Наталья Андреева - Стикс - 2
— Ты на жалость не дави, — зашипела она. — Сам виноват. Не смог удержать.
— Сама виновата, — огрызается он. — Не смогла.
— Все вы, мужики, одинаковы. Ты тоже хорош! Жена с младенцем, а он с любовницей!
— Она ничего не помнит. И Ваньку не помнит.
— Я слышала, ее тоже газом отравили.
— Да.
— Ну что мне делать, Свисток? Мать-то с отцом в гости поехали, к кумовьям. Говорят, засиделись здесь, в деревне. В воскресенье вечером только вернутся.
— Видишь, как все замечательно! И объяснять никому ничего не надо! Ну так что? Зоя Анатольевна?
— Я ее на террасе положу, там прохладно. Насколько она сюда?
— Дня на два, не больше. Потом я что-нибудь придумаю. — Он машет рукой женщине, сидящей в машине: — Эй! Иди сюда!
Пока она вылезает, говорит Зое:
— Только ты знай: она и имени своего не помнит. Если не будет отзываться на Лесю, не удивляйся.
— Как же мне ее звать-то?
— Образуется, — невпопад говорит он.
Женщина уже рядом. Смотрит на Зою и пытается улыбнуться:
— Здравствуйте.
— Ну, здравствуй, — сквозь зубы говорит Зоя.
— Мы знакомы?
— Да уж. Знакомы. — Похоже, Паренкина еле сдерживается, и он спешит на помощь:
— Мы в магазин по дороге заехали, — говорит торопливо. — Продуктов купили. Гостинцев Головешкам.
— Значит, ты был уверен, что я вас впущу! Ах ты…
— Разве ж ты стерва, Зоя? Вот уж чего в тебе никогда не было. Даже в школе никогда тетрадку рукой не закрывала. Все, кто хотел, списывали.
— А ты, рыжий, больше всех старался, — беззлобно сказала Зоя. Похоже, успокоилась. — Ладно, идите в дом. Чай будем пить.
— Давай, я воды принесу.
Он берет у нее ведра и оставляет их вдвоем. Хорошо, что женщина ничего не помнит. И не признает себя Лесей. Интересно, разберется во всем этом Зоя?
Когда он возвращается с водой, женщины мирно о чем-то беседуют. Прислушался: о своем, о женском. Беременность, роды.
— А тебе где постелить, Руслан? — спрашивает Зоя. — Тоже на террасе?
— Я не останусь. Дела у меня.
— И куда ж ты собрался на ночь глядя?
— Да так. Приятель меня ищет.
— Когда ж вернешься?
— Когда вернусь? Не знаю, — грустно говорит он.
Потом отзывает женщину в сторонку.
— Переночуешь здесь. Диск я забираю с собой.
— А завтра что?
— Завтра будет завтра, — невесело шутит он. — Ну, не плачь. Образуется.
Пока они собирают на стол, он, крадучись, заходит на террасу и сует диск под матрац. За чаем пытается шутить, как обычно, подумает о своем. В первую очередь о том, что оружия при нем нет. Да если бы и было. Толку-то? Их много. Всех перестрелять не получится. Обратиться за помощью по месту бывшей работы? Может, медаль дадут. За отвагу. Посмертно.
Надо вступить в переговоры. Выслушать их предложения. Ладно бы только Леся. У него жена, ребенок, мать. Мать! Если они в Первомайском… Он хватается за мобильный телефон. Потом засовывает его обратно в карман: остынь. Ответит все равно Петя Зайцев. А если мать не у них? Значит, это вопрос времени. Ребята серьезные. Надо вступить в переговоры. Если бы не труп в «Лесном», который хотят повесить на Лесю… Если бы не труп…
Тогда все было бы проще.
— О чем задумался, Руслан? — спрашивает Зоя.
— Ехать надо.
Он нехотя поднимается из-за стола. Говорит строго:
— Вы обе вот что: мне не звонить. Если надо, я сам позвоню. Сидите здесь и — тихо.
— Да что случилось-то? — спрашивает Зоя. — Ты можешь толком объяснить?
— Потом. Я тебе потом все объясню. Ты жена офицера. Должна понимать. Ну? Всегда так было. Мы уходим, а вы ждете.
— Руслан…
— Все. Ушел.
Он выходит на крыльцо и смотрит на небо. Вечереет. Ехать надо. Провожают его обе. Стоят на крыльце и смотрят, как он садится в машину. Он же делает вид, что знает, куда ехать. А на самом деле…
Останавливает километра через три. Выруливает на обочину и глушит мотор. В это время звонит его мобильный телефон. Номер скрыт. Он уже догадывается, кто звонит. Надо ответить.
— Да.
— Руслан Олегович? — без всяких эмоций спрашивает Петр Иванович Зайцев.
— Он самый.
— Поговорить не хотите?
— Хочу!
— Я знаю, что диск у вас. Что вы хотите с ним сделать?
