Эвелин Энтони - Орлы летают высоко
усмехнулась.
- Никогда не понимала, чего вы его так боитесь, маман, - произнесла она, - а я не боюсь. Александр никого не может испугать.
Императрица Мария продолжала шить и больше ничего уже не говорила. Александр никого не может испугать - если только они не вспомнят его отца Павла и судьбы тех, кто стоял между ним и тем, чего он желал.
Больше всего в поведении сына Марию пугала его способность постепенно внушать страх. Его неизменная любезность и мягкость, даже со слугами, почему-то таили в себе большую угрозу, чем ярость его отца, и она знала, что все, кто был ему близок, начинали это ощущать через какое-то время. Его жена, эта тихая, сломленная женщина, которая продолжала расплачиваться за преступление, которое никогда не было доказано; его брат Константин; его собственная мать... Они знали его, и все его боялись.
А Екатерина Павловна смеялась над ним, спорила с ним, в конечном счете попирала его авторитет, утверждая, что он не более чем ее брат и что он любит ее... Она была настолько уверена в своей власти над ним, так верила, что, когда придет время, она сможет сместить его с трона, что братская любовь не ослепит ее, как это произошло с ним. Вдовствующая императрица больше не пыталась предупреждать ее, она уже устала справляться со своим диким выводком. Константин был садистом, чьи неумеренности она предпочитала не замечать; ее третий сын Николай, совсем еще мальчик, кажется, начисто лишен чувствительности, он бесчувствен и туп, как машина; ее прекрасная, своевольная дочь Екатерина шла по пути, проложенному ее предками, и пыталась втянуть их всех в семейное убийство.
- Он прибыл, - сказала Екатерина. - Вон там, у дворца, он слезает с лошади!
Вдовствующая императрица встала и подошла к окну.
- Как он выглядит? - спросила она. - Я не могу разглядеть.
- Как Бог, как всегда. Только послушайте, какой прием!
Константин, внезапно разнервничавшись, крутил пальцами свой галстук. В течение многих недель он всячески оскорблял брата, клялся отомстить французам. Теперь Александр вернулся и получил от своего народа прием, как победитель, и Константин решил, что неплохо было бы сойти вниз и встретить его там. Хорошо Екатерине выказывать свое пренебрежение, она располагает правами, которых у других нет.
Он проглотил слюну, и его некрасивое лицо исказилось, стало сразу испуганным и хмурым.
- Я иду вниз, - объявил он.
Рядом с ним тут же оказалась мать.
- И я тоже. Хочу приветствовать моего дорогого сына. Елизавета?
Она взглянула на свою сноху, и жена царствующего императора послушно поднялась.
Екатерина Павловна пристально посмотрела на них.
- Я остаюсь, - объявила она. - Вы можете поддерживать то, что он сделал, но я этого не сделаю. Если он захочет увидеть меня, сам может прийти сюда!
Она осталась стоять у окна, глядя на толпы, заполнившие подход к Зимнему дворцу, слушая их приветствия; и зависть к брату поднималась в ней до тех пор, пока ей не начало казаться, что она глотает собственную желчь. Считая его слабым человеком, она презирала его, точно так же ненавидела его за то, что он заигрывал с либералами, не замечая того факта, что дальше разговоров дело не шло. А теперь, ко всему этому, он ввязался в войну, к которой был плохо подготовлен, и стал союзником Наполеона Бонапарта. Екатерина, до мозга костей проникшаяся идеей самодержавия, от природы наделенная сильной волей и безудержной гордостью, еще раз вспомнила обо всем этом и в ярости подумала, что он не способен править. И Константин к этому тоже не способен; другого брата и младшую сестру Анну можно было не принимать в расчет. А тогда осталась только она, внучка и тезка Великой Екатерины, а ума и силы воли у нее было столько, сколько у всех остальных членов семьи, вместе взятых. Не только одна она так думала: после Тильзита некоторые наиболее могущественные дворяне России открыто намекали на то, что надо бы хорошенько проверить все то, что делает Александр.
Ее раздумья были прерваны звуком открывающейся двери, на что она с презрением улыбнулась. Он, как всегда, смирился и пришел, чтобы увидеть ее...
Но это был не император, она поняла это еще до того, как повернулась и увидела стоявшего в комнате Константина. Он уставился на нее сузившимися глазами.
- Тебе следовало бы спуститься и встретить его, - произнес он. - Он спрашивал о тебе.
- А вы что сказали? - спросила Екатерина. Между этими двумя людьми существовала странная бессловесная связь, ведь они были союзниками, сами того не желая.
- Маман сказала, что у тебя болит голова, - ответил Константин. - Он этому не поверил.
- Маман - дура.
