Издательство «Развлечение» - Тигр гамбургского соборного праздника
— Зачем — убирайтесь? Мне надо в контору, — бормотал в ответ чей-то пьяный голос. — Мне надо господина инспектора Гельмана…
— Подите прочь! Если вы сейчас же не уйдете, я вас арестую!
— А я вот войду!
При этих словах дверь распахнулась. Гельман и прочие, сидевшие в конторе, увидели рыжего оборванца, нахально рвавшегося в помещение. Его преследовал полицейский.
— Что это значит? — воскликнул инспектор. — Как вы смеете врываться сюда?!
Вошедший не испугался сурового тона начальника и, смеясь, протянул ему руку:
— Добрый вечер, господин инспектор! Как поживаете?
Гельман был вне себя. Такого бесстыдства он не встречал ни разу за всю свою службу.
— Посадите этого негодяя под арест! — велел Гельман своим людям. — Я проучу его за дерзость!
Полицейские сделали движение, чтобы арестовать рыжего. Но тот весело расхохотался и заговорил другим голосом:
— Разве вы меня не узнаете, господин инспектор?!
Полицейские и Гельман вытаращили глаза. Они были сильно смущены.
— Черт возьми! — воскликнул Гельман. — Судя по голосу, вы — Нат Пинкертон!
— Так оно и есть, господин инспектор! Очень рад, что вы, наконец, узнали меня.
— Ваш грим поразителен! — сказал восхищенный инспектор. — Никто не узнал бы вас. Должен засвидетельствовать вам свой полный восторг… Ну что, удалось вам чего-нибудь добиться?
— Пока немногого. Но я напал на серьезный след и явился к вам с одной просьбой.
— В чем она заключается? — спросил инспектор, любезно предлагая Пинкертону стул.
— Прошу вас написать одну заметку и позаботиться о том, чтобы завтра утром она появилась во всех газетах.
Инспектор согласно кивнул, взял бумагу и перо, а Пинкертон продиктовал ему следующее:
«Тигр гамбургского соборного праздника пойман! Благодаря усилиям полиции в прошлую ночь удалось, наконец, поймать знаменитого «Тигра», безнаказанно совершавшего в течение многих дней свои преступления. Им оказался служащий на карусели Штейнер. Хотя преступник и отрицает свою вину, но улики очевидны, и вина его несомненна. Публика может свободно вздохнуть. Кроме того, не нужен строгий надзор на площади: теперь снова можно чувствовать себя в безопасности. Преступник арестован и заключен в тюрьму».
Гельман кончил писать и изумленно посмотрел на Пинкертона.
— Вы серьезно считаете, что эту заметку необходимо поместить во всех газетах, мистер Пинкертон? —- спросил он.
— Непременно! — сказал сыщик. — Это та ловушка, в которую завтра негодяй обязательно попадется.
— Хорошо, будь по-вашему!
Инспектор сделал необходимые распоряжения, а затем сказал:
— Вы, господин Пинкертон, вероятно, видели сегодняшний пожар, от которого сгорел фургон волосатого Вильяма. Владелец фургона — брат той женщины, в которую сегодня вечером стреляли. Теперь я еще больше убеждаюсь, что здесь замешана личная месть. Не исключено, что у брата и сестры есть какой-нибудь общий враг, который покушается и на их жизнь, и на их имущество.
— Вполне возможно… Однако меня удивляет, господин инспектор, как вы до сих пор не догадались, что это был за выстрел!
Инспектор пожал плечами:
— Должен признаться, я пока не уяснил себе…
— Но ведь вы, если не ошибаюсь, были на площади, когда горел фургон, — сказал сыщик. — Разве вы не слышали взрывов?
— Как же, слышал. Но владелец фургона объяснил мне, что там у него были хлопушки.
— Этот Вильям отъявленный дурак! Он вполне спокойно мог сказать, что у дверей и окон там у него были установлены патроны-самострелы.
Гельман крайне удивился:
— Странно! За этим что-нибудь кроется!
