Наталья Солнцева - Следы богов
Сам же он решил поговорить с учеником Войтича – путешественником и археологом-любителем Степаном Жилевым.
– Давай, гони на Новодмитровскую, – распорядился он, усаживаясь в машину. – Да побыстрее. У меня сегодня дел под завязку.
Водитель знал: когда в голосе начальника появляются стальные нотки, лучше не спорить. Поэтому он не стал объяснять, что на этой неделе его уже дважды оштрафовали за превышение скорости.
Дом на Новодмитровской был построен добротно, с просторными подъездами и сквозным проходом внутри двора. Багиров поднялся по широкой лестнице на третий этаж, позвонил. За дверью раздались шаркающие шаги и знакомый кашель старика Войтича.
– А, это вы, молодой человек, – равнодушно сказал он, открыв дверь и отступая в темноту прихожей. – Входите. У меня лампочка перегорела, Степа обещал вкрутить, да все недосуг ему было.
– Запасная есть? – спросил Багиров.
– Есть.
– Давайте стремянку, я вкручу.
Старик согнулся от кашля. Он был укутан в клетчатый плед поверх шерстяной кофты.
– Лестница на балконе. Возьмите сами, а то я совсем разболелся. Вышел на работу, а через два дня снова пришлось брать больничный. Астма…
Он, кряхтя, семенил за Багировым, пока тот нес стремянку, и жаловался гостю на стариковское житье-бытье.
– Никому мы теперь не нужны, ни детям, ни государству, – сетовал Войтич. Он подал Багирову лампочку и, задрав голову, наблюдал, как тот вкручивает ее в патрон. – Даже себе и то не нужны.
– Ну зачем вы так? Опыт и знания всегда пользуются спросом. А жизнь интересна в любом возрасте.
Он слез, отряхнул брюки и щелкнул выключателем. Прихожая озарилась ярким светом.
– Благодарю, – пробормотал старик. – Так чем могу служить? Вы ведь ко мне уже приходили, по поводу… кинжала. А потом я вам звонил. Вряд ли я смогу сообщить вам что-то новое.
– Я бы хотел поговорить с вашим учеником, господином Жилевым.
– К сожалению, вы опоздали, – огорчился старик. – Степе позвонили с Таймыра, из экспедиции. Они там что-то нашли… Он быстро собрался и уехал.
– Что нашли? – полюбопытствовал Багиров.
– Не знаю. Я был в поликлинике. Когда вернулся, Степа уже уехал. Вещей у него мало, побросал в сумку, и вся недолга. На столе лежала записка.
– Можете мне ее показать?
Войтич сердито засопел, но воспитание не позволило ему вспылить. Какое, собственно, дело этому малознакомому человеку до записки Жилева? Но… раз он просит…
– Идемте в гостиную, – вздохнул старик. – Записка там.
Гостиная оказалась просторной, пропитанной запахом мастики для паркета. Из мебели – два пузатых буфета, стол, книжный шкаф и диван. Тяжелые шторы едва пропускали свет.
– У меня слезятся глаза, – пояснил Войтич. – Поэтому я предпочитаю полумрак. Вот, читайте…
Он достал из буфета записку и подал гостю. Там было всего несколько строчек: «Дорогой Михаил Эрнестович! Позвонили мои ребята с Таймыра. Обнаружена интересная находка. Срочно уезжаю. Простите за спешку, деньги я оставляю вам за гостеприимство. Степан».
– Да, не густо… Вы позволите?
Багиров сел на диван и задумался. Внезапный отъезд Жилева обескуражил его.
– Вы расстроились, молодой человек? – посочувствовал старик. – Понимаю. А зачем, собственно, вам понадобился Степа?
– Хотел задать ему кое-какие вопросы.
– По поводу экспедиции? Или вас интересуют его исследования?
– И то, и другое, – ответил Багиров. – Вы меня заинтриговали с кинжалом. Хотелось бы узнать побольше о находках на Таймыре.
Войтич закашлялся и плотнее завернулся в плед.
– Хвори проклятые одолели, – прохрипел он. – Берегите здоровье смолоду, господин… э-э… Головин.
Багирову удалось скрыть минутное замешательство. Он запоздало вспомнил, что при первом посещении оставил Войтичу визитку мнимого журналиста по фамилии Головин. Однако у старика и память!
– Я журналист, – сказал он. – Собираюсь писать статью об исчезнувших цивилизациях, в частности об Атлантиде. Надеялся, что господин Жилев мне поможет. Теперь не знаю, что и делать.
– Что конкретно вас интересует? – оживился старик. – Степа многим делился со мной. Я первый читал его заметки, наброски… мы вместе обсуждали версии. Может быть, я смогу ответить на ваши вопросы?
Багиров выдал первое, что пришло в голову:
– Чем Атлантида отличается от других исчезнувших цивилизаций?