- Но не такая, как ты! Ты не можешь себе позволить вот с таким открытым презрением относиться к нему. Если только он изменит к тебе отношение, можешь на меня не рассчитывать, - проворчал он.
Губы Екатерины сжались, а черные глаза с гневом взглянули на него.
- А я и не рассчитываю. Я знаю, какой ты трус, дорогой мой братец... Ты ненавидишь его так же сильно, как и я, но у тебя не хватает силы воли что-либо предпринять. А у меня хватает! А теперь пойди спасай свою шкуру иди к нему и расскажи, о чем я говорила!
Великий князь выругался и бросился в кресло. Через минуту Екатерина подошла к нему.
- Мы очень глупо поступаем, что ссоримся вместо того, чтобы помогать друг другу, - спокойно сказала она. - Куда он направился?
- Конечно, к Нарышкиной.
- Конечно, - зловеще улыбнулась Екатерина. - Надеюсь, что сначала он поздоровался с нашей снохой.
- Он с ней и двух слов не сказал, - подхватил Константин. - Она бесит его - скулящая сука! Не понимаю, почему он от нее не отделается.
- Я заметила, что ты ее ненавидишь, Константин. Что-то в ней есть такое, что будит в тебе самые низменные инстинкты, братик... - Екатерина рассмеялась. - Ее нельзя не мучить, даже Александр получает наслаждение, когда жестоко с ней обходится. Слава Богу, что она не сможет выказать никакого сопротивления, когда придет время.
Константин смотрел на нее, нахмурясь.
- Скажи мне, ради Бога, почему я должен рисковать своей шеей, чтобы возвести тебя на трон? - пробормотал он.
- Потому что ты ненавидишь Александра, но сам не хочешь быть императором. - Она подошла и уселась на ручку его кресла. Ее забавляла в нем смесь уродства, ненависти и злобности; она часто чувствовала, что ее брат это ее собственное искаженное изображение.
Она также чувствовала, что он по-своему любил и почитал ее.
- А знаешь, почему ты ненавидишь Александра? - спросила она его.
На его лице появилась гримаса.
- Потому что он убил отца, - сказал он.
- Черт побери отца! Это к делу совершенно не относится. Нет, Констан, ты его ненавидишь за то, что он такой красивый, и все эти чертовы женщины виляют перед ним своими хвостами. Ты ненавидишь его, потому что он на целую голову выше тебя, и рядом с ним ты чувствуешь себя маленькой обезьянкой.
Она положила руку ему на плечо и заставила снова усесться в кресло.
- Не сердись. Многие другие чувствуют то же самое, что и ты. Ты завидуешь тому, что он такой, а я - я завидую ему из-за того, что он получил. И когда-нибудь я намерена отобрать у него все это.
Она наклонилась и, едва прикоснувшись губами, поцеловала брата в щеку.
- Ты ведь знаешь, что люди болтают, что он влюблен в меня? - прошептала она. Лицо Константина побагровело. Он поймал ее за руку и сильно сжал ее.
- Это неправда, - хрипло проговорил он, - ведь ты его сестра...
- Да, это неправда, - медленно произнесла Екатерина. - Константин, ты делаешь мне больно... Я тебе сказала об этом только для того, чтобы ты не ревновал, хотя по временам мы кажемся такими нежными и любящими. Я вынуждена притворяться любящей, Констан, чтобы заставить его доверять мне...
Она соскользнула с кресла и стояла, глядя на него с совершенно необычным выражением в своих раскосых черных глазах. - Никогда не забывай об этом, - спокойно добавила она и быстро вышла из комнаты.
Как и говорил Константин, Александр направился к Марии Нарышкиной, которая ожидала его в своей комнате. Она бросилась в его объятия; в поцелуе он оторвал ее от пола. Какое-то время они не могли говорить. Закрыв глаза, он прижимал ее к себе. Ее миниатюрность, аромат духов, которыми она постоянно пользовалась, мягкие темные волосы, которые всегда запутывались вокруг пуговиц его мундира, вкус ее рта, все те знакомые вещи, которых ему так не хватало во время кампании, вдруг все разом нахлынули на него, вызывая болезненное ощущение счастья.
Она сцепила руки за его головой и целовала его, готовая разрыдаться, потому что он находился рядом с ней, но сдерживающаяся, потому что знала, что он этого не поймет, и ему это не понравится.
До него она не любила ни одного мужчину. Она была молода, очень красива и замужем за человеком много старше себя. Это был серьезный, воспитанный человек, но он не знал, как сделать ее счастливой. Как и другие, она имела любовников, много любовников. В какой-то мере она получала удовлетворение, пока по злобной прихоти не решила завоевать Александра и сама не влюбилась в него.