— Да, за этим нечто кроется, господин инспектор! Сказать вам, что именно?
— Пожалуйста, очень прошу вас!
Гельман напряженно ждал ответа.
— Хорошо, — серьезно сказал Пинкертон. — Но я убедительно прошу вас и всех присутствующих хранить пока полное молчание об этом. Итак, короче говоря, волосатый Вильям и «Тигр соборного праздника» — одно и то же лицо?
— Нельзя ли его сейчас же арестовать? — заторопился инспектор.
— Нет! У нас недостаточно улик. Они были бы у нас в руках, если бы не сгорело жилище Вильяма.
— Так вы хотите поймать его завтра на месте преступления?
— Конечно. Желая возместить потерю награбленных ценностей, он снова примется за свое. Завтра он прочтет, что «Тигр» будто бы пойман, что надзор с площади снят, и наверняка воспользуется благоприятными обстоятельствами, чтобы наверстать упущенное! Значит, завтра надзор с площади мы снимаем, а за палаткой Вильяма буду наблюдать я один.
— И вы надеетесь справиться с этим негодяем?
Пинкертон нахмурился:
— Я был бы просто заурядным сыщиком, и мне нечем было бы похвастаться, если бы я не мог справиться с такой задачей! Поэтому позвольте мне действовать в одиночку! Я обещаю вам завтра же доставить сюда этого мерзавца и прошу не предпринимать ничего такого, что могло бы вызвать подозрение Вильяма.
На другой день Нат Пинкертон отправился на соборную площадь. Строгий надзор был полностью снят, во всех утренних газетах появилась заметка о поимке «Тигра». Народу на площади было больше, чем в предыдущие дни. Казалось, известие об аресте преступника совершенно успокоило публику.
Пинкертон снова исчез за палаткой Вильяма, около которой уже не было фургона. На его месте был нагроможден целый штабель ящиков, вероятно, приготовленных Вильямом для своего убогого инвентаря. Это было на руку сыщику. Быстро подняв крышку одного из ящиков, он забрался в него и, оставив маленькую щелку, стал внимательно наблюдать за палаткой.
Было уже около десяти часов вечера, когда полотно палатки медленно раздвинулось, и показалась голова Вильяма. Он осторожно озирался по сторонам, и прошло немало времени, прежде чем он решился вылезти, убедившись, что никого поблизости нет. Бесшумно прокрался он между ящиками, пригибаясь, как хищник. Едва он прошел мимо. Пинкертон выскочил из ящика и последовал за Вильямом, демонстрируя изумительную ловкость. Вильям часто оглядывался, но ни разу ему не удалось заметить даже тени своего преследователя. Он тихо крался вдоль палаток, пока не достиг довольно широкой темной площади, на которой не было никаких построек. Здесь он спрятался за какой-то повозкой и стал поджидать добычу… Вдруг он вскочил и устремился вперед, размахивая тяжелым железным прутом.
Намеченной жертвой была молодая девушка, случайно очутившаяся вдали от людной дороги. Прежде чем Нат Пинкертон подбежал на помощь несчастной, негодяй ударом прута повалил ее на землю. Но на этот раз Вильяму не удалось полностью оглушить свою жертву. Девушка глухо застонала и попыталась подняться, напрягая последние силы. Вильям с проклятьем вытащил остро отточенный нож, намереваясь вонзить его в ее грудь. В этот момент Пинкертон схватил преступника за шиворот и ловким ударом опрокинул на землю.
Удар сыщика был так силен, что Вильям потерял сознание. Пинкертон немедленно защелкнул на нем стальные наручники.
Когда преступник, наконец, очнулся, Пинкертон доставил его и девушку в полицию.
В ту же ночь была арестована и Мария Вильям как соучастница преступлений своего брата. Он был приговорен к пятнадцатилетнему заключению, а сестра его отделалась семью годами.
Через несколько дней Нат Пинкертон уехал в Нью-Йорк, провожаемый восхищенными благодарностями инспектора Гельмана.