– О-о! – Войтич закатил глаза. – Сразу в яблочко! Прошлое человечества загадочно и малоизученно. Догадки ученых часто бывают ложными. Никогда не читайте учебников по истории, господин Головин, – они уведут вас в сторону от существа вопроса. Книги пишут о том, что вы должны знать, а не о том, что было на самом деле. На нашей планете появлялись и исчезали удивительные культуры – Шумерская, Египетская, империи ацтеков, инков и майя, Древняя Скифия, государство этрусков и другие. Атлантида стоит особняком.
– Почему?
Старик внимательно посмотрел на собеседника.
– От всех перечисленных мной цивилизаций хоть что-то да осталось. Атлантида исчезла бесследно, будто канула в бездну. Кроме упоминаний Платона, о ней никто ничего не знает. Есть, конечно, и другие источники, но… откровенно говоря, сомнительные. Многие строили гипотезы и пытались разыскать следы этой таинственной земли. Увы, тщетно! Вы когда-нибудь задумывались, как рождаются и умирают цивилизации?
– Нет, – признался Багиров. И вспомнил о трупе Завьялова. – Меня больше интересуют люди. Как они рождаются, более-менее понятно, а вот как умирают – не всегда.
Войтич склонил голову набок и смерил гостя подозрительным взглядом.
– Не будь вы журналистом, я бы решил, что вы – детектив.
– Я раньше занимался криминальной хроникой, – выкрутился тот. – Потом бросил. Надоело, знаете ли – разбои, грабежи, убийства.
– Вы оригинально выражаете свои мысли, господин Головин, – сказал старик. – Сразу видно творческую личность.
В его словах чувствовался какой-то подвох, и Багиров счел за лучшее вернуться к интересующему его вопросу.
– Вы говорили об Атлантиде…
– Да! – спохватился Войтич. – Разумеется. Итак, что пишет Платон? «…Боги по жребию разделили всю землю на владения – одни побольше, другие поменьше – и учредили для себя святилища и жертвоприношения. Так и Посейдон, получив в удел остров Атлантиду, населил ее своими детьми, зачатыми от смертной женщины».
– Посейдон? Вы сказали – Посейдон?
– Что вас так удивило, молодой человек? Греки поклонялись Посейдону как владыке морей и океанов. Но кто знает, что стоит за ихними Зевсами, Афинами и Афродитами? Я полагаю, это могли быть вполне реальные существа, только более могущественные, чем люди. Так же, как египетские Ра, Исида и Осирис. Мы считаем их историю вымыслом и, вероятно, заблуждаемся.
– Вы серьезно? – улыбнулся Багиров.
Войтич продолжил:
– Атлантиду искали в разных местах. Платон писал об островах в Атлантическом океане, которые находились за Столбами Геракла. Опять загадка. Греки и римляне разумели под этим названием Гибралтарский пролив. Геркулесовыми Столпами называли также главное устье Нила, где был город Ираклеум и храм, посвященный Геркулесу. А может, речь идет о скалах Босфора Фракийского, находящихся при входе в Понт Эвксинский? Так греки именовали Черное море. Есть еще варианты – Средиземное море, например…
Багиров вздохнул. Такой разброс мнений значительно осложняет розыск.
– В общем, полнейшая путаница, – констатировал он.
– Вот именно. Считается, будто приблизительно одиннадцать тысяч лет назад в результате природной катастрофы Атлантида ушла под воду. Якобы землетрясение и извержение подводного вулкана разрушили легендарный остров, который погрузился в пучину океана. Огромные волны и проливные дожди затопили низины Земли. Это осталось в памяти людей как Всемирный потоп.
Внезапно Багиров понял, что его беспокоило во время разговора.
– Постойте! – перебил он старика. – А при чем тут Таймыр? Почему Жилев ищет следы Атлантиды на Таймыре? Ведь это, извините, никак не Атлантика, не Понт Эвксинский и не Средиземное море.
– Ваша проницательность потрясает, – хихикнул Войтич, кутаясь в плед. – Таймыр омывает море Лаптевых, или, как его называли древние, Борейское море. Но это уже совершенно отдельная история…
Глава 51
Лена проснулась рано. Она смотрела, как озаряется бледной синевой, потом розоватой дымкой высокий проем окна.
Когда взошло солнце, госпожа Слуцкая вспомнила ночной сон. Он возник мириадами блестящих осколков, которые складывались в волшебные картины и мгновенно рассыпались на сверкающие зеркальные кусочки.
Сначала из калейдоскопа осколков сложился портрет женщины с тонкими бровями и подведенными густой чернотой глазами. Ее веки покрывала позолота, а губы едва заметно улыбались. Женщина была одета в тонкие, облегающие тело одежды; плечи и грудь украшало широкое золотое ожерелье. Головным убором ей служила золотая сеточка, надо лбом выступало изображение змеи.
