Андрей Константинов - Дело о «красном орле»
— Понял. А никаких особых примет у дома нет?
— Какие же у дома особые приметы? Так не бывает.
— Бывает… например, телефонная будка сбоку прилепилась. Или какой-нибудь фасонистый ларек… или напротив дома автобусная остановка… не помните?
— Автобусная остановка? Ларек? Нет, не помню… Постойте! Там перед домом — платная автостоянка. Подходит?
— Вполне, — сказал я. — Вполне. Уже, можно сказать, горячо.
— С вас, Андрей, приходится, — весело заметил Юрий.
— А как же! Наш разговор я оплачу.
— С вас приходится книжка с автографом, — сказал он и рассмеялся. — А разговор оплачивает фирма… чем-то еще могу быть полезен?
— Да, Юрий, можете… Описать Олега-Греттира можете?
— Конечно. Мы с ним одного роста, а у меня рост маленький — сто семьдесят три.
Греттир — довольно хлипкий юноша, не атлет… но когда заведется — зверь! Что дальше? Волосы длинные, до плеч, темные, одежда всегда черного цвета… кажется, все?
— А может быть, какие-то особые приметы? — с надеждой спросил я, хотя мне уже за глаза хватало того, что сказал Юрий.
— Да вроде бы нет… Ни шрамов, ни наколок я не видел.
— А манера говорить, двигаться? Привычки?
— Да вроде ничего особенного… Что касается «манеры говорить» — так он, скорее, молчун. Привычки? Довольно часто сплевывает.
— Кто у него родители? Братья-сестры? Приятели? — продолжал пытать бизнесмена-"викинга" я.
— Семья неполная — без отца. Отец, с его слов, военный… погиб в Афгане. Но это, может быть, ложь. Братьев-сестер нет. Приятелей тоже, кажется, нет. Учится в ПТУ на автослесаря, но об устройстве автомобиля имеет самое смутное представление. Вообще пацан довольно замкнутый и неискренний… Что еще я могу тебе сказать, Андрей?
— Оставь номер, по которому тебя можно найти в Штатах.
Записывай трубу…
После этого я записал номер «джиэсэмовской» трубы. От моего номера он отличался двумя последними цифрами… На этом мы попрощались.
***
После этого разговора мне было не уснуть.
Я взял лист бумаги и выписал все, что знаю про Греттира:
— ФИО: Олег??????;
— дата рождения: зима (январь? февраль?) 1983 года (нужно будет уточнить, в какие временные рамки укладывается Водолей);
— адрес: шестнадцатиэтажный дом рядом с автостоянкой на проспекте Рационализаторов;
— телефон -???;
— профессия: учащийся ПТУ по профессии «автослесарь» (под сомнением);
— состав семьи: мать. Отец — военнослужащий, погиб в Афгане (под сомнением), сестер-братьев нет;
— черты характера: агрессивен, скрытен, неискренен;
— приметы: рост 173, телосложение — хлипкое, волосы темные, до плеч, одежда черного цвета. Особых примет нет. Часто сплевывает.
Я перечитал то, что получилось. Мне стало ясно: бешеный Греттир уже фактически в наших руках. Даже если полностью отбросить сведения о семье, ПТУ, приметах и чертах характера — так, как будто мы их вовсе не знаем, — у нас все равно есть имя, почти точная дата рождения и почти точный адрес. Куда он теперь денется?
Я был изрядно возбужден, уснуть все равно не мог. Я должен сейчас же провести цабовскую {ЦАБ — Центральное адресное бюро. Раньше цабовская информация, которая содержит установочные сведения о гражданах, была обывателю недоступна. Нынче любой желающий может. приобрести «левые» базы данных за очень скромную сумму.} проверку. Я сел к компьютеру, ввел адрес. Адрес у меня сомнений не вызывал: проспект Рационализаторов, дом 46.
(Я отлично помнил, как мы вышли покурить на балкон тринадцатого этажа и «любовались» видом автостоянки.) С поиском квартиры было посложнее — в доме без малого восемьсот квартир. А проверять придется все! Вдруг январско-февральских Олегов 1983 года рождения окажется много? Или даже не много, а всего лишь двое?… В любом случае, придется проверить весь дом, вычислить всех подходящих нам Олегов, а уж потом из них выбирать Греттира.
Я положил руки на клавиатуру. Набрал адрес: проспект Рационализаторов, дом 46, квартира 1. Поехали!
***
— Обычное дело, — скажет мне завтра Зверев. — Знаю я эти левые базы данных!
Там опечаток — выше крыши. По этим базам вообще люди напрочь теряются… да и устаревают они быстро.
Ну спасибо, Зверев, объяснил. А то я сам не знаю, что базы данных и неполны, и неточны, и быстро устаревают. Люди рождаются, умирают, выходят замуж или разводятся. Меняют адрес или уезжают насовсем… В ЦАБ ГУВД эта информация отслеживается, и в банки вносятся соответствующие изменения… А кто сделает исправления на моей дискете?
