Керен Певзнер - Смерть пилигрима
— Нет, Валерия, я так не могу… — Иннокентий демонстративно схватился за сердце. — Что еще за харамитки такие? Ты что, Анжелика, при храме каком нибудь служишь? Вроде вавилонской блудницы?
— Тьфу! — сплюнула она и отвернулась.
— Насколько мне известно, — осторожно начала я, — слово «херем» в иврите обозначает отлучение верховным духовным судом, или, одним словом, анафема. Следовательно, харамиты, — по логике языка, — должны представлять собой отлученных. Либо считающих себя таковыми.
Сестра Иннокентия впервые с момента нашего разговора посмотрела на меня с подобием интереса.
— Христос был харамитом! — убежденно сказала она. — И мы по всему миру собираем последователей его учения. К нам идут те, кто хочет познать блаженство соединения с Христом, таким же отлученным, как и они.
— Марш в машину! — приказал Иннокений. — Я сыт по горло!
— Позвольте вопрос, — обратилась я к ней. — Скажите, ваш муж тоже был харамитом?
— Да, разумеется, — ответила Анжелика. — Илья первый понял, что за ними истина. А потом и я сподобилась.
Машина уже въезжала в Ашкелон. Я попросила остановить возле центральной автобусной станции — Даша просила купить тетрадки.
— Спасибо, Валерия, — Иннокентий вытащил бумажник. — Сколько я вам должен за потраченное время?
Приняв гонорар и его заверения в том, что мы еще увидимся, я вышла из машины.
* * *В торговом центре «Гирон» было, как всегда, многолюдно. Люди просто прогуливались, толпились возле киосков, торгующих бижутерией и сотовыми телефонами, приценивались к кувшинчикам и резным статуэткам, выставленным прямо посредине широкого мраморного коридора между магазинчиками. Слева доносился слащаво-мужественный голос Хулио Иглесиаса, весьма почитаемого в наших палестинах. Из магазина «Суперфарм» лился приторный аромат и приятный голос диктора объявлял, на какие товары сегодня скидки. Услышав, что моя любимая помада «Пупа» продается за полцены, я тут же направилась к «Суперфарму». Но, завернув за угол, остановилась.
За небольшим столиком, заваленным выставленными на продажу самодельными бусами и браслетами из бисера, сидела знакомая мне девица с косичками, украшенными бусинами. Я подошла поближе.
Девица равнодушно скользнула по мне взглядом и занялась покупательницей, выбиравшей бусы из поддельных кораллов.
Повертев в руках пузырек с душистым маслом, на котором была надпись «Панданус», я уже решила спросить, сколько он стоит, так как не знала вообще, о чем я буду с ней говорить, но она пришла мне на помощь:
— Это масло для эротического массажа. Несколько капель достаточно, чтобы всю ночь вызывать желание мужчины. Возьмите, не пожалеете.
«Вызываю огонь на себя», — подумала я, но вслух спросила:
— У вас есть какие-нибудь амулеты?
— Вам для чего? — нимало не удивившись, спросила она, будто бы речь шла о хозяйственных принадлежностях.
— Понимаете, — понизила я голос, — я хочу приворожить любимого и мне нужен амулет из желтых перьев.
— Не думаю, что желтые перья помогают в таких случаях, — она с сомненьем покачала головой. — Нужно попробовать что-либо другое…
— Простите, как вас зовут? — спросила я.
— Сабрина.
— Так вот, Сабрина, постарайтесь, пожалуйста. Мне не важно, сколько это будет стоить, главное, чтобы этот амулет был такой, как мне надо: перья, немного песку и в общем, то, что необходимо. Вы же харамитка, как я полагаю, и должны знать…
Эффект от моих слов был самый неожиданный. Услышав, что я назвала ее харамиткой, Сабрина вскочила, но тут же снова уселась на стул и побледнела.
— Уходите, уходите отсюда немедленно, — произнесла она свистящим шепотом.
— Да, но…
— Потом… Я ничего не знаю.
— Девушка! — протиснулась к столику необъятных размеров мадам. Сколько стоят эти бусы?
— Я не торгую, — резко ответила Сабрина и принялась сворачивать свой товар.
— Но как же? Я хочу купить кораллы!..
— Я не торгую, — в голосе девушки послышался страх. Она просто подняла углы скатерти и завязала ее концы. Внутри позвякивали бусы и бутылочки с маслами.
Я отошла в сторону и увидела, как бледная Сабрина озирается по сторонам в поисках кого-то. Потом она исчезла.
Телефон в моей сумочке зазвонил, как всегда, неожиданно.
— Алло! Валерия, добрый день, это Иннокентий беспокоит.
— Здравствуйте, я вас слушаю.
— Валерия, мы продолжаем сотрудничество или как?