— Да вот, подумываю о коленку его хрястнуть. Или гвоздем расцарапать.
— Хотите вступить в переговоры?
— А что ты мне можешь предложить, Петр Иванович?
— Кассирша у нас.
— Ах, кассирша-а… А кто тебе сказал, что она мне нужна больше, чем тебе диск?
— Значит, она не вернется в Р-ск. Никогда.
— Ну и что мне с того?
— Вы еще не поняли, кто сейчас с вами? Это не Тимофеева.
— Да что ты говоришь?
— Что ж, Руслан Олегович. Выбирать вам.
— Эй, постой. Ты сейчас где?
— Недалеко.
— Я там буду минут через двадцать.
— Где будете?
— Там, где ты сейчас. Один или с приятелями?
— Один.
— Приятели, значит, в Первомайском.
— Именно.
— Ладно, поговорим тет-а-тет. Через двадцать минут.
Отбой. Надо его выслушать. И… надо подумать.
В это же время
Ситуация под контролем. Не надо нервничать. Хотя и неприятно. Пока добирался до центра, позвонил Ахатов. Спросил:
— Диск у тебя, Петя?
— Нет.
— Как так?
— Пока еще нет.
— А когда будет?
— Я за ним еду.
— Возьмешь — позвони.
Если бы это было так просто! У салона красоты в центре Москвы его встречают двое. Группа поддержки прибыла на случай непредвиденных обстоятельств. Он уже подсчитал: Маркина взяла «эфирное» масло у своего парикмахера. Ладошкин сказал, что того зовут Марусей. Какое странное имя для мужчины. Впрочем, в этом деле и без него хватает странностей.
— Ждите у дверей, — бросает он парням. — Если что — подключайтесь.
Он заходит в салон. Нежно звенит колокольчик. На ресепшен сидит девушка с огромными, причудливо раскрашенными ногтями.
— Здравствуйте. Вы записывались? К кому? — спрашивает она. — Маникюр, педикюр, стрижка?
— Я хотел бы повидать Марусю.
— Но…
— Он здесь?
— Да. Вы по рекомендации?
— Именно.
— Но он занят. У него клиентка.
— А когда освободится?
Она смотрит на часы, висящие напротив, на стене и говорит:
— Минут через десять. Но потом у него другая клиентка. Весь день расписан. А завтра… Завтра он уже не работает.
— Почему?
— В Париж улетает. На полгода.
— Это хорошо, — машинально говорит он. — Я подожду.
— Но…
— Мне надо сказать ему буквально два слова. Это не займет много времени, и ваша клиентка не пострадает. Я посижу здесь, в холле? Хорошо?
Она пожимает плечиками:
— Сидите.
Но садиться на кожаный диван он не торопится. Облокачивается на стойку и улыбается девушке:
— Знаете, кто рекомендовал мне Марусю?
— Кто?
— Ольга Маркина, ваша постоянная клиентка.
— Ах, Ольга-а-а… — тянет девица, постукивая по столешнице огромными ногтями. — Она, кстати, здесь сегодня была. В сопровождении странного охранника.
— А почему странного?
— Он вел себя вызывающе. Не как охранник. Может, потому что рыжий?
— Может, и так. Что, Ольга делала стрижку? Тоже у Маруси?
— Нет. Я ж говорю, у него запись. Она забрала диск и ушла.
— Диск? Какой диск?
— Я-то откуда знаю? Оставляла на хранение Марусе какой-то диск. Может, фото?
— А он что, берет вещи на хранение?
— Нет, что вы! — смеется девушка. — Просто они друзья.
— Понятно. — Он смотрит на часы. Десять минут еще не прошло, но необходимость встречи с Марусей уже отпала. Диск стилист отдал Свистунову. А что на нем, скорее всего, не знает. Маркина использовала Марусю втемную.
И что теперь делать?
— Я, пожалуй, пойду, — улыбается он девушке. — Раз весь день у вашего гения расписан… Что ж, найду себе другого.
— У нас есть замечательные мастера, — затараторила девица. — У нас есть…
— Всего хорошего.
На улице он достает мобильный телефон и звонит в Первомайское:
— Не появлялся?
— Нет.
— Добро.
Где же Свистунов?
— Езжайте на базу, необходимость отпала, — говорит он своим людям. — А я — в Р-ск.
Они молча идут к машине.
… По дороге в Р-ск он звонит Ахатову.
— Павел Эмильевич, диск уже забрали.
— Кто забрал?
— Маркина.
— И как это случилось?
— Друг следователя Мукаева, ныне покойного, капитан Свистунов постарался. Я еду в Р-ск.
— Завтра диск должен быть у меня.
— Есть.
Если они не в Первомайском, то наверняка на квартире у Тимофеевой. Где же еще? Капитан не поведет к себе домой любовницу. Взять в заложники родственников? Не хотелось бы войны с милицией. А это как раз война. Надо по-хорошему договориться. Надо по-хорошему…