Но этот разговор будет днем, а сейчас, в полночь, я сел за компьютер, полный надежды.
***
В общем, я «листал список» жильцов дома № 46 по проспекту Рационализаторов до утра. И не нашел ни одного подходящего Олега! Ни одного! Самые близкие нашему Греттиру по возрасту Олеги родились: один в тысяча девятьсот восемьдесят шестом, другой — в тысяча девятьсот семьдесят пятом.
Один очень молод, другой откровенно стар…
Еще несколько Олегов отличались по годам и того больше.
Итак, я пролистал список, и Греттира там не нашел. Нельзя было исключить, что я ошибся, прозевал его в прямом и переносном смыслах — работал-то я ночью. Следовало прошерстить список второй раз, но я чувствовал, что сил не хватит. Часы показывали семь утра. Я выключил компьютер и лег спать.
В девять меня разбудил звонок Зверева.
***
К десяти я подтянулся к дому, в котором Вероника снимала жилье. «Нива» Зверева была уже там. Вся компания — Сашка и две проститутки — курили под козырьком возле подъезда блочной пятиэтажки.
— Здрасьте, — подошел я.
Обе путанки ответили:
— Здрасьте.
Вид у них без косметики был бледный, «нетоварный».
— Это — Лена, это — Маша, — представил мне проституток Зверев. — Они опознали Веронику.
— Деньги давай, — сказала та, которая Лена.
— Не гони волну, — ответил Зверев. — Получишь ты свои бабки, как только хозяйка сама опознает Веронику.
— Смотри, без кидалова, — забубнила Маша. Зубов у нее явно не хватало, и говорила она несколько невнятно. — Смотри, чтоб без кидалова… Встали, понимаешь, в такую рань. В такую рань и кошки не трахаются.
— Деньги будут, красавицы, — сказал я, вытащил бумажник, а из бумажника две стодолларовые купюры. У девиц на серых героиновых лицах появился интерес. Они были из дешевых, уличных, и сто баксов для таких — деньги. — Как только квартирная хозяйка опознает Веронику, вы получите свой гонорар.
— Без кидалова? — спросила Маша.
— Лишь бы опознала, сука слепая, — буркнула Лена.
Потом мы все вошли в подъезд. Квартира была на первом этаже… Маша нажала кнопку звонка. Зверев приготовил бутылку водки. Хозяйка, со слов проституток, была пьющей…
— Кто? — раздался голос из-за двери. Голос принадлежал пожилой женщине.
— Баба Нюра, открой. Это я, Ленка, подружка Веркина.
— Так говорю тебе: нет ее и нет. Все шляется…
— Да знаю я, что нет… убили Верку-то, — громко сказала Ленка, и Зверев дернул ее за рукав. — Журналисты вот к ней пришли.
— Журналисты? — удивленно спросила баба Нюра. — Какие такие журналисты? Как это Верку убили?
После этого дверь распахнулась. На пороге стояла бабка лет семидесяти, в халате и меховой безрукавке поверх халата.
Вопреки опасениям, баба Нюра опознала Веронику на фотке сразу.
— Ахти батюшки — Верка! — сказала она, всплеснув руками.
— Ну, — сказала мне победно Ленка, — слыхал? И выразительно щелкнула пальцами:
— Деньги давай.
Я вытащил две стохи и дал им. В прихожей двухкомнатной «хрущобы» звучали одновременно несколько голосов:
— Ахти батюшки! Убили Верку-то мою, — причитала баба Нюра.
— А не фальшивые? спрашивала Машка.
— Конечно, не фальшивые, — успокаивал ее Зверев. — Ты че? Ты думаешь — польские баксы? Дура ты деревенская — это хорошие баксы, настоящее турецкое качество.
Иди, милая, иди. Отдыхай перед сменой.
Машка зашипела. Я тоже посмотрел на Зверева зло — нашел время для шуток…
***
Я выпроводил девок. Зверев успокоил хозяйку. Сначала она не очень хотела с нами общаться. И это было ее гражданское право… мы же не милиция, нас можно запросто «послать». В этом наше существенное отличие от ментов. Второе отличие в том, что мы не обязаны соблюдать УПК… зато мы можем позволить себе элементарно заплатить носителям некоей информации. Так, как заплатили проституткам… так, как заплатили бабе Нюре за возможность провести беседу с ней и обыск в комнате, которую занимала Вероника. Расходы в нашем расследовании были «безвозвратными», так как расследование некоммерческое, а списать расходы совершенно не на что… Значит, опять придется «крутиться» и идти на заведомые финансовые нарушения.
…Бабку Нюру мы успокоили с помощью моего удостоверения, визитной карточки, рассказов о том, что я «тот самый» Серегин.