После встречи с испуганной девушкой мне очень хотелось ответить «или как», но я пересилила себя и наигранно-бодрым голосом ответила:
— Ну конечно! Чем могу быть полезна?
— Лику пригласили в полицию для дачи показаний. Ей нужен переводчик. Вы пойдете?
— Вы знаете, к кому ее пригласили?
— Сейчас посмотрю… — я услышала шуршание раскрываемой бумажки и Райс ответил, — следователь Борнштейн.
— Буду, — коротко согласилась я.
Мы договорились о встрече и он повесил трубку.
Что ж, судьба снова сводила меня с Михаэлем, старшим следователем ашкелонской полиции. Наверное, я никогда не забуду, как он спас меня от маньяка, грозившего перерезать мне горло. Несмотря на то, что Михаэль практически никогда не улыбался и всегда хмуро встречал меня, если наши дороги пересекались, я всегда испытывала необъяснимую симпатию к этому служаке невысокого роста. Хотя почему необъяснимую? Словом, я без раздумий согласилась пойти к нему с сестрой Иннокентия.
На следующее утро, припарковав свою «Сузуки» около дома Иннокентия, я ждала Анжелику. Она появилась ровно в десять. На ней уже не было того балахона, в котором мы с доктором Райсом увидели ее пару дней назад, выходящую из зала ожидания. Но темный платок по прежнему покрывал ее волосы.
Она села в машину, даже не поздоровавшись. Отнеся ее поведение на счет потрясения смертью мужа, я постаралась не возмутиться и двинулась в сторону полиции.
Пройдя мимо дежурного и показав ему повестку, мы добрались до уже знакомого мне кабинета. Михаэль что-то отбивал на компьютере.
— Можно? — спросила я.
— Валерия! — воскликнул он. — Рад вас видеть. У вас ко мне дело?
— Что-то вроде того…
— Вы сможете подождать, у меня назначена встреча, а после мы обязательно поговорим. Я надеюсь, ничего из ряда вон выходящего?
— Ваша встреча с Долгиной? — я подвинулась и пропустила в комнату Анжелику.
— Да, — кивнул он и тут же до него дошло. — Валерия, вы опять взялись за свое?! Сколько раз вам говорить, чтобы вы не вмешивались не в свое дело!
— Простите, Михаэль, но я здесь нахожусь по своей работе. Эта дама заказала переводчика, а вы знаете, что у меня существует зарегистрированный бизнес.
Говоря все это, я села на стул для посетителей и предложила сесть Анжелике. Она без слов опустилась на жесткое сиденье.
— Ладно, ладно… — примирительно сказал следователь, — просто мне совершенно не хочется в очередной раз вытаскивать вас из всяких переделок.
— А это уже ваша работа, Михаэль, — улыбнулась я и добавила, — моя полиция меня бережет.
Но на иврите эта фраза прозвучала совсем не так.
— Хорошо, — кивнул он и тон голоса стал деловым, — позвольте ваши документы.
Анжелика протянула ему российский загранпаспорт. Михаэль сверился с фотографией, глянул на въездную визу и вернул его хозяйке.
— Расскажите, пожалуйста, госпожа Долгина, когда вы последний раз видели вашего супруга.
— Два месяца назад, — ответила Анжелика, а я принялась за свою привычную работу: голова полностью выключается из процесса, и язык действует в автономном режиме. — Он тогда завершил работу над новой программой и решил съездить к родственникам в Израиль отдохнуть.
— Уточните, к чьим родственникам?
— К моему брату, Иннокентию Райсу. У Илюши всегда были с ним прекрасные отношения.
— Да-да, понимаю… — сказал Михаэль, перебирая бумаги. — Скажите, ваш муж отличался какими-нибудь странностями? Отклонениями в характере?
— Вы на что намекаете? — повысила она голос. — Илья не был сумасшедшим. Он был гением! А все эти мещанские претензии только смешили его…
Мне пришлось туго при дословном переводе слова «мещанские», но я кое-как справилась, но видно не настолько хорошо. Следователь попросил объяснить, что Анжелика имеет в виду.
— Всем в глаза бросались сначала его одежда, волосы, борода. Он не придавал этому никакого значения. Всю свою энергию мой муж тратил на творчество, а не на то, чтобы лучше выглядеть. Ибо, украшая себя, ты совершаешь грех и обманываешь окружающих. Заставляешь их думать о тебе лучше, чем ты есть на самом деле!
Да уж, теперь понятно, почему Анжелика сама так выглядела. Видно, в их секте с этим строго.
Борнштейн слушал внимательно, не перебивая собеседницу, следя более, как мне показалось, за ее интонацией, нежели за моим переводом. Когда она замолчала, он спросил:
