешь? Платов так и сказал! Старая сука… Мои, конечно, чуть там не попадали. Но это ладно. Не важно. Дима так думает! Понимаешь. Лика, я старая! Старая…
– Во-первых, кончай пить. – Лика выхватила из рук Ирины бокал, который официант, уже не интересуясь, поставил на столик перед Сухановой. – Во-вторых, вы с ним ровесники. В-третьих, твой Платов в состоянии стресса и сам не понимает, что несет. И потом. Мое мнение о нем ты знаешь. И то, что он тебе нахамил, лишний раз подтверждает: никакие вы с ним не друзья. А конкуренты. Меня вообще поражает, почему ты так спокойно отнеслась к появлению статьи.
– А это не он! Дима ни при чем. Ты его оговариваешь.
«М-да, она и трезвая Платова неадекватно оценивает, – с тревогой подумала Лика. – А уж пьяная… Надо следить за „кукусиком“. Иначе такого учудит, хоть стой, хоть падай».
– Хорошее место, красивые женщины!
Лика недовольно покосилась на мужчину в черном костюме. Бывает такая антипатия – с первого взгляда.
– Привет, Вагит, – сказала Ирина и шепнула Лике: – Это Аринин поклонник. А с ним – его телохранитель.
– Поклонник? Давний? Любит ее?
– Похоже, да. На каждый показ ходит. Розы корзинами дарит. По вечерам на красном «Порше» забирает. Мне моя «крыша» говорила – крутые мужики.
«Поклонник. Арины. Арина полная дура. О господи, – подумала Вронская, разыскивая в сумочке телефон. – Блин, что же они все молчали. Срочно звонить Ковалеву! С этой идиотки станется подговорить дружка на такое!»
Она набирала номер следователя, когда словно из-под земли перед ней вырос официант с бутылкой «Дом Периньон» и красной розой.
– С соседнего столика просили передать для очаровательной блондинки. Вот визитка, – пояснил парень. – Открыть шампанское?
– Нет! – закричала Вронская, опасаясь за уже и так здорово подвыпившую подругу.
– Дорогая, ты пользуешься успехом. Смотри, как телохранитель Вагита на тебя смотрит, – Ира толкнула Лику в бок. – Нормально живут охранники авторитетов, да?
– Интересно, что у него на визитке написано, – Вронская пододвинула карточку. – А почти ничего. Мустафа. И номер. Коротко и понятно.
Вронская улыбнулась пожирающему ее глазами кавказцу, спрятала карточку в сумку. Пусть порадуется человек, на шампанское как-никак разорился. Звонить ему она, конечно, не будет…
Телефон в кабинете Ковалева не отвечал, и Лика с досадой уставилась в зал, постепенно наполнявшийся людьми.
– Я его люблю. Он сказал, что я старая, – бубнила Ира Суханова.
– Да тише ты! Смотри, это же Тимофей Аркадьевич!!! Я его не узнала в этом костюме.
– Подождите, ваш столик на другом конце зала! – кричал бежавший за Ковалевым секьюрити.
Следователь лишь ускорил шаг. Подойдя к столику Имранова, он сделал какое-то неуловимое движение, и Лика с ужасом увидела, как из носа Вагита потекла струйка крови.
Имранов схватил вскочившего Мустафу за рукав, потом рывком усадил его на стул.
– Инцидент исчерпан, – бросил он растерянному секьюрити. – Пошли вон оба отсюда, живо.
Краем глаза заметив, что Вагит достает носовой платок, Лика устремилась вслед удалявшемуся Ковалеву.
– Подождите! Вы все поняли, да? Я хотела вам звонить! – закричала она.
– Пошли выйдем, – коротко бросил Тимофей Аркадьевич. И, не сдержавшись, добавил: – Надо же! Я не сомневался, что он меня убьет. Интересно, почему он так поступил? Не захотел портить настроение своей крошке? Или потому, что я вмазал ему за дело?..
Когда они вышли из здания, Ковалев спросил:
– Сигарета есть?
– Сейчас посмотрю, – Лика открыла сумочку. – Да, вот, пожалуйста.
Тимофей Аркадьевич с наслаждением затянулся:
– Как вкусно после перерыва.
– Что все это значит? Почему вы его ударили?
– Выхода не было. По его милости я уже полдня безработный.
